даже как-то удивленно голос моего Леши. Он морщится, а мне хочется просто прижаться к нему и успокоить.
– Меня раздражала твоя довольная рожа, если тебе интересно! Тебе все и всегда давалось слишком легко и просто! Даже она! – мотнул в мою сторону головой Санчес, а Леша рванул в сторону негодяя, занося кулак для удара. Но его вовремя перехватил Славка и подлетевшая еще парочка крепких парней, оттаскивая буквально за руки. Не позволяя им снова сцепиться.
–Эй, парни, заканчивайте!
Однако Рысев все равно успевает врезать бывшему другу в челюсть. От чего тот морщится, пошатнувшись, и чуть не летит задницей на асфальт, а я прикрываю рот ладошкой, сдерживая вскрик.
– На что ты, твою мать, надеялся, обманув и меня и ее? – рычит Леша, сбрасывая с себя чужие руки. – Скажи мне, чего ты этим пытался добиться?!
– Я хотел у тебя забрать все, ясно?! И ее, и твою фантастическую популярность, контракты, все! Надеялся, что окажись ты без нее, – снова кивок в мою сторону, – скопытишься в этой своей Америке, Рысев!
Чесовец говорит, а мне даже представить страшно, насколько сильная может жить ненависть и зависть в сердце одного человека. Как люто и безгранично можно кого-то ненавидеть.
– Какая же ты тварь, – выдыхает Рысев.
– Ты же просто, как ненормальный, никого вокруг не видел, кроме свой Иланы! А я заметил ее первый, ясно?! Она должна была быть со мной! И капитаном быть должен был я, и если бы ты не приперся, Рысев…! – вылетают совершенно детские обиды из уст Санчеса. Против нас явно сыграло его уязвленное самолюбие и вагон его личных “проблем”.
И тут в установившейся на улице тишине, я оглядываюсь и понимаю, что вокруг уже начинают собираться зеваки с телефонами. То щелчки, то вспышки...
– Все, хватит! – говорю выступая вперед, озираясь по сторонам, понимая, что завтра эта потасовка будет во всех СМИ. – Прекратите снимать! – кричу не своим голосом и чувствую, как подруга прижимает к себе, но я отталкиваю ее руки и обхожу Лешу, упираясь ладонями в грудь и буквально заставляя посмотреть на меня. – Он не стоит этого, ясно? Плевать на него, Рысев! Пусть катится дальше вниз по своей никчемной жизни, – шепчу, чтобы услышал только Леша, но скотина Санчес, кажется, совершенно не имеет тормозов:
– Да, Рысев, ну подумаешь, ребенок без тебя рос, – подливает масла в огонь идиот. И я не понимаю, или он реально отбитый на голову и у него отсутствует инстинкт самосохранения, или он делает это специально. – Дочери четыре, а он ни сном ни духом! – играет на публику Чесовец, явно следуя по второму пути. – Свалил в свою Америку и махнул рукой на беременную подругу, очень благородно, Рысев! Тренера послушался? Хороший мальчик!
Вокруг, как в тупом кино, послышались “охи” и “вздохи”, а я вцепилась в руку Леши, что есть сил.
Нет, меня не колотит. Меня уже просто разрывает изнутри!
И частью мозга я понимаю, что эта сволочь играет на моих нервах, как на гребаной гитаре, выводя на эмоции и пытаясь устроить сенсационную подставу. Эта хитрая тварь всегда лучше всех в команде умела корчить рожу перед журналистами, и в нем однозначно умирал великий актер. Но, с другой стороны, это не умаляет его “заслуг”, и желание провести его рожей по асфальту меньше не становится.
Тем более после того, как я понял, что Чесовец не только Риту, свою же, сука, сестру ко мне подослал, но еще и на работу к Лане ее отправил. Проверял, тварь такая! Прощупывал, очевидно, почву. Удостовериться хотел, все ли действительно так, как я ей сказал в тот злополучный день. И та тоже хороша…
Фантастическая семейка!
– Свалил за бугор, даже не разобравшись, умно, Рысев! – поддевает “дружок”, а я ни глаз отвести от его разбитой рожи не могу, ни с места сдвинуться. Ощущение, что ярость, злость просто парализовали.
В голове, словно зацикленные, крутятся мысли об утерянном времени и своих девчонках, и я ничего не могу с собой поделать! Внутренне я в бешенстве. Я готов его убить. Прямо здесь. Меня подбрасывает от того, что смотрю в глаза человеку, который с нами тремя сыграл такую злую шутку! И буквально переворачивает от осознания, что вот как оно бывает: несколько лет рука об руку, а в итоге и дружба, оказывается, не дружба была. Теперь от каждого друга ожидать ножа в спину?
А Чесовец явно не собирается захлопнуться.
– Что молчишь? – фыркает Санчес, – сказать нечего? – говорит и пятится. Наконец-то благоразумие взыграло, и он понял, что лучше ему отсюда сваливать. Пока может. И пока стоит на своих двоих.
Пять лет.
Моя дочь.
Лана.
– Сука ты, – говорю и, превозмогая себя и воющего от несправедливости внутреннего зверя, остаюсь на месте. Чисто машинально нахожу трясущуюся рядом Лану и притягиваю к себе за талию. Обнимаю, целуя в висок, и слышу ее облегченный вздох, а следом и всхлип. Девушка прижимается ко мне, пряча лицо на груди, а я, скрежеща зубами, готов отступить.
Лана – моя будущая жена, невеста, мать моей самой замечательной в мире дочери. Любимая женщина. Она здесь сейчас и со мной. Не с ним. А со мной! Моя!
И мне действительно есть ради чего сейчас остановиться и подавить в себе маньяка-убийцу, который жаждет крови.
Завтра мы наверняка будем лицезреть свои лица во всех новостях, но я с этим разберусь. И да, она права, я еще огребу проблем после этого побоища немощного одноклубника, но, по крайней мере, сейчас словно произошел долгожданный “откат” и меня отпустило.
Весь этот месяц, все это время я жаждал этой встречи. Единственное желание, которое было внутри, – посмотреть в лживые глаза бывшего друга и врезать ему хорошенько за все то, что сделал. И несмотря на то, что ему, судя по всему, плевать на сломанный нос и разбитую губу, на наливающийся под глазом синяк, и то, что если бы не Слава с парнями и куча зевак, я бы его в лепешку раскатал, я чувствую, что продолжать этот спектакль “нашего прошлого” на потеху публике не хочу.
Лана права. Пусть катится дальше, крыса помойная.
– Так просто сдашься? Серьезно? – явно подзадоривает “публику” Чесовец.
– Мне, в отличие от тебя, есть что и кого терять,
