Влюбиться на максимум (СИ) - Вийя Шефф

Но оправдываться бессмысленно.

— И что делать? — старается быть спокойным Виктор Иванович.

— По медицинским показаниям мы будем настаивать на прерывании беременности. Но… — сделал выжидательную паузу и тяжело вздохнул. — В общем, Макс против. Если мы не сделаем это в ближайшее время, то можем потерять обоих. У Макс ещё есть хорошие шансы на выздоровление…

— Если нужно, значит, сделаем! — решительно произнесла Вера Юрьевна.

— Вы не можете за неё решать, она совершеннолетняя, — заметил Полозов.

— Уговорим. Гордей, ведь так? — умоляюще посмотрела на меня.

А я не знаю… Я до сих пор от всего услышанного в шоке. В ушах звенит.

Это же и мой ребёнок тоже. Как я могу его убить?!

Но тогда Макс…

Её я не могу потерять точно, поэтому согласно киваю головой. А внутри всего рвёт на части.

Убить частичку себя… Так нельзя…

Закрываюсь руками, пряча подступившие слёзы.

Мой сон сбывается. И я знаю исход, если Макс оставит ребёнка.

Мозг настойчиво пытается не верить в происходящее, искать выходы и оправдания.

— Почему, когда она два месяца назад проходила обследование, ваши врачи не заметили у неё ничего? — грубо рычу.

— Вот именно! — подхватывает молчащий до этого Славка.

— Рецидивы могут долго не подавать никаких признаков, пока больные клетки не начнут активно распространяться по организму. Но я подыму все документы и устрою внутреннее расследование, чтобы выяснить всё.

— Будь добр, дядя, — играю желваками так, что зубы скрипят.

— Обязательно. Я за Макс переживаю не меньше вашего и лично буду за всем следить, — словно извиняется за косяки своих подчинённых. — И ещё… Вам нужно сдать анализы на совместимость. Вы, я так понимаю, на донорство не подходите? — взглянул на Ермолаенко.

— Нет, — выдохнула Вера Юрьевна.

— Братьев и сестёр тоже нет, значит нужно искать совместимого, а это может быть кто угодно.

— Мы весь город на уши подымем, — обещает Славян.

— Иногда и десяти городов мало…

Тихо открываю дверь палаты в надежде, что Макс спит, но она сидит в кровати и слепо смотрит в стену напротив. К руке подключена капельница.

Поворачивается на скрип двери и снова возвращает взгляд на прежнюю точку. В глазах такое безразличие, что у меня внутри что-то сжалось.

— Привет…

— Если пришёл тоже уговаривать меня сделать аборт, то пошёл сразу вон! Мне нытья родителей хватило. Я не собираюсь убивать своего ребёнка! — даже не смотрит в мою сторону.

— Нет, — присаживаюсь на край кровати в ногах.

Я если честно сам плаваю в этой неопределённости, потому что не хочу терять обоих. И не могу сделать выбор к кому примкнуть. Поэтому воздержусь от такого разговора. Не нужны ей сейчас лишние нервы.

— Тебе просто нужно взвесить все "за" и "против" и решить…

— Я уже решила! Думаешь, я не понимаю, что рецидив — это очень маленькие шансы выжить? Понимаю и отлично! А так после меня хоть что-то останется. Кто-то… — поджимает губы, сдерживая слёзы, и отворачивается.

— Макс, не режь меня без ножа, — ложусь головой ей на колени. — Я без тебя сдохну…

Она поджимает ноги к себе.

— Что за мысли глупые! — доносится от двери голос дяди Бори.

Мы и не заметили, как он тихо открыл дверь.

— Отставить пессимизм! Всё хорошо будет, — подходит к нам, крутит бутылку с лекарством, чтобы прочитать название и немного убавляет скорость капельницы. — Услышу хоть одно слово о смерти в моей больнице, больше не пущу в отделение. Понял, племяш?

— Понял…

— Вот и отлично. Там внизу ещё визитёры, — обращается к Макс.

Она отрицательно машет головой.

— Кто там? — спрашиваю за неё.

— Одноклассники. Все дружно пришли и сдали анализы на совместимость. Работы теперь нашим лаборантам прибавится. Я скажу, что ты спишь.

— Я сам с ними поговорю, — бросаю взгляд на Макс, и она соглашается со мной.

Внизу на скамейке у входа в больницу все мои и парень из новой школы, одноклассник, с которым Максим сидит за одной партой. Даже темнота не помешала собраться.

— Гордей Петрович, ну как она там?

— Что врачи говорят?

— Мы кровь сдали, чем ещё помочь?

Набрасываются с вопросами.

— Так, стоп! — поднимаю руки. — Макс себя нормально чувствует, но сейчас спит.

Не говорить же им, что она просто не в состоянии сейчас выслушивать кого-то и видеть жалость к себе.

— Что сдали анализы — молодцы! Это большая помощь с вашей стороны. Но донорами вы сейчас можете быть только при согласии родителей. Вам нет восемнадцати.

— Не проблема, уломаем! — заявляет Лавров.

— Мне есть, — пожимает плечами Толстов.

— Если ты подойдёшь, конечно. Процент попадания очень мал. Но всё равно всем — спасибо!

— Мы раскидали сообщения по всем городским чатам, в соцсетях ещё напишем. Много людей написали, что тоже придут. Так что увеличатся, — с воодушевлением произносит Лина.

— Да. Это хорошо… А теперь давайте по домам, всем завтра на занятия.

— А история завтра будет? — с надеждой в глазах спрашивает Петрищев.

— Будет. Не надейтесь, что я перестану ходить на работу.

Вздох разочарования прошёлся в рядах.

Попрощавшись с ребятами, поднялся к лечащему врачу.

Павел Валерьевич — доктор с многолетним стажем, профессор нашей медицинской академии. Лучший здесь, а дядька Макс, кому попало бы, не доверил.

— Присаживайтесь, — указал мне на кресло пожилой седой мужчина с маленькими глазками, спрятанными за очками. — У вас ко мне вопросы?

— Да. Какие шансы у Макс выносить ребёнка и самой потом поправиться?

Доктор сложил руки в замок, откинулся на кресле и сосредоточенно поджал губы.

— Не буду врать. Не очень большие. Болезнь и беременность могу конфликтовать, и состояние начнёт только ухудшаться. Я настаиваю на прерывании, но пациентка против. Да и Борис Васильевич почему-то встал на её сторону. Запретил говорить с ней об этом. Сказал, что рискую получить в голову, — усмехается.

Ой, как он прав. У Макс не заржавеет.

— Она должна сама прийти к этому решению. Иначе срывы, психоз и депрессия. А это только угнетает и так подорванный иммунитет. Есть несколько вариантов развития ситуации, и вы их знаете.

— Да… Правда, что ребёнок может родиться с патологиями?

— А вы как думаете? Мать себя " защитить" не может, а тут он… Онкология сил не прибавляет. Я даже не могу построить прогноз на ближайшие полгода.

— Полгода?

— Как только плод достигнет срока, когда сможет выжить, то мы вызовем роды.

— Ясно. Спасибо! — спешу покинуть его кабинет.

На лестничной площадке сползаю на пол по стене, схватившись за голову.

Ну почему? За что всё это?

Внутри колотит так, что мне кажется, я весь вибрирую. Сердце сжалось в комок и