– Я украла их. Часть у Клейтона с Лесли, а часть со стола.
– Как ты могла украсть у нас, мы же тебе ни в чем не отказывали? – все еще недоумевал Джимми.
– Я думала, что вы мне однажды укажете на дверь, и припасла денег.
– Ты говоришь ужасные вещи, Ферн. Ты не только украла наши деньги, но и нашу любовь, ты столько лжи вылила на Клейтонов!..
– Вы предлагаете мне убраться? – Ферн испуганно смотрела то на меня, то на Джимми.
– Еще нет. – Ферн победоносно оглядела нас. – Когда ты просилась к нам, то говорила, что хочешь попасть в дом, где царит любовь. Но ты заставила нас страдать. Джимми и я любили тебя и ждали взаимности, но ты не оправдала наших надежд. Ты не верила в нашу любовь, тебе казалось, что наша любовь друг к другу затмевает все остальные чувства, – закончила я.
– Если ты ждешь любви от других людей, Ферн, то и сама должна их любить, – подтвердил Джимми, – понятно?
– Да. Мне убраться?
– Нет, – возразила я. – Оставайся. – Ферн выглядела несколько пораженной. – Потому что мы хотим, чтобы ты осталась, чтобы ты стала лучше. Мы хотим, чтобы ты любила нас, как и мы тебя. Но поверим в это только тогда, когда увидим, что ты искренна во всем.
– У тебя испытательный срок, – сказал Джимми, – ясно?
– Да, Джимми.
– Прекрасно, тогда, во-первых, верни миссис Бредли украденные у нее деньги. С этого и начни.
– Я не смогу.
– Это намного проще, чем взять. Попробуй, солнышко, – настаивала я.
– Все будут думать ужасные вещи обо мне и бояться меня, – плакала Ферн.
– Некоторые, да, – подтвердил Джимми, – но если хочешь, чтобы о тебе думали лучше, то и поступай лучше. Иди, Ферн.
Она с тяжелым сердцем взяла кошелек и вышла.
– Ты думаешь, она изменится? – спросил Джимми.
– Я не знаю. Прошло уже столько лет, в течение которых она привыкла поступать нечестно... Но мы ей поможем.
Джимми обнял меня за плечи.
– Ты всегда стараешься выглядеть передо мной с лучшей стороны? – спросил Джимми.
– Нет, только когда ты смотришь на меня.
– Хорошо, тогда позволь мне, – Джимми повел меня в спальню, – позволь хорошо посмотреть на тебя.
Много раз нас заносило на лихих поворотах судьбы этой зимой. Ферн решила начать новую жизнь, и ее занятия в школе уже не были проблемой для нас. Джимми на некоторое время забросил свою работу и встретился с ее учителями. Но надолго Ферн не хватило. Она продолжала слушать рок-н-ролл так, что дрожали стены. Редко в чем-либо помогала нам, продолжала встречаться с новыми парнями и тайком плакала. В ней начала проявляться настоящая красота. Она могла часами просиживать перед зеркалом, ухаживая за волосами. Кристи сидела позади нее и наблюдала. К несчастью, все школьные друзья были старше нее, с ними она и посещала школьные дискотеки. Она встречалась с мальчиком на три года старше нее. Домой она возвращалась в два часа ночи.
Джимми старался изо всех сил помочь ей, придумывая все новые воспитательные мероприятия. Но Ферн сама уверовала в свою порочность и часто повторяла: «Я ужасный ребенок. Я мука для своей семьи».
Выслушав все это, Джимми обычно хватался за голову, у него опускались руки.
– Она так выросла, я уже ничем не могу ей помочь.
Весной Кристи впервые выступила с концертной программой на фортепиано перед постояльцами. Она надела розовое платье, волосы подвязала черной лентой. Кристи исполнила известные произведения Моцарта и Брамса. Филип и Бэтти Энн, Ричард и Мелани сидели в первом ряду. Окончание концерта встретили бурные аплодисменты. Потом мы пили чай с тортом. Джимми и я были рады за Кристи и выслушали массу комплиментов.
– Вы все делаете как миссис Катлер, – сказал адвокат. – Так постояльцы еще не радовались.
Я засмеялась, но подумала, что делаю это еще лучше.
В конце весны папа Лонгчэмп, Эдвина и Гейвин нанесли второй визит. Мальчик сильно подрос, и уже в нем чувствовались папины черты. Он рассказывал всем, какой большой отель есть у его брата с женой на востоке.
Ферн проявила к отцу тепла не больше, чем в прошлый раз. Но он этого и не заметил. Пока мы были рядом, она покорно сидела и отвечала на его вопросы, но потом сразу же убежала звонить своему парню.
– Она становится все красивей и красивей, – отметил папа. – Я знаю, она создает вам некоторые трудности, но ты с Джимми их преодолеешь.
Так много хороших вещей произошло сразу, что я с испугом все время ожидала расплаты за них. Джимми это тоже заметил.
– Дон, мне кажется, что если нет трудностей, то ты их непременно стараешься найти. Наслаждайся жизнью, позволь себе расслабиться. А то ты становишься нервозной и не замечаешь прекрасного.
Я знала, что врач сказал ему о том, что мне грозит нервное истощение.
– Я просто... просто предусмотрительна.
– Хорошо, ты предусмотрительна, но зачем же так перегружать себя работой?
Но ничего я поделать не могла, в отель нагрянула толпа людей, сто двадцать пять постояльцев, и мне приходилось постоянно быть там.
В конце весны, примерно во время визита папы, мы приняли первые заказы. Их было еще не так много, но мистер Дорфман уже начал волноваться. Ведь я не так тщательно следила за всем, как бабушка Катлер, и ему явно не хватало моих указаний. Но во время моих проверок он всегда опускал глаза, будто бы перед ним была бабушка.
Филип предложил свою помощь, и уже на следующее утро мы обсуждали, как разместим все нарастающую волну постояльцев.
В доме Бронсона все смешалось. После смерти Клэр мама окончательно сдала. Она уже не могла давать свои экстравагантные обеды. Она перестала ухаживать за волосами. Вместе с ее красотой тускнел весь Белла Вуд.
Я была сильно занята и вот уже несколько дней не имела времени ее навестить. И однажды мне позвонил Бронсон и в трагических красках описал все, что там происходит.
– У нее полный эмоциональный кризис, – говорил он. – Уже несколько дней я не могу вытащить ее из постели. Она все больше и больше находит грехов за собой.
– Мама? Грехов?
Я не могла поверить. Неужели все действительно настолько плохо?
– Она целыми днями лежит и почти ничего не ест. Я приносил ей зеркало, но она даже не взглянула на себя. Она очень сдала. Я приносил ей подарки, но она ни на что не обращает внимания. С каждым днем все хуже... Она только спит и спит. Если сможешь, приезжай.
– Сегодня приеду, – пообещала я.
– Хорошо. Ты и не догадываешься, как мне сейчас тяжело. Привези побольше хороших новостей о гостинице и детях.
Ирония судьбы. Теперь мать нуждается в моей помощи. Она дала толчок моей первой трагедии в этой жизни, даже не она, а бабушка Катлер... И вот...
