При виде такого энтузиазма Франческа улыбнулась. Ей-то уже почти надоело ездить за границу. Июньская поездка в Рим — это работа, работа и еще раз работа. Но рандеву в Венеции действительно будет замечательным. Доркас согласилась с тем, что Франческе нужно немного отдохнуть, чтобы справиться с бешеной нагрузкой, которая ждет ее впереди.
— Кейти, я не знаю, как ты сможешь выдержать этот летний семинар по праву в Оксфорде. Но ты точно сумеешь вырваться к нам в Венецию на несколько дней?
Кейти кивнула.
— Этой осенью я поступаю на юридический факультет, так что семинар особого значения не имеет — честное слово. Ни на что в мире я не променяю нашу встречу в Венеции. — Она посмотрела на Джейсона. — Я бы хотела, чтобы вы передумали, Пан, и тоже к нам присоединились. Это несправедливо, что вас не будет с нами, когда мы будем отмечать пройденный путь и гадать о том, что ждет впереди. Вы ведь все время были с нами.
Девушки затараторили все разом, пытаясь уговорить Джейсона, но тщетно: он лишь с удвоенной силой замахал руками.
— Нет, нет, я говорил вам, что терпеть не могу Европу, терпеть не могу самолеты и, кроме того, не могу сейчас оставить тетю Лилу одну. Вы знаете, как она нуждается в моем присмотре.
— Нам будет ее недоставать, — сказала Франческа, оглядывая комнату. — Нам многого будет недоставать. — Она посмотрела на своих друзей, своих единственных друзей, и на глазах у нее появились слезы. — Черт возьми, почему я уже чувствую себя такой одинокой? Как будто что-то очень хорошее подошло к концу, а я к этому не готова.
Пытаясь скрыть свои чувства, Кейти взяла в руки книгу «Безобразный американец».
— Как сказал Пан, для нас все только начинается. Европа — это замечательно, мы отпразднуем то, что было, и то, что будет. — Она снова положила книгу. — Только мы станем прекрасными американцами. Так что берегись, Мир!
Джейсон спокойно слушал, как его оперившиеся птенцы с беспокойством рассуждали о своем будущем. Вплоть до того момента, когда все сели в «шевроле-импала», подаренный Кейти родителями по случаю окончания колледжа (вместе с блестящей карточкой «Бэнк оф Америка»), чтобы ехать на последнюю сентиментальную встречу у Тредмилла, Джейсон почти не участвовал в разговоре.
Сейчас его беспокоили более серьезные вещи, чем необходимость ободрять своих молодых подруг, заверяя их, что окончание колледжа — это скорее повод для радости, чем для печали. Джейсона волновало здоровье его тети.
Старушка болела уже очень долго, и это само по себе его не волновало. Джейсон знал, что она может в таком состоянии прожить еще двадцать лет. Это тоже его не смущало. Джейсон любил свою тетю и знал, что, пока она жива, он будет с ней как у Христа за пазухой. Беспокоило Джейсона то, что у Лилы начались периоды психического расстройства, во время которых она говорила ему странные вещи. Иногда во время этих периодов Лила смотрела на своего племянника так, как будто он был для нее совершенно незнакомым человеком.
Была проблема и с ее завещанием. Известный ему вариант завещания исчез. Это произошло на прошлой неделе, вскоре после того как Джейсон подслушал телефонный разговор тетушки с адвокатом.
Джейсон нахмурился. Он всегда очень серьезно относился к своим «инвестициям». В Лилу Доббс Джейсон вложил достаточно много, и ему была ненавистна мысль о том, что все это пойдет прахом. Но затем он напомнил себе, что у Лилы больше нет возможных наследников. Эта мысль подняла ему настроение. Деньги, акции, комфортабельный дом — все это в конце концов достанется ему. Чувство беспокойства прошло. Джейсон посмотрел на трех молодых женщин, сидящих с ним в машине, и его сердце наполнило теплое чувство — своего рода любовь. Это была «страховка», защита против бедности, стремление избежать которой было движущим мотивом всей его жизни.
— Ну, выпускницы, что, если мы помянем старое доброе время тортом с горячим шоколадным сиропом? Я угощаю!
Раздались стоны и протесты. Кейти завела мотор.
— Пан, вы настоящий декадент — чистой воды гедонист!
«Я знаю, — без всякого сожаления сказал себе Джейсон. — Я знаю».
Венеция! При первом взгляде на этот волшебный город Франческа забыла об усталости. Она закончила работу в Риме на четыре дня раньше срока и приехала в Венецию, намного опередив своих подруг.
Франческа была рада уехать из Рима. Она чувствовала себя там не так хорошо, как в прежние приезды. Нет, с работой все было в порядке. Доркас и сотрудники «Мода маньифика» отзывались о ней очень похвально, заявляя, что она выглядит лучше, чем когда бы то ни было.
Собственно, Франческа всегда считала, что на фоне «вечного города» она смотрится очень хорошо. Ей особенно понравилось сниматься в Остии, древнеримском портовом городе, находившемся в устье Тибра. Живописное уединенное место тронуло ее за душу. Франческа произвела такое впечатление на итальянского фотографа Серджо Браччо, что тот израсходовал в три раза больше пленки, чем собирался.
Он поймал Франческу сразу после того, как Доркас объявила, что на сегодня работа закончена и что Франческа может отдохнуть перед запланированной в следующий понедельник съемкой рекламы духов «Адажио».
— Мисс Шанель! — сказал Браччо со своим мягким итальянским акцентом. — Разрешите мне показать вам ту часть жизни моей Италии, которую не видит ни один из американцев.
Это предложение изумило Франческу. Серджо со всеми держался отчужденно, хотя со стороны некоторых фотомоделей его присутствие вызывало явное оживление. Доркас говорила Франческе, что Браччо принадлежит к одной из действительно старых аристократических семей, которая владеет землями за пределами Рима, на Аппиевой дороге.
— Но я собиралась сегодня рано лечь спать…
— Пожалуйста! — сверкнули его крепкие белые зубы. — Для меня это было бы большой потерей. Разрешите мне показать вас моей семье и гостям. У нас сегодня небольшой вечер. Я был бы счастлив прийти туда вместе с такой красивой женщиной. — И он снова ослепительно улыбнулся. — Моя мать — у нее под рукой будет с полдюжины кандидаток в невесты, готовых на меня наброситься. Если они увидят вас со мной… — Он сделал драматический жест. — Я буду в полной безопасности!
Франческа не устояла перед его очарованием. Кроме того, ее заинтриговала возможность отобедать с настоящими итальянскими аристократами.
— Я согласна — только ради того, чтобы спасти вас от этих хищных женщин.
Серджо так обрадовался, что Франческа была довольна тем, что согласилась.
«Небольшой вечер», о котором говорил Серджо, оказался грандиозным приемом минимум с четырьмя сотнями гостей. Огромная старая вилла была расцвечена фонарями и тысячами свечей. Перед ужином во внутреннем дворе разыгрывались живые картины, изображающие средневековье — даже с рыцарским турниром. На втором этаже виллы гостям предлагали коктейли, но поскольку древний пол отчаянно заскрипел под ногами собравшейся толпы, с коктейлями пришлось покончить.
