«Зря я ее отпустил, — в который раз посетовал Генрих, укладываясь в холодную гостиничную постель. — А вдруг она прямо сейчас с ним?»
На душе похолодело, пересохли губы, учащенно забилось сердце.
«Ерунда!.. Никуда она не денется! Еще на коленях приползет! — успокоил он себя. — А если не приползет, то невелика беда, моя совесть чиста. И деньги найду куда потратить…»
С этой мыслью Генрих повернулся на бок, накрыл ухо второй подушкой, чтобы не мешал шум из коридора, и довольно быстро уснул…
«М-м-м-м», — ощутив нежные прикосновения губ к шее, простонала Катя, и, подставляя ласкам иные части тела, перевернулась на спину…
Открыла глаза и с разочарованием поняла: «Приснилось…»
Рядом никого нет, в комнате тоже. А ведь сон был такой реальный, такой чувственный, такой сладкий!
Ее всегда злило и раздражало, если кто-то будил среди ночи. И неважно как: поцелуем или же приставучими ласками. Будь то Виталик, Генрих… И только с Вадимом все было иначе. И тело, и сама она словно ждали прикосновений, просыпались, оживали, чтобы отозваться всей силой таившихся сладостных желаний.
Как же она по ним соскучилась и как давно не была счастлива в постели! Восторг тела, выражаемый гортанными звуками, не подвластные сознанию конвульсии, заставляющие его содрогаться в волшебной невесомости…
Мужчина, с которым ей хотелось бы всё это повторить, прочувствовать заново, — почти рядом, спит в соседней комнате. Но накануне вечером он не дал ей ни малейшего повода думать, что желает того же, что и она: ни жестом, ни словом, ни взглядом. Выпили по бокалу вина, посидели, попытались поговорить. Но разговор не сложился: нехитрые вопросы, односложные ответы. Ходили вокруг да около, как по тонкому льду… Лед в итоге не подтаял, не проломился. И ближе они не стали. Вадим проводил Катю в гостевую комнату, пожелал спокойной ночи, закрыл дверь.
Все это походило на плохую игру актеров в неудачной пьесе. Каждый сам по себе, всё отстраненно, надуманно. При этом актриса и готова была бы подыграть, наладить хоть какой-то контакт на импровизированной сцене, но актер то ли этого не понял, то ли тяготился выпавшей ему ролью, но всем своим видом показывал: скорее бы закончился этот немилый душе и сердцу спектакль.
И хотя Катя не таила никаких надежд, возникло ощущение, что они еще больше отдалились друг от друга. Зря она втянула его в эту игру и осталась на ночь. Потому и засыпала долго, прокручивая в памяти фрагменты разговора, прислушиваясь к шорохам в соседней комнате, вспоминая, как было раньше…
И вдруг под утро так явственно воплотивший все тайные желания сон! Попробуй теперь усни! Не лежать же просто так, уставившись в темный потолок… Надо попробовать отвлечься, сходить, к примеру, в ванную, ополоснуть лицо. Нащупав на тумбочке очки и стараясь ступать бесшумно, она вышла в холл второго этажа и сразу услышала приглушенный разговор внизу.
«Вадим и Андрей Леонидович… Кажется, упомянули мое имя, — она напрягла слух, попытавшись уловить хоть что-то в неразборчивом бормотании. — Снова обо мне. Странно… Неужели Вадим советуется с кем-то в вопросах личной жизни? Или это как-то связано со вчерашней историей?»
Крадучись, она спустилась на пару ступенек вниз по лестнице. Голоса вдруг стали ближе, хозяин с гостем появились в поле зрения. Пришлось быстро подняться и спрятаться за колонну.
— …когда уже отвезешь в Ждановичи, постарайся держаться от нее подальше… На всякий случай. Будут новости — дам знать. Отдыхай…
Мужчины попрощались, захлопнулась входная дверь. На кухне звякнула посуда. Услышав приближающиеся к лестнице шаги, Катя быстренько вернулась в комнату.
«Поднимется — выйду навстречу. Будто случайно встретились», — решила она, замерев за дверью.
Но никто не поднимался. Устав ждать, Катя снова вышла в холл, подошла к лестнице, глянула вниз, прислушалась. Тишина. Осторожно спустившись по ступенькам, она осмотрела гостиную, кухню, подошла к окну в прихожей. Погасли светильники, подсвечивавшие дорожку к еще одному строению с окнами во всю высоту стены. Внутри зажегся свет, высветилась фигура Вадима. Сбросив халат, он сделал несколько круговых движений руками, слегка подпрыгнул и… исчез.
«Бассейн, — догадалась Катя, заметив фонтан брызг. — И я хочу… Только меня туда никто не приглашал», — грустно подумала она, и поплелась обратно наверх.
Ждать Вадима внизу показалось бессмысленным. Вечер и ночь плавно перешли в утро, ничего не изменилось. Она — нежеланная гостья, присутствие которой хозяин терпит лишь в силу хорошего воспитания.
«Постарайся держаться от нее подальше», — вспомнила она слова Поляченко. — Не волнуйтесь, Андрей Леонидович. Теперь я сама буду держаться подальше… На всякий случай».
Расстроенная, Катя положила очки на тумбочку, снова заползла под одеяло, отвернулась к окну, за которым становилось всё светлее, закрыла глаза… Не слышала, как в дом вернулся хозяин, как поднялся наверх, приблизился к двери…
…Вадим, прислушиваясь, стоял под дверью, за которой спала Катя. Коснувшись дверной ручки, он вдруг передумал и зашел в соседнюю комнату. Встав на невысокую стремянку, спрятанную в длинный шкаф вдоль стены, он отодвинул дверцу, сунул руку глубже и вытащил с антресоли перетянутый шпагатом полиэтиленовый пакет. Задвинув дверцу, соскочил на пол, словно набираясь решимости, помедлил, развязал узел и вытянул белый махровый халат. Тот, который Катя носила еще на Сторожевке.
Обнаружил он его в шкафу матери случайно. Как-то вечером в конце лета вместе с по-соседски заглянувшей в гости семьей Зайца пили чай в беседке. Погода неожиданно испортилась, поднялся ветер, резко похолодало, и хозяин пошел в дом за теплой одеждой для себя и гостей. Нина Георгиевна попросила принести ей шерстяной плед, который на лето спрятала на антресоли шкафа. Вот так и вышло, что нашел еще и халат, который мать с Галиной Петровной спрятали от него. А ведь он когда-то настоятельно просил его выбросить, чтобы не маячил перед глазами, не напоминал….
Дабы не портить настроение ни себе, ни матери, в тот день сын промолчал о находке, а после забыл. И вот вспомнил. Развернул, встряхнул, поднес к лицу: чистый, никаких запахов. Ну что ж, придется еще раз послужить старой хозяйке.
Вадим снова подошел к гостевой комнате, осторожно нажал на ручку, зашел… Отвернувшись к окну, Катя едва слышно посапывала. Аккуратно уложив халат на край кровати, он попятился назад в холл, закрыл за собой дверь.
Сквозь сон Катя почувствовала чье-то присутствие. Резко оторвала голову от подушки, осмотрелась: никого. Неужели снова приснилось? Неожиданно взгляд зацепился за нечто белое, возвышавшееся над одеялом. Протянув руку, она нащупала мягкую махровую ткань, подтащила к себе… Не может быть! Это же ее халат со Сторожевки! Она узнала его по вышивке с короной!
Катя вскочила, набросила халат, затянула пояс, приподняла края воротника, зарылась в них лицом. Как же она когда-то была в нем счастлива! И как гармонично смотрелись два одинаковых белых халата на стене в ванной!
За спиной раздался негромкий стук, повернулась дверная ручка…
— Доброе утро! — поздоровался Вадим. — Хорошо, что проснулась, уже собирался тебя будить. Вспомнил по старой памяти, что лучше всего помогало тебе по утрам…
Комната наполнилась тонким кофейным ароматом. Катя даже зажмурилась от удовольствия! Нащупала на тумбочке очки — так и есть: в руке Вадима маленький поднос с чашечкой кофе…
— Фантастика! С каких пор у тебя разрешено пить кофе в постели? — не удержалась она.
— С сегодняшнего утра, — он поставил поднос с чашкой на тумбочку. — Но только тебе.
— Глазам не верю! — Катя осторожно, двумя пальчиками взяла чашку за ушко, принюхалась, пригубила. — Или я все еще сплю?
— Не спишь. Предлагаю быстро позавтракать и ехать в грибы. Говорят, боровиков полным-полно.
От удивления Катя опустилась на край кровати и застыла с чашкой в руке. Что-то случилось, пока он был в бассейне? Она не ослышалась?
