мне не верить, но это ничего не меняет.
– Ксюша, как же это? – всхлипывает мама, и пакет падает с её коленей на землю. – Я же не так вас воспитывала, я же хотела, чтобы вы дружными были, но ведь Света…
– Света всегда была пупом земли, да? – усмехаюсь и, отпустив мамины ладони, достаю из сумки пачку сигарет. Нужно бросать эту гадость, но пока в моей жизни такая свистопляска, мне нужен хоть какой-то допинг, чтобы не свихнуться. – Мама, ты разве не понимаешь, что она давно уже не маленькая? Она выросла, стала красивой умной девушкой, но ты ей позволяла чувствовать свою безнаказанность, прикрывая всё на свете последствиями детской болезни.
Дойдут ли мои слова до адресата? Поймёт ли мама хоть что-то или так и зависнет в придуманной ей реальности?
– Но ведь у неё в любой момент может наступить рецидив! – кричит мама, глядя на меня с осуждением. – Сама ведь знаешь, что говорил врачи! Рак – это не шутка!
Мама нервничает, находя оправдание всему на свете, цепляется за удобные образы, и я её понимаю. Сложно принять, что где-то твоё воспитание дало сбой. Но и от правды прятаться глупо и не имеет смысла.
– Мама, да послушай ты меня! Света мне – ещё одной твоей дочери – подмешала в вино наркотики! Она позвала Виталика, они… они совершили подлость, – я не могу рассказать маме, что именно вытворила эта парочка. Стыдно. – Мерзость они совершили со мной. Просто услышь меня наконец-то.
– Ксюша, ты не обманываешь меня? Ты не выдумала это для того, чтобы оправдать своё поведение? – мама хватает меня за плечи и хорошенько встряхивает. – Нельзя такое выдумывать, ты понимаешь меня?! Если ты просто решила, что этот мужчина достоин лжи и подлости, так и скажи. Не нужно сестру топить!
Я, наверное, должна понимать, что у мамы истерика и разрушенные воздушные замки. Должна многое понимать и входить в положение, как делала это всегда. Но мне становится противно от того, как лихо меня снова хотят во всём обвинить. И я сбрасываю мамины руки с себя и резко поднимаюсь на ноги.
– Ты можешь верить, во что тебе нравится, – говорю, делая шаг назад. – Но если ты не веришь мне, то, значит, у тебя всего лишь одна дочь.
– Ксюша, но ведь Света не могла ничего такого сделать, – цепляется за иллюзии мама, а я разворачиваюсь и ухожу.
Она кричит мне что-то вслед, но я совершенно не хочу ничего слышать. Просто теперь я понимаю Рому, который всегда заносит номера телефонов, с которых пытается связаться с ним мать, в чёрный список.
Эпилог
Ксения.
Спустя время.
Я срываю с дерева кленовый лист, а он, разукрашенный во все оттенки охры, невероятно красивый. Утыкаюсь в его ажурную поверхность носом, вдыхаю аромат, а он отдаёт почему-то полынью и немного мёдом. Как вся моя жизнь – смесь сладкого и горького, полыни и мёда. Но иначе ведь не бывает, правда? И хорошо, когда за чёрной полосой обязательно наступает белая. Она потом тоже обязательно сменится тёмной, но это будет потом.
А пока мне хорошо и спокойно, а о будущем с его проблемами стараюсь думать поменьше.
Улыбаюсь суетливому дворнику, а он салютует мне зажатой в руке глиняной чашкой, из которой на волю тянется облачко пара. В нашем дворе обитают чудесные люди, и даже бездомные собаки невероятно ласковые. Подставляю лицо свежему осеннему ветру, ласкающему кожу и дарящему прохладу. Осень в этом году чудесная, несмотря ни на что.
Я так много потеряла за последние месяцы, но все эти потери, спалив меня, прежнюю, дотла, помогли стать сильнее. Перестав оглядываться назад, поняла наконец, что на самом деле мне в этой жизни нужно, кто мне нужен. И пусть хрустальные замки и привычная реальность рухнули в одночасье, не жалею об этом. Значит, так было суждено. Судьба причудлива и богата на сюрпризы, и те, кто были близкими и родными, в один миг могут стать злейшими врагами. Но мир не без добрых людей – в этом я убедилась на собственной шкуре. И это помогло выжить, не сломавшись.
Когда разукрашенный всеми оттенками осени двор остаётся позади, я вхожу в нашу тихую квартиру. В ней живёт моё острое полынное счастье – моя любовь. Аккуратно прикрываю за собой дверь, разуваюсь и прохожу на второй этаж, где в это время суток можно найти человека, подарившего мне покой и радость – Рому.
Толкаю дверь и останавливаюсь на пороге домашнего спортивного зала. Рома выжимает штангу, напрягая каждую красиво очерченную мышцу, и обливается потом. Никогда мне не понять его одержимостью спортом, но смотреть на него в такие моменты до мурашек на коже приятно.
– Ты следишь за мной, – говорит, убирая штангу на место и принимая сидячее положение. – Любуешься?
Он пьёт воду большими глотками, параллельно играет мышцами. В глазах бегают хитрые чёртики, а на губах очаровательнейшая улыбка из всех, что я когда-либо видела в жизни. Мой муж всё-таки самый красивый мужчина в этом прогнившем до основания мире.
– Любуюсь, – киваю и захожу в зал. – Нельзя, что ли?
Мне нравится, что теперь Рома занимается дома. Наверное, подспудно боюсь, что кто-то снова обратит на него слишком пристальное внимание. Глупая ревность? Возможно, но мне не стыдно в этом признаться хотя бы самой себе.
– Как это нельзя? – удивляется Рома и поднимается с лавки. – А кому тогда можно, если не тебе?
– Ну, я не знаю, – улыбаюсь, разводя руками, а Рома в один момент оказывается рядом. – Мало ли, кто ещё захочет любоваться тобой.
– Пусть смотрят, тебе жалко, что ли? – усмехается и целует меня в лоб. – Как вы себя чувствуете сегодня?
Этот вопрос стал традиционным ежедневным ритуалом на протяжении последних трёх месяцев – с того момента, как в июле я узнала, что беременна. Вот просто однажды утром почувствовала, что нас уже трое, а после и врач подтвердил. И, казалось бы, мы не так давно вместе и вокруг так много сложностей, но я полюбила этого ребёнка с первой секунды. Как когда-то всей душой полюбила его отца.
