— Но не могу не предупредить — дама очень высоких моральных принципов!
— Ну и нафига она мне!? — хмурится он. — Мне б чего-нибудь сегодня погорячее и поразвратнее…
— Ну, трахни её, пожалуйста! — начинаю канючить я. — Иначе она на меня настучит на кафедре.
— Ладно. Как даму-то зовут?
— Оля…
— Пойду, приглашу Олю на потанцевать…
Пальчики Крис всовывают в мой рот кусочек сладкого ананаса. Пир продолжается.
Скоро конец света, я его чувствую, и хочется попировать напоследок как следует!
Очень ярко ощущаю физиологическое желание заняться сексом. Между бёдер сводит и пульсирует. Во мне нет спиртного, но голова кружится от него. Это я налопалась эмоций с нашей пьяной компании. Я всегда пьянею вот так виртуально.
Спрыгиваю со стола.
— Олег… — подмигиваю ему, кивая на выход.
Он снова обнимает меня за талию, когда мы идём. Б*ять… Это круто! Во что же мы играем, м?…
— Ты хочешь уйти?
— Нет. Я просто хочу.
Торможу у «porno-zone». Мини-кинотеатр с диванчиками и лайтовой порнушкой на экране. Никогда не была здесь.
— Вау-вау… — тихо смеётся Аронов.
Двадцать один плюс. Но охранник не просит наших документов. Он нас знает. Отдаю ему купюру, прихватывая Олега понадёжнее за ремень, чтобы не тормознул, открываю дверь и втягиваю его внутрь.
Темнота… На экране трах. Несколько секунд мы стоим, позволяя глазам привыкнуть и разглядеть детали. Саша Грей эмоционально облизывает огромный член какого-то перекачанного боя. Два из пяти диванов заняты. Кем именно — не видно. Я тяну Аронова на самый дальний.
Мы тонем в удобной, очень мягкой коже дивана. Сажусь на Олега верхом.
— Женечка, — шепчет он возбуждённо. — Давай домой?
— С посторонним мужчиной? — дразню его. — Не могу, я приличная девушка!
Здесь так темно, что едва вижу его глаза. Но чувствую, что они улыбаются. Его руки ныряют мне под юбку, сжимая бёдра. Встречаемся губами. В моей голове гул. Тело пульсирует… Как же это горячо! Дёргаю за пряжку ремня. Пальцы трясутся от ощущений.
— Малыш… Не здесь.
— А где же ещё? По-моему, очень удобно… — нетерпеливо шепчу ему, гремя пряжкой.
— Поехали ко мне… пожалуйста… — уговаривает он, но его руки и член хотят всё прямо сейчас.
Потому что его пальцы уже во мне, а его член в моих руках.
— Я хочу сейчас… здесь… И я всё ещё на таблетках… — исступлённо шепчу ему. — Тебе будет горячо… мокро… туго… Прямо сейчас!
— О, боже… — возбуждённое рычание мне в шею.
— Никого больше нет… Только ты… Только я… Только наше удовольствие! Смотри на экран, — требовательно шепчу я.
Мой крепко сжатый кулак соскальзывает с его мокрой, пульсирующей от перевозбуждения, головки.
— Fuck! — шипит он.
И я перехватываю его член снова. Он оттягивает мои стринги. Соприкасаемся… Кусая губы и нервно, рвано дыша, давлю бёдрами вниз, растягивая себя его членом. Это всё ещё немного болезненно для меня. Но я так люблю это ощущение… Впиваюсь зубками ему в трапецию, сдавленно постанывая. Мне больно — жжёт от растяжения, давит, невыносимо много… Но б*ять… Мои глаза закатываются от удовольствия, и тело взрывается, между ног судорожно пульсирует, бёдра дрожат. Его ладонь запечатывает мой рот. Я не помню, где мы, и почему я не могу покричать так громко, как мне хочется.
— Расслабь горло, маленькая дрянь… — сбивчиво шепчет он. — Просто дыши… глубже… Не надо кричать!
И я возбуждённо смеюсь, продолжая стонать так, как мне хочется.
Он глубоко и жадно вдыхает запах моих волос.
— Да твою же… — агрессивно шепчет, срываясь и вколачиваясь в меня снизу.
Мои пальцы хватаются за него и за диван… Мои стоны удовольствия густо намешаны с жалобным попискиванием, когда он слишком-слишком… И он пытается сделать мои движения ритмичнее, требовательно дёргая меня вниз, а моё тело опять сопротивляется, пытаясь избежать его слишком резких вторжений. С рычанием дёргает мои колени в стороны, чтобы я максимально плотно села на него и не могла двигаться сама и притормаживать.
— Ай… ай…
Накручивает волосы на кулак, оттягивает вниз и, скрутив меня несколько раз, вколачивается по полной.
— Всё… — слышу я его стон и чувствую, как он становится во мне больше и тверже.
Требовательный шлепок! Впивается губами мне в шею. От острых ощущений скольжения по коже его щетины, я кончаю ещё раз. Вот тебе и банальный… Тихо смеясь, расслабляюсь на нём. И мозг, и всё тело пульсируют электрическими разрядами. Мышцы дрожат и отказывают.
— Домой? — пытается отдышаться он.
Требовательно толкаю его ладонями, вынуждая снова лечь на диван, и устраиваюсь рядом, ложась ему на грудь.
— Неа… Я посплю немножко….
— Здесь?!
— Мхм…
— Вот это всё, по-твоему, «не сокращать дистанцию»?
— Это просто секс… Подумаешь…
Вырубаюсь под его истеричный смех.
— Туманова…
ГЛАВА 33 — НЕСВАРЕНИЕ.
Перед глазами плывёт, я не могу найти комфортную позу, со стоном поворачиваясь на другой бок. В животе пульсирует… Телефон звонит. Вторник. Второй день зачётной недели.
Пробую встать. Я хочу в душ. Хотя бы. Руки и бёдра дрожат от слабости. Я не ем уже третьи сутки. И не пью практически. После воды меня рвёт. Глаза закрываются, падаю обратно.
С работы меня не дёргают, я отпросилась на эту неделю. И просто разглядываю стены своей комнаты, начиная их ненавидеть. Боль не слабеет уже третий день.
Телефон звонит. Это Ангел. Вчера я не брала трубку. Смысл расстраиваться ещё сильнее?
— Да…
— Джонни, твою мать! Ты совсем уже?? Почему трубку не берёшь?
— А что там?
— Помимо зачётной недели, которую ты динамишь??
— Мхм…
— Там заседание кафедры по твоему отчислению. Где ты светанула своей задницей неугомонной?!
— Ооо… Было дело. Разве они имеют право отчислить меня до сессии?
— Оказывается, да. Александра Владимировича нет, и на тебя висит проект приказа.
— Пи**ец.
— Бегом сюда!
— Не могу.
— Да Женька!
— Я не могу. Физически.
— А что случилось? — притормаживает он.
— Мне нехорошо.
— Выпей какую-нибудь волшебную таблетку и чтобы срочно была здесь. Через час они сядут с твоим приказом.
Нет у меня таблеток. И вообще — нет смысла. Без декана мне этот бой не выиграть. Всё? Конец света?.. Я же читала все уставные документы. Не было там такого пункта.
— А по какой статье меня «увольняют»?
— По нескольким. За аморальное поведение, конфликты с преподавателями и пропуски, если быть кратким. Ректор подпишет.
— Пусть докажут сначала. Пропуски есть, да… Но… За пропуски до сессии не имеют права отчислить.
— Ты просто должна быть здесь, Жень, понимаешь?
Желудку моему это объясни…
— И ты должна прийти к ректору сама и поговорить с ним, как ты умеешь. Лично. Тогда есть шанс, что не подпишет. Если он тебя, конечно, примет.
— Примет. Я наглая.
Когда живая.
— Зайду с профсоюза студенческого. Там сочувствующий мне мальчик на должности председателя.
— Приказ на факультете подпишут сегодня. Но так как «статьи» нестандартные, без подписи ректора учебный отдел его не примет.
— Я попробую приехать.
Кладу трубку. Та-а-ак… Давай, Туманова, соберись. Ты имела дурость протусоваться месяц и раздраконить весь факультет, теперь найди в себе силы разрулить созданный ахтунг. Меня нельзя отчислять. Я ж, блин, гений и лицо курса. Они ж там сдохнут от скуки без меня.
Медленно встаю и иду вдоль стены, придерживаясь рукой. В ушах поднимается звон, я чувствую давление, в глазах темнеет. Всё кружится…
Прихожу в себя на ковре. О, Господи… Какое мерзкое ощущение! Я вся мокрая от слабости, в глазах всполохи. Затылок ноет. Грохнулась… Вставать не хочется. И я дотягиваюсь до свисающего одеяла, подтягиваю колени к груди.
Я устала от этой боли.
Закрываю глаза и выпадаю. Не могу я встать. Это так обидно, что из глаз льются слёзы, а может потому, что за трое суток меня вымотало напрочь. Подтягиваюсь к дивану. Кладу на него голову, и, закутавшись одеялом, ненадолго вырубаюсь. Просыпаюсь — уже темно. Снилась боль и всякая гадость. И я обессиленно хныкаю. Ложусь на диван. Ну должно же это закончиться…
