– Ты прячешься от меня, почему?
– Тебе кажется. Просто наши орбиты разошлись. Когда-то мы следовали каждый своей, но совершили ошибку, попытавшись соединить их, – задумчиво сказала Алиса. Она тоже едва владела собой, чтобы казаться спокойной. Она не видела и не слышала Белова почти месяц. Каждый день она была готова к тому, что встретит его. Она знала, что судьба однажды свела их случайно, так почему ей не сделать этого еще раз? И вот это произошло. Кажется, она переоценила себя: любовь к этому мужчине не ушла из ее разбитого сердца.
– Прости меня. Я столько раз говорил это мысленно, разговаривая с твоим образом. Закрывал глаза и просил прощения. – Вадим понял, что не может вести машину. Он проехал еще квартал и остановился у обочины. Он тоже повернулся к Алисе и теперь имел возможность рассмотреть ее. – Прости. Давай начнем все сначала. Я до сих пор снимаю квартиру. Прихожу туда иногда, чаще не могу – больно заходить в нее, пустую, холодную. Захожу и начинаю вспоминать, как нам было хорошо вместе.
Вадим говорил о том, что скучал, что никогда больше не позволит себе повышать на нее голос, что только разлука помогла ему понять, как она ему дорога. Алиса слушала, покусывая губы. И вдруг прервала его излияния.
– Насколько дорога? – резко спросила она, пристально глядя на Вадима. Она привычным жестом откинула прядь волос и поправила воротник пиджака. Она просто не знала, куда девать руки, потому то проводила ладонями по гладкой коже брюк, то открывала-закрывала замок на сумочке. Алиса понимала, что эти движения выдают ее волнение с головой, но она не могла ничего с собой поделать. Ей было невыносимо слушать, как Вадим пытается затянуть ее в очередную трясину лживых отношений. – Насколько я дорога тебе, Вадим, скажи?
– Этого не передашь словами. – Белов почувствовал странные интонации в ее голосе. – Мы так давно не виделись. Ты отдалилась, я не чувствую тебя. Мне страшно, что все может просто так закончиться. Алиса, что я должен сделать, чтобы заслужить прощение и доверие?
– Доверие, говоришь? – Алиса покачала головой. Теперь она понимала, какой талантливый актер сидит рядом с нею, а у нее по-прежнему замирает сердце от его голоса. – Ты готов на жертвы?
– Жертвы – это что-то первобытное. Готов выполнять твои желания. Только пожелаешь, я, как джинн, скажу: «Слушаюсь и повинуюсь».
– Просить тебя признаваться в любви я больше не стану, не переживай, – улыбнувшись, сказала Алиса. – Речь сейчас о другом: готов ли ты говорить правду?
– Конечно.
– Хорошо. – Алиса не думала, что ей будет так трудно задать этот вопрос. В какой-то миг она даже решила не делать этого. Она не хотела унижаться, признаваясь в том, что теперь знает правду. Что она снова обманулась в своих ожиданиях, приняв обычную интрижку женатого мужчины за настоящее чувство. – Итак, где же учат так здорово врать?
– Не понимаю тебя. – Белов напрягся. Он понял, что сейчас произойдет непоправимое.
– Опять получилось, поздравляю. Тебе даже усилий прикладывать не надо – само собой получается. В твоем возрасте это говорит о многом. – Алиса перевела дыхание. – Мне бы даже в кошмарном сне не приснилось, что мой обожаемый, необузданный, страстный и нежный, требовательный и добрый Вадим просто решил немного разнообразить свою семейную жизнь.
Вадим подумал, что сейчас что-то произойдет: на машину рухнет дерево, под которым они остановились, или, что более реально, он откроет дверь машины и убежит. Убежит прочь, как будто это что-то решит или изменит. Пока его интересовало одно – откуда она узнала? Он перестал контролировать свое лицо и не видел, с какой усмешкой наблюдает Алиса за ним.
– Вадим Белов, ты не можешь найти слов в свое оправдание? И не надо, потому что никакие слова не дойдут до моего сердца и разума. Как бы так мягко сказать? Ага, я разочарована. – Алиса взялась за ручку двери.
– Лиска, прошу тебя, не уходи. – Вадиму показалось, что он сейчас заплачет. Это было похоже на сцену из мелодрамы, в которой, заранее зная, что все кончено, мужчина пытается воспользоваться женским приемом. Обычно это приводит к обратному результату, но Белов не был в состоянии размышлять. – Лиска, милая, не оставляй меня!
– Как ты можешь? – Его нежное обращение казалось в этой ситуации верхом кощунства.
– Потому что я не смогу без тебя.
– Врешь, сможешь. И я смогу. Не звони мне больше, не ищи встреч. Да, и еще. Я хочу попросить прощения за одну-единственную ложь: я скрыла, что работаю невропатологом в больнице, кстати, оказалось, что твоя жена – моя медсестра. Представляешь? Кстати, она уходит с работы. Это не ты вздумал перестраховаться? – У Вадима округлились глаза. – Так что прости меня, пожалуйста, за то, что я хотела оградить тебя от комплекса общения с врачующей душой. Я поняла, что ни одна даже самая невинная ложь не проходит безнаказанно. Надеюсь, что судьба окажется к тебе милостивой и не покарает за то…
Голос Алисы сорвался. Она открыла дверь и вышла из машины, прежде чем Вадим успел опомниться. Он бросился за нею вслед, оставив водительскую дверь открытой. Проезжавшие мимо машины сигналили, но Белов ничего не слышал. Он видел только силуэт, удаляющийся от него, и, как обезумевший, догонял почти бегущую женщину. Наконец он схватил ее за руку.
– Алиса, я не смогу без тебя. Я жил все это время в надежде, что все образуется.
– Что? Что образуется? Я не желаю делить тебя ни с кем. Я не желаю быть дополнением к твоей семейной жизни. Мало огня? Обращайся к жене. Она у тебя, кстати, замечательная. Мне тяжело смотреть ей в глаза. Мне стыдно. Роль разлучницы не для меня. Понимаешь? – Она говорила на ходу, пытаясь освободиться от Вадима. Он продолжал держать ее за рукав пиджака. На них стали оборачиваться прохожие.
– Подожди, мы все обсудим. Вернись в машину. – Вадим словно не слышал слов Алисы.
– О чем ты говоришь? Ты готов что-то менять? – Она неожиданно остановилась.
– Менять? – Белов нахмурился, досадливо поморщился.
– Вот видишь, ты хочешь оставить все, как есть, а я так не могу. Наши желания не совпадают. Извечная проблема свободы мужчины и желания семейного очага женщиной. Я права? – Вадим молчал. Глаза Алисы наполнились слезами. Не замечая их, она провела рукой по гладко выбритому лицу Вадима. Приблизила свое лицо к нему, вдохнула запах одеколона. – Я так любила тебя, Белов. Тебя никто не будет так любить. Ты никогда не сможешь забыть меня – это тебе мое наказание. Живи с ним, как сможешь. Прощай.
Она сказала эти слова тихо, вытирая рукавом бегущие слезы. При этом она задевала губы – розовая помада осталась яркой полосой на манжете пиджака. Безукоризненный макияж был нарушен. Тушь потекла по щекам, Алиса стала похожа на загримированного грустного клоуна. Когда она медленно, на негнущихся ногах стала удаляться, Белов уже не рвался догонять ее. Он развернулся и пошел к машине. Там его ожидал милиционер: открытая дверь и парковка в неположенном месте. Он внимательно вгляделся в растерянное лицо мужчины.
