На телефоне пропущенные. Выключаю к чёрту. Я пока что мертва. Закрываю глаза. Всё плывет…
Звонок в дверь.
Нет, нет… Мне никто здесь не нужен. Оставьте меня одну.
Щелчок ключа.
Мм… Аронов. Ой, блин… Принесло же. Не надо было телефон отключать.
Тормозит в проёме, включает свет.
Зажмуриваюсь.
— Откуда у тебя ключ? Ты же отдал мне…
— Взял у арендодателя запасной.
— Это нечестно… — обессиленно бормочу я.
Скидывает пиджак, присаживается передо мной. Пальцы пробегаются под глазами. Трогает лоб, лимфоузлы. Стягивает одеяло.
— Я как бы раздета, — пытаюсь улыбнуться я.
— Ничего. Меня это не стесняет.
Мои ладони вдавлены в тело пониже рёбер.
— Желудок… — констатирует он со вздохом.
— Мхм…
— Как давно?
— Третьи сутки.
— Тошнит?
— Да.
— После еды боль становится легче?
— Не пробовала…
— Трое суток ты не пробовала? — звенит его голос.
— После воды рвёт…
— До этого нормально кушала?
— Более-менее… Утром кашу… Вечером творог, сыр… В обед как получится…
— Спала как?
— Три-четыре часа…
— Ясно.
Звонит кому-то.
— Вера, привет. Это Аронов. Мхм… Ты можешь приехать сейчас одну девочку посмотреть? Да… Нет… У меня есть диагноз, но… я необъективен. Она моя Верхняя. Да. Мне нужно ещё одно компетентное мнение. Прямо сейчас, да.
Она приезжает быстро. Минут через тридцать. Олег впускает её в квартиру, негромко рассказывает что-то.
Не открывая глаз, я плаваю в болезненной пульсации.
— Привет, Женя, — присаживается она на стул рядом.
Открываю глаза.
— Привет…
Лет сорока пяти. Голос, энергетика… Я её знаю точно. Но это лицо вижу впервые. Внимательно смотрю.
— Расслабься, — давит она мне пальцами над бровями.
И по тому, как двигаются губы, я её узнаю. Она вела мастер-класс по иглам. Тогда она была в маске. Вера…
— Сожми мне руку, — перехватывает мою кисть. — Сильнее.
Давит на несколько точек.
— Теперь опять сожми.
И так, нажимая на какие-то точки, проверяет тонус моих мышц.
— Очень тонкая, чувствительная психоконституция.
— Я знаю, — кивает Олег.
— А с первого взгляда не скажешь.
— Да.
— Затяжной стресс. Сильное психоэмоциональное перенапряжение. Желудок — психосоматика. Какой у тебя интеллект, Женя?
— На пике или обычно?
— Обычно.
— Сто сорок семь.
— Мхм… А на пике?
— Сто шестьдесят, наверное…
— У тебя бывают галлюцинации?
— Бывают.
— Навязчивые состояния?
— Бывают.
Олег ей доверяет. И мне тоже хочется.
— Кошмары?
— Постоянно.
— Сколько тебе полных лет?
Смотрю на Аронова.
— Шестнадцать, — отвечает он за меня. — Одной из её личностей. И этому телу.
— Акселерация?
— Лет на тридцать. Иногда мне кажется, что на триста, — вздыхает Аронов.
— Комплекс контроля?
— В разных фазах от минуса к плюсу. Как и акселерация, собственно. Иногда она впадает в инфантилизм. Ненадолго. Ещё — болезненная, островыраженная эмпатия. Да там целый букет…
— Мхм… Женя, тебе кажется, что ты всё можешь контролировать. Но никто не может контролировать всё. Иногда нужно отпускать контроль. И позволить всему вокруг тебя просто течь. А безопасность отдать в руки человеку, которому ты доверяешь. Ты понимаешь, о чём я?
— Да.
— Ты пытаешься разгонять свой мозг, навешивая на него дополнительные задачи. Тебе кажется, что так… ммм… — подбирает она слово.
— Насыщеннее, — подсказываю я.
— Да. Не делай этого. Ты — психо-пограничник. Перенапряжёшь мозги — начнётся расщепление или психоз. Будь проще. Воспринимай проще.
— Я не умею.
— Тогда циклами. Чувствуешь пик — отключайся. Пусть психика отдыхает.
— Я попробую.
— Сейчас я пропишу тебе лечение. Тебе оно не понравится. Олег меня предупредил, что ты боишься таких препаратов. Но ты должна меня послушать и принимать. Договорились?
— Не обещаю…
— Олег?
— Она сделает всё, что нужно.
— Вот эти таблетки. Это лёгкий транквилизатор. Очень лёгкий. Ты немного отупеешь. И это хорошо для тебя. Они погасят эмоции и восприятие. Ты отдохнёшь. Дня три. Параллельно — обезболивающие, правильное питание, курс пустырника и вот это для лечения гастрита, — кладёт ещё один стандарт. — Ещё расслабляющий массаж, бассейн и классическая музыка. Никаких книг, телефонов, тусовок, музыки, телевизора, гостей и секса. Неделю. Потом — по состоянию. Но скорость своей жизни раздели на десять. Поживи так хотя бы месяц. Уезжай куда-нибудь, отвлекись. И от Олега тоже. Или вы получите сильнейший срыв. С последствиями.
— Спасибо, Вера.
— Ой, Олег… — качает она головой. — Переворачивайтесь. Экстренно. Ты можешь, я уверена.
— Я тебя услышал.
Она уходит. Он спаивает мне горсть таблеток. И, о чудо! — меня расслабляет. Я плыву куда-то… Боли почти нет.
— Тебя отчисляют…
— Ангел тебе позвонил?
— Мхм…
А мне сейчас глубоко по*еру на этот факт. Наверное, колёса не такие уж и лёгкие…
ЭПИЛОГ. COURONNER.
Я снова на ногах.
Немного бледновата…
Подкрашиваю скулы скульптором, капельку румян. На губы блеск. Пойдёт… Быстро плету волосы в косу. Брюки, водолазка, пиджак…
Пятница. Семь.
Поехала сдаваться! Не представляю, как буду разруливать. Ни одного допуска к экзамену и, скорее всего, уже подписанный приказ об отчислении.
Я, конечно, могу написать своему декану. В мессенджер. Но, по-моему, это уже слишком. Я же сама эту ситуацию создала. Он не обязан впрягаться за меня постоянно. В этот раз я обязана справиться без него.
— А давайте мириться, Дарья Алексевна? — прыскаю смехом сама себе в зеркало.
Да уж! Нет. Надо как-то через её голову эту задачку решить. А как?…
Ну ты же гений, детка! Давай… У тебя ещё час дороги. Думай! Транки уже отпустили твои увесистые мозги. Они должны работать на полную мощность.
Засовываю в себя две ложки заваренной кипятком овсянки и кусочек прессованных хлебцев. Запиваю йогуртом. Желудок больше не возмущается. Захватываю с собой блокнот Аронова, который я дарила ему на Новый год. Забыл вчера после бассейна и массажа. Никому другому доверить своё тело я не могу. Терпеть не могу чужие прикосновения. И от одной мысли, что ко мне притронется массажист, мой желудок опять сжимался от стресса. А Олег… Мы очень быстро договорились, что массаж будет делать он сам.
Вызываю такси.
У деканата встречаюсь с моими котятами.
— Вот ты… — дёргает меня за косу Немец.
— Идиотка. Я в курсе. Гуси меня догнали, как ты и обещал.
— Чего делать будешь?
— Не знаю.
Ни одной рабочей идеи, кроме откровенных «боевых действий», до сих пор нет.
— Боречка, а мой приказ уже подписан?
— Мне не говорят.
— Дарья Алексеевна там? — киваю я на закрытую дверь.
— Наверное, — пожимает плечами Ангел. — Мы только подошли.
— Ну, давай, Туманова, порази нас своими о*уительными способностями к выживанию.
Немец крутит в пальцах пачку сигарет. Нервничает. Мне хочется покурить сейчас. И я на автомате вытаскиваю у него из рук пачку. И сигарету из неё. Но не здесь же в самом деле? Да и нельзя мне пока…
Разворачиваюсь к двери. Она открывается. Моя челюсть падает от неожиданности.
Аронов…
Вместе с Дарьей Алексеевной.
— Ну и Вы уж повлияйте на неё, Олег Андреевич, — заглядывает она ему в глаза с лёгким подобострастием. — Это же невозможно. Несобранная девочка. И язык свой прикладывает не к месту. Пропусков столько…
— Конечно. Все справки будут. Спасибо Вам за понимание. Обещаю, что будет вести себя адекватнее. Переходный возраст, Вы же педагог, и понимаете. И проболела много. Но она хорошая девочка на самом деле. И учится ведь неплохо.
Дарья Алексеевна с сомнением смотрит на него, словно вопрошает, об одной и той же Женечке они говорят или нет.
