Мы захлёбывались желанием, душили друг друга поцелуями. Даже кусались от переизбытка чувств. Стонали, рычали, урчали, голодно вгрызались, торопливо заголяя друг на друге что и как получалось, чтобы дорваться до вожделенной плоти.
Ткань трещала, пуговицы летели прочь. Дверь за мной жалостливо постукивала-поскрипывала.
Я от похоти почти сознание теряла. Обнажённой плотью чувствовала твёрдое желание Кирсанова, ловко высвободившего член из плена брюк и плавок. Мои трусики с треском освободили томящее лоно.
Я задрожала от нетерпения, едва не рыдала, отсчитывая секунды до вторжения, как Ромка чертыхнулся:
— Бл*, презика нет, — сглотнул натужно, но явно на грани заорать.
Я тоже застыла, туго соображая о чём сейчас ещё-не-мой-и-почему-до-сих-пор-ещё-не-мой, а когда дошло, выдавила весь яд, который сегодня копила вечером:
— Успел запас израсходовать на змею?
— Крис, — прорычал утробно Кирсанов, пиля меня отчаянным взглядом.
— Я на таблетках, — смилостивилась тотчас. — Млять! Сделай уже это!!! — на этом меня накрыло блаженной волной микрооргазма. Я прогнулась, задохнувшись стоном удовольствия и Ромка этим воспользовался, вколотившись в меня глубже.
— Бл*, - опять ахнула, оглохнув от очумелого боя сердца и ослепнув от фейерверка перед глазами. Только потом до меня дошло, что это мы по двери на стенку переехали и сейчас Ромка меня вбивал в переключатель, поэтому цветовая подсветка “вкл-выкл” была эффектной. Хотя в первый раз показалось, что это меня вот так накрыло, но при втором, третьем… пятом повторении, поняла, что плевать…
Меня затрясло, отпуская, а Кирсанов с глухим рыком продолжил толкаться… с дикостью, остервенело и до боли сжимая мой зад и не позволяя хоть на чуть-чуть оказаться дальше ему желаемого.
Я никогда не кончала вот так… а сейчас меня от каждого толчка пронзало волной лихорадки. Я воспаряла и качалась. Опять взмывала и кружилась… как снежинка, попавшая в ветрянной поток…
— Бл*, - вот теперь мою звездную эйфорию экстаза протаранил низкий протяжный стон Ромки. Его как и меня потряхивало от пережитого и испытываемого.
И я… впервые не желала разжимать ноги, чтобы любовник из меня вышел. Этого боялась до одури, до слёз… Поэтому вдавилась сильно, держалась крепко и наслаждалась тем, как он глубоко. И какое щекотливое ощущение внутри от его… семени. Это неожиданно приятно. А ведь несмотря на таблетки, Макса просила в меня не кончать. Всегда казалось не особо приятным потом чувствовать, что осталось ещё какое-то напоминание о акте. Даже заикалась о том, что всё это как-то негигиенично.
Чёрт! С Ромкой это охренительно приятно!
— Прости, — забормотал Кирсанов, всё так же уткнувшись в мою шею. Голос виноватый…
— Ничего, бывает, — заверила, ведь отсутствие резинки, конечно, не есть хорошо, но и переживать уж так не стоило. Если только о ЗППП.
— Я исправлюсь, — пробормотал Ромка.
— Купишь годовой запас? — отшутилась я, реально не догоняя, зачем так волноваться.
— Годовой запас? — уточнил Кирсанов, оторвавшись от меня, глянул озадаченно:
— Я про секс, — пояснил ровно. — Его продолжительность… — добавил, пояснительно. — Я же говорил, что вряд ли смогу поразить в первый раз, но я не скорострел, клянусь! — с таким серьёзным видом, что я нервно заржала.
— Что смешного? — напрягся Кирсанов.
— Ром, — уткнулась лоб в лоб и мягко поцеловала: — Ты был охренителен, — перестала хохотать, но улыбалась. — И всё получилось охренительно.
— Правда? — нахмурился Роман, всё ещё не веря.
— Даже лучше, чем я представляла, — призналась, перебрав его волосы пальцами на затылке.
— Если что, я никогда так быстро…
— Я тоже никогда не кончала от первого же вторжения, а с тобой кончила. Так что, суди сам, получилось у тебя или нет меня удивить сексом. Да и весь “недолгий” процесс я весьма ярко оргазмировала.
— Ты такая легкокончающая? — изумился Кирсанов.
— И не мечтай, — шутливо обломала. — Чтобы я кончила нужно попотеть.
— Я потный, — усмехнулся Ромка и лизнул меня: — Ты тоже, — голос съехал на пару тонов, — значит, я был на высоте… — начал с вопроса, а закончил смазанным утверждением.
— Высоту ещё брать и брать, — не щадила его самооценки. — Но шанс исправить кое-какие недочёты и покорить всё высоты, пожалуй, дам… — сдалась на милость почти-победителю-будущему-покорителю.
— Тогда, что, в номер? — принял вызов Кирсанов.
— Да, теперь я уже до него дойду, — призналась с блаженной улыбкой.
* * *
Утро впервые было болезненно-сладким. За всю мою, чёртову жизнь, я впервые чувствовала, что после бессонной ночи не хочу закрывать глаза. Вдруг проснусь, а Его уже нет? Вдруг он растает и превратится в воспоминание, эротический сон.
Я так долго этого ждала, думала, но только теперь поняла, что вообще не предполагала как всё будет. Охренительно? Ха-ха. Я-то думала “охренительно” — это когда оба кончили, а оказалось…
Как же приземлённо я обо всём этом мечтала, где-то на уровне всунул-вынул, как школьница.
Всё оказалось так, что другой секс меня теперь не устроит.
Лучше никак чем не ТАК!
Новое правило по жизни…
И самое смешное, что ни разу я не вспомнила Макса, ни плохим, ни хорошим словом. Только на утро… и создалось ощущение, что он меня… обманывал. Выдавал за секс какую-то нелепую подделку. Халтуру.
Так и хотелось встретиться с Кравцовым и начать качать права, мол: “Алло, мужчина! Требую компенсации! Вы у меня сколько лет-то украли? Их кто возвращать будет?”
Обо всём этом я размышляла, лёжа на смятой раскалённой постели. Помятая, покусанная и измученная, как после бойни. А Рома лежал рядом, уперев голову в мой обнажённый бок. Не спал, но глаза закрыты, как будто мечтал.
— О чём думаешь? — муркнула я, очень надеясь, что не буду выглядеть как любительница “поболтать в постельке”.
— О тебе, — ответил он, не открывая глаз.
— Если это мысли о том, как бы сбежать, то не волнуйся, за штаны хвататься не буду.
— Я голый, — хмыкнул Рома.
— Окей, за яйца, — и я усмехнулась. Рома голову поднял, с ленцой на меня глянув:
— Всё так плохо, что даже не попытаешься? — он нагло напрашивался на комплимент, и очередную благодарность в виде секса.
— Мы и так все нормативы по нормальности побили, — со смешком призналась. — Я только руки и ноги ещё как-то ощущаю, остальные места…
— Хм, есть чем заняться, — опять дурил Кирсанов.
— Ром, — протянула деланно слезливо. — Нам вставать пора. Завтракать и… телефоны включить. — Вчера мы дружно, почти синхронно, по обоюдному согласию, на “раз, два, три” их вырубили, чтобы нам не мешали. Опыт уже был, поэтому решили упредить лишние помехи.
— Кто его знает, сколько времени, и кто нас разыскивает? Дверь мы тоже не открывали, а народ искал, стучал, орал… — пыталась достучаться до здравомыслия.
— Они были пьяные, — напомнил Кирсанов. — Но ты права, — проворчал лениво и без особого желания покидать постель, — сегодня насыщенная программа, — бурчал в меня. — После завтрака начнёт подтягиваться основная масса. Рекламщики, заказчики и группа сопровождения. Комиссия… папарацци, в двенадцати часов начнёт репетиция презентации.
— А её не сольют? — озадачилась я. — Журналисты, фотографы…
— Только нанятые и проверенные, у кого эксклюзивные права на обзор. Они будут набирать материала, чтобы потом богаче осветить…
— Хм, — надула губы, — напомни, — кисло поинтересовалась, — а я здесь зачем? Ну кроме “сопровождения”?
— Польский, — хмыкнул Кирсанов.
— Сэм? — деланно изумилась. Понятно, что под дуру косила, но так было хорошо и дурашливо.
— Язык, — прикусил меня за бок Кирсанов, и я взвизгнула от неожиданности:
— Ауч, — попыталась его спихнуть с себя, да он сильнее был, зафиксировал мои руки по разные стороны:
— Куда собралась? А как же углублённый урок?
— Ах да, — кивнула с улыбкой, потому что Ромина рука вновь скользнула по моей ноге, вызывая неизменную волну жара и томления.
