именно вот такого кольца на ней и не хватало. Обручалка Игоря давила и так и не стала своей, а это кольцо как родное, хоть массивнее, необычнее и тяжелее…
Дыхание Алекса становится частым и тяжелым. Уже знаю это его состояние. Не сопротивляюсь, когда он разворачивает меня лицом к зеркалу и спиной к себе, слегка нагинает, властно хватая за бедра и приспуская трусы. Послушно подставляю себя под его жесткие толчки, даю ему почувствовать свою власть надо мной. Я так хочу, чтобы он почувствовал, что я его. Я полностью ему себя отдала.
Минута- и он во мне. Мы оба стонем. Оба жадно цепляемся за нашу близость. И оба очень скоро и очень красиво приходим к нашей разрядке.
С Алексом всегда удивительно- во время секса он абсолютный, стопроцентный доминант. Когда мы просто пара- между нами гармония и идиллия. Он не пытается подавить, хоть и дает ощутить, что я под его защитой.
Я улыбаюсь.
Алекс снова целует в губы.
-Красивое словосочетание… Верные любовники… Прямо про нас… Будем изменять друг другу только друг с другом… Даже не представляешь, сколько впереди у нас будет ярчайших измен в таком формате… Изменю тебе с тобой в таких местах, что ты даже не представила бы… Такой мир тебе покажу, девочка, что дух захватит… Впереди вся Африка, Ближний Восток, Кавказ… Мне стольким с тобой хочется поделиться, столькое показать… Весь свой мир подарю тебе…
Я отчаянно цепляюсь за его плечи и за его слова. Я верю ему. Верю в себя. Верю в наше будущее.
Впереди красивый завтрак на берегу озера оазиса и путь обратно. Немного грустно отсюда уезжать, но я верю, что мы еще вернемся… С Алексом и правда начинаешь верить в чудо…
Глава 57
Глава 57
-Дана,- говорю я спокойно, когда мы покидаем здание аэропорта по прилету. Машина с водителем трогается, а я накрываю ее руку и внимательно смотрю в глаза. Сейчас нельзя, чтобы девочка брыкалась и артачилась,- мы прямо сейчас едем в госпиталь. Так нужно, дорогая.
-Алекс, я…- глаза Даны начинают хаотично бегать. Снова ищет предлог…
-Дан,- говорю решительно, не выпуская ее из зрительного контакта, как умею,- так нужно. Нет смысла тянуть с операцией. Мы сейчас поедем и пройдем через это вместе. Раз-и забудем. Уже вечером обещаю рассказать тебе какую-нибудь несусветную глупость или пошлость из своей жизни.
Она молчит, отвернувшись в окну. Но не перечит. Я киваю водителю. К счастью, пробок нет- и мы доезжаем до центра в течение получаса.
Нас уже ждут. Принимают с порога, облизывают со всех сторон. Все анализы были собраны заранее, но прилетевшие два доктора из-за границы, которые тоже будут оперировать вместе с нашим светилой, просят еще кое-что досдать. Дана слегка морщится, когда иголка входит в ее руку на уроне локтя и отворачивается, чтобы не видеть кровь. Мне в этот момент так дико ее жаль, что сердце останавливается.
-А сейчас не расскажешь?- спрашивает она вдруг.
Я не понимаю, моргая, как баран.
-Ну, пошлость из своей жизни… Можно и сейчас…
То, что она еще острит, вселяет такую огромную надежду, что хочется заорать от радости.
-Нет, сейчас не расскажу,- улыбаюсь мягко,- всё потом. Всё потом тебе расскажу, что пожелаешь,- захожу внутрь лабораторной, все равно и так все это время стоял в дверях. Беру её за руку. Крепко сжимаю.
Всё у нас будет хорошо… Абсолютно всё…
Операция Даны назначена на одиннадцать. Сейчас только восемь утра. Врачи приходят с ней знакомиться. И меня даже немного по-мужски бесит. Что в их манере разговора есть некий флирт и симпатия. Дана тоже держится. И тоже острит в ответ. Если бы не факт того, что ей сейчас сложно, я б точно заревновал… Ее уговаривают поспать перед тем, как увезти в операционную. Я мысленно радуюсь, когда она соглашается. У меня сейчас еще одно важное дело, а меня так и так выдворят наружу, там ведь стерильная зона.
Оставляю ее в палате в окружении медсестер, смачно целуя в губы. С внутренней усмешкой не могу не заметить, что ей приятно то, что я так рьяно показываю свою страсть перед работницами, каждая из которых уже успела облить меня такой сладкой патокой взглядов, что аж приторно. Девочки такие девочки…
Сажусь в автомобиль и несусь к человеку, который сейчас второй после Даны только и представляет для меня важность. Потому что для Нее это важно. Отмечаю про себя, что дороги на подъезде к его дому стоило бы чистить лучше. В этой части Николиной Горы нет буржуев, зато много заслуженных пенсионеров. Займусь этим вопросом обязательно, а двором деда- на постоянной основе- либо сам, когда смогу, либо ребята. Все сделаем.
Когда паркуюсь снаружи и звоню в калитку, не жду, что откроют быстро, но ошибаюсь. Пару мгновений- и я оказываюсь в тепле его предбанника. Дверь мне отворяет приятная пожилая женщина, от которой пахнет свежеприготовленным завтраком. Значит, новая жена деда. Бабушка Даны ведь умерла. Жизнь есть жизнь…
Дом старый, но благородный. Здесь как-то по-особенному солидно и хорошо. Такие дачи хранят как реликвию и если и перестраивают, то с минимальными изменениями для старого интерьера. Они как шкатулка- хранят слишком много ценного, слишком много памяти.
-Кирилл Петрович, здравствуйте,- обращаюсь я к нему максимально вежливо, хоть и понимаю, разговор вряд ли сразу будет теплым и доверительным,- Вы наверняка слышали обо мне, я Александр Каренин, сын Вениамина Мантурова.
Делаю паузу и жду реакции.
-Я узнал Вас, Александр. Видел мельком на дне рождении Игоря. И внешне похожи с Вениамином…- сверкает на меня острым знающим взглядом,- как говорится, «кровь не вода, не разбавишь»…
Я скашливаю напряжение, которое вопреки воле во мне нарастает. Принимаю приглашение войти в дом.
-Я не буду ходить вокруг да около. Понимаю, что
