— Что ж, ситуация действительно, гм-м… необычная, — проговорил он и, вернув Тайрин снимок, снова посмотрел на нее. Она была красива. Куп назвал бы ее красоту классической, если бы не слишком высокий рост. Тайрин была чуть ниже шести футов, тогда как в самом Купе было шесть футов и четыре дюйма. Кажется, подумал он, ее мать тоже была довольно высокой…
— Прямо не знаю, что сказать, — добавил он растерянно.
— Ничего не надо говорить, — мягко сказала Тайрин Догерти. — Я хотела только увидеть вас — больше мне ничего не нужно. У меня был замечательный отец и мать, которую я любила. Я жила счастливой жизнью. В семье я была единственным ребенком, и все меня баловали. Мне не в чем упрекнуть вас — ведь вы ничего не знали. Моя мать скрывала эту тайну от всех почти сорок лет, но и ее я ни в чем не виню. И ни о чем не жалею.
— Ау вас есть дети? — с беспокойством осведомился Куп.
Для полного счастья ему не хватало только внуков!
— Нет, детей у меня нет — я слишком много работала.
Кроме того, как ни стыдно мне в этом признаться, я никогда особенно не хотела иметь детей.
— Это у вас наследственное. Генетическое, — заметил Куп с улыбкой. — Дело в том, что я тоже никогда не хотел иметь детей. Они вечно шумят, плачут, пачкают пеленки и все такое… Иногда они даже портят воздух!
Тайрин Догерти рассмеялась. Этот мужчина — язык не поворачивался назвать его стариком, хотя она и знала, что ему уже семьдесят, — начинал ей нравиться. Теперь она понимала, почему ее мать так легко сошлась с ним, почему полюбила, почему решила оставить его ребенка. Обаятельный, с чувством юмора и манерами джентльмена старой школы, он произвел впечатление и на нее. Каким-то чудом Купер Уинслоу ухитрился не состариться — Тайрин не верилось, что он ровесник ее матери, которая перед смертью несколько лет тяжело болела и совсем высохла, превратившись в тень. Куп же был полон жизни; энергия в нем так и была ключом.
— Скажите, вы ведь побудете еще в Лос-Анджелесе? — спросил Куп. Тайрин не просто понравилась ему; к своему собственному удивлению, Куп начинал чувствовать к ней что-то наподобие родственной привязанности. Впрочем, ему нужно было время, чтобы во всем разобраться.
— Думаю, что да, — ответила она. Тайрин еще не знала, чем она займется, но теперь, после того как она побывала у Купа, она чувствовала себя полностью свободной. Вопреки тому, что она сказала Купу несколько минут назад, известие о том, что он ее родной отец, тяжким грузом лежало у нее на душе, но сейчас она сбросила с себя и эту тяжесть. Теперь Тайрин могла спокойно жить дальше вне зависимости от того, будут ли они поддерживать связь и в будущем, или сегодняшняя встреча окажется единственной.
— Могу я позвонить вам в «Бель-Эйр»? Мне бы хотелось увидеться с вами еще раз, когда… когда первоначальный шок немного пройдет, — сказал Куп с улыбкой. — Может быть, вы как-нибудь снова заедете ко мне, и мы вместе поужинаем.
— Это было бы чудесно, — сказала Тайрин и встала, давая понять, что их встреча закончена. Она действительно почти не отняла у него время, как и обещала — Тайрин пробыла у него немногим более получаса, и Куп не заметил, чтобы она искала предлога задержаться у него подольше.
Тайрин исполнила то, зачем приехала: встретилась с ним и передала письмо, и теперь возвращалась назад, к своей жизни, к которой он, увы, не имел никакого отношения.
У дверей Тайрин ненадолго задержалась и серьезно посмотрела на него.
— Да, чуть не забыла, — сказала она. — Я хотела бы уверить вас, что у меня нет ни намерения, ни желания давать интервью газетам и телевидению. То, что я вам сообщила, останется строго между нами.
— Спасибо, — с чувством ответил Куп. Он чувствовал себя тронутым. Тайрин действительно оказалась очень милой женщиной. Она ничего не требовала от него — ей просто хотелось взглянуть на него, понять, что он за человек. И, судя по всему, он ей понравился.
То же самое мог сказать и Куп.
— Знаете, — сказал он, — быть может, это бестактно с моей стороны… или даже глупо, но мне кажется, что в детстве вы были очаровательной маленькой девочкой. А ваша мать… она поступила достойно. — Иного слова он не мог подобрать. Джейн Эксмен не стада раздувать скандал, она взяла всю ответственность на себя. Интересно, задумался Куп, чувствовал ли он к ней что-нибудь, или Джейн была для него лишь мимолетным увлечением? Сейчас он не мог этого сказать, но ее дочь — их дочь ему очень нравилась.
— Мне очень жаль, что Джейн умерла, — сказал он, испытывая какую-то щемящую грусть. Ему было странно думать, что, пока он, ничего не подозревая, жил своей привычной жизнью, где-то в далеком Чикаго Джейн рожала и воспитывала его дочь.
— Благодарю вас. Мне тоже жаль — я ее очень любила.
На прощание Куп поцеловал Тайрин в щеку, а она улыбнулась ему. Это была та самая улыбка, которую Куп видел в зеркале каждый день и которую так хорошо знали его друзья. Видеть ее на чужом лице было ему и страшно, и удивительно, и приятно одновременно. Он заметил их сходство практически сразу, значит, и мать Тайрин тоже его видела.
Интересно, что она по этому поводу думала? И что думал ее муж? Куп хотел верить, что он ни о чем не догадывался, — по словам Тайрин, он был очень хорошим человеком.
Весь остаток дня Куп думал о происшедшем! Когда приехала Алекс, она сразу почувствовала, что с Купом что-то происходит. Она спросила, как он себя чувствует и нет ли каких-нибудь неприятных новостей. Куп успокоил Алекс и спросил, как прошла ее встреча с отцом. «Неплохо», — ответила Алекс. Казалось, она собирается этим ограничиться, но Куп видел, Алекс не хочет волновать его и поэтому не собирается посвящать его в детали.
— Он не очень тебя огорчил? — с беспокойством спросил Куп, и Алекс пожала плечами.
— Уж так он устроен… Если бы у меня была возможность выбирать, я бы, конечно, подыскала себе отца получше, но, увы, никто мне такой возможности не дал. Приходится обходиться тем, что есть, — сказала она с философским видом и налила себе бокал вина.
И для нее, и для Купа это был длинный и тяжелый день, поэтому он сдержался и не стал рассказывать о Тайрин до тех пор, пока они не сели ужинать. На ужин у них был приготовленный Паломой цыпленок, спагетти и салат, который сделала Алекс.
— Знаешь, у меня, оказывается, есть дочь, — сказал Куп, отрезая крылышко цыпленка, и Алекс недоуменно взглянула на него.
— На этих сроках еще ничего невозможно определить, — ответила она спокойно. — Шарлен лжет тебе, не знаю только зачем. Быть может, она надеется, что в тебе проснутся какие-то чувства, ты размякнешь, и тогда… — Она не договорила, но Куп ясно почувствовал ее раздражение.
