— Помнишь, я говорил тебе вчера, что хочу кое с кем познакомить? — грустно улыбнулся, а Лика и сама поняла, куда мы приехали.
— Здесь лежит прах твоего отца, — она переплела наши пальцы, а я захлопнул дверцы и потянул её по асфальтированной дорожке вверх ко входу в колумбарий.
Место конечно выбрал не лучшее для первого свидания, но думаю что мы очень шустро перепрыгнули этот этап в отношениях, если мы и в кровати после душа не угомонились.
Стеклянные двери раскрылись, и я посмотрел на мраморный пол широкого холла, где в углу сидел аджоси и дремал. Он и сам был немолод. Поэтому я не стал его будить, а оставил деньги на столе и взял небольшой букет в руку.
— Погоди, нужно же… — Лика остановила меня, но я покачал головой, и приложив палец ко рту потащил к ступеням на верхние этажи.
Не любил это место. Буквально ненавидел приходить сюда, но мне это было необходимо. Сейчас я хотел познакомить отца с тем ароматом лотоса, о котором он мне так красиво рассказывал в сказках из детства.
Лика шла спокойно и с интересом рассматривала залы с ячейками. Наверное, подобное ей было непривычно и незнакомо.
— Пришли! — пропустил её вперёд, и вошёл в нужный небольшой зал, где за шикарным стеклом с резьбой по бокам стояла урна с прахом папы.
Я опустился на колени и трижды поклонившись, поднялся обратно. Лишь тогда смог выдавить хоть слово. Лика не поймет ни хрена. И оно к лучшему. Потому что я буду говорить совершенно сопливые и детские вещи.
— Здравствуйте, отец! Ваш сын пришел потревожить вас и выразить почтение… — я запнулся, но почувствовал как она прихватила мою ладонь сильнее, смотря на фото папы.
— Просто расскажи ему всё, Хан. Прямо сейчас расскажи всё что хотел бы рассказать живому человеку. Представь что это место совершенно другое. Что это не холодный зал в полной тишине, а зелёный холм у вашей реки, — её голос завораживал и я начал это видеть, — Представь что вы просто сидите на траве, а твой папа совсем рядом, по правое плечо. Именно оттуда веет прохладным речным ветром, а у реки словно колышется камыш. И ты слышишь эти звуки. Звук того как колышется камыш на ветру, а папа дышит рядом этим ветром. Вы просто сидите, и тебе тепло и спокойно. Он готов слушать, просто нужно чтобы ты сам все рассказал, милый!
Она говорила, а я не мог поверить в то что слышал. Это было идеальной картинкой того, как бы я провел хоть один день с папой, будучи совсем взрослым… Но не смог!
— Говори милый, он продолжает ждать, — Лика повернулась ко мне и кивнула, а потом низко поклонилась праху отца и вышла, сказав лишь одно слово, которое было понятно на любом языке.
— Спасибо!
И наконец стал понимать Лику. Любить и спать это одно. Но вот научиться понимать того, кого полюбил…
Теперь я видел, что воспринял всё слишком горячо и не обдумал ни хера.
Оказалась я чувствовал её боль, а она болела моей. И так было с самого начала. С того самого момента, как я попросил её помощи в сквере у департамента.
Лика курила у машины, и говорила по сотовому, пока я спускался вниз по склону, и чувствовал себя намного лучше. Вот бы омма понравилась моя Лика! Вот бы мама была сейчас рядом с нами! Это единственный эпизод, который омрачал этот день. Портил всё! Я понимал что мать ни за что не примет Лику. Я хорошо сознавал, что мне придется сделать, чтобы остаться с ней навсегда.
Мне придется бросить всё! И самое главное. То что разрывало грудину к херам, это то что я как последний скот и паршивая псина, брошу мать. Это неизбежно. Из этой ситуации есть только один выход!
Видимо мне суждено кармой, чтобы мозги мне без палочек жрала только одна женщина. Раньше меня ковыряла мать, а теперь это Лика и её сказочная профессия, которую с недавних пор я "обожал" так, что как вспоминал об этом всём дерьме так и сводило челюсть.
— Что опять случилось? — я встал напротив неё, и совершенно не удивился тому, что услышал.
— Прости, Хан! Но наш пикник отменяется, мне нужно в Канвондо! И срочно! — на её лице был такой испуг, перемешанный с дрожью, что вообще не понимал, что происходит.
— Опять в то место? — она подняла на меня взгляд и кивнула.
— Поехали! — я посмотрел на часы, и теоретически успею доехать туда и обратно за шесть часов, а значит мы успеем до спектакля в театре.
Лика без вопросов села в тачку, а я приподнял брови в удивлении:
— Не боишься, что нас увидят вместе? — пристегнулся и словил её отстраненный взгляд, который тут же потеплел.
— Официально всё обвинения с Ким Хан Бин-ши сняты, а значит, я могу себе позволить встречаться с мужчиной, которого люблю.
У меня отвисла челюсть и я не поверил собственным ушам.
— Это что? Магнитные бури или я такой охеревший бог в койке?
— И то, и другое! — она переплела положила свою руку на мою ладонь на коробке передач и начала кому-то звонить, — Трогай давай, бог!
Я прокашлялся, и нежно провел большим пальцем по её ладони, и сорвался с места.
Всю дорогу она разговаривала только на русском. Почти два часа она с пеной у рта спорила скорее всего с тем у нас аджоси. И я был совершенно не удивлен, когда у входа в это мрачное местечко, от которого мной передёргивать до сих пор стоял именно он.
Мы вышли из машины, и я уловил взгляды пяти пар глаз работников департамента, и самый серьезный и хмурый у господина Анастасова, который подошёл к нам вместе Ли Ю Чон-ши.
— Анъен, Ю Чон-ши! Господин Анастасов! — я поклонился мужчинам, и аджосси сходу пройдясь по мне взглядом заявил на английском:
— Тебе бы тут постоять, парнишка!
— Я бы с удовольствием, но в прошлый раз я спас кое-кого от падения с лестницы, и теперь никому не доверяю! — ответил твердо, а Ю Чон-ши отчего то хохотнул и добавил:
— Хорошо, что ты не ходил с нами в последний раз. А то из-за такого деятельного защитника мы бы не добрались до того, что обнаружили сейчас.
— Ты уверен, что хочешь со мной? — Лика посмотрела на меня строгим взглядом, и я спокойно кивнул:
— Я тоже заинтересованное лицо, помнишь? — прошептал с горечью и моя Лика поняла с полуслова о ком я.
— Ю Чон-ши, это же не запрещено? — переспросила и протянула мне бахилы и перчатки.
— Судя из того, что у меня в группе объявился русский гений психиатрии с характером как дракона из самой преисподние, айдолы проводили экспертизы вещ дока, то проблемы в одном парне, который ничем не помог, кроме услуг такси, то думаю пять лет тюрьмы мне уже не светит! — процедил Ю Чон-ши, а я прищурился и ухмыльнулся.
— Острый у вас язык, господин инспектор!
— Не острее чем твой невежда невоспитанный! Но так хоть убережёшь свою женщину от повторного падения в подвал! — Ю Чон-ши фыркнул, а я посмотрел на Лику.
— Ты падала в подвал? — начал спрашивать, а она тут же побежала вперёд за Анастасовым, — Эгэ!!! Я с тобой разговариваю.
— Никуда я не падала! — прошипела, а аджоси начал смеяться и повернулся ко мне:
— Это самое безобидное. Предпоследний раз эта дура упала с высоты второго этажа, когда искала улики на разбитом в хлам балконе заброшенного дома. Вот как этот.
— Рехнуться можно, — сцепил зубы, и прошёлся по её фигуре.
Но уже через пять минут мне было не до смеха. А вернее я триста раз пожалел, что захотел понять почему Лика вдруг прониклась жалостью к этой твари.
— Мичин… Щибаль! *(Чокнуться можно! Бл***!)
Я стоял своими любимыми ботинками по косточку в болотной тине… Но это все постная херь, в сравнении с тем, как тут воняло. Это был просто прелестный аромат, который заставил слезиться даже мои глаза.
— Сколько времени? — пока я разглядывал лежанку, кучу цепей и какие-то дикие рисунки на картонках, справа в пробитой насквозь стене, в дыре я увидел то, от чего мне захотелось сбежать отсюда сломя голову.
Это был труп парня, и это была не киношка, и не кошмар. Я реально стоял и смотрел на труп человека, которого замуровали в стену. На его шее свисал полиэтиленовый пакет, вся одежда была изодрана, а скорее всего просто сгнила вместе с телом.
