– Милана Святославовна…
Ольховская подняла глаза на секретаря Игнатьева, которая стояла с ней рядом.
– Я принесла вам рукопись и свидетельство вашего авторского права на книгу.
– Спасибо большое, – тихо произнесла Ольховская и, забрав документы из рук девушки, поднялась на ноги и направилась на выход.
Она остановилась на ступеньках издательства, решая, куда идти дальше. Медленно развернувшись, пошла направо. Милана шла, не разбирая дороги от застилающих глаза слёз. Ольховский снова обманул её. Она потеряла не только свой дом и свою жизнь, он забрал даже то, что было создано ею, и было дорого для неё. Остановившись в городском сквере у скамьи, она присела на холодное сидение и, прикрыв рот рукой, расплакалась в голос. Плакала долго и безутешно, понимая, что в её жизни от прошлого протяжённостью в семь лет, не осталось ничего, кроме пустоты, боли и громкого скандала, который теперь наверняка разразится вокруг неё.
Накинув капюшон пальто на голову, она достала из сумки носовой платок и вытерла глаза. Взглянув на часы, она поднялась на ноги, и медленно направилась в сторону автобусной остановки. Вернувшись в дом Павла, и оставив документы, она, спустя два часа вызвала такси, и поехала в школу за Лизой.
****
По окончании производственной планёрки, Сергей остался в кабинете Романова. Он внимательно смотрел на друга.
– Вижу, вижу, как глаза светятся. Любовь творит настоящие чудеса! У вас всё хорошо?
Павел улыбнулся.
– Великолепно!
– Ну, мы со Светланой так и поняли, раз от вас не было ни одного звонка за все выходные.
– Мог бы и сам позвонить, справиться, как мы поживаем.
– Светик, не позволила. Сказала вам не мешать. Ну и как всё прошло?
– Ждёшь подробностей? Их не будет. Мы просто отдыхали.
– И всё?
– Серёга, отстань.
– Я, в конце концов, твой друг и переживаю. Мне не хочется, чтобы твои ухаживания за ней, были безответными.
– Не волнуйся. Наши чувства взаимны.
– А Лиза?
– Они прекрасно поладили. Знаешь, я даже иногда немного ревную, когда они закрываются в своей комнате и болтают там до полуночи. Меня очень радует, что Милана нашла с Лизой общий язык. Ты же знаешь, для меня это очень важно. Лисёнку очень нужна мама. Особенно сейчас, когда она начинает взрослеть. А лучшей матери, чем Милана, я не представляю для своей дочери.
– Тут я с тобой согласен. То, что она приняла твою дочь, и есть самое главное. Я рад за тебя, Пашка. Ты заслужил это счастье. Надеюсь, она действительно сможет сделать тебя счастливым.
– Она уже делает меня счастливым, каждый день, что находится со мной рядом.
– Ольховский не объявлялся?
– Ещё как объявлялся. Пришёл ко мне домой, как хозяин. В моё отсутствие.
– Зачем?
– Сказал, что пришёл за своей женой и за документами.
– Сволочь! Он решил, что условия соглашения выполнены, раз она в твоём доме. И хватило же наглости. И что ты сделал?
– Выставил его из дома. А соглашение порвал на его глазах и пригрозил, чтобы не смел, даже близко приближаться к Милане.
– Послушай, а как он узнал о том, что она у тебя?
– Мир, как говорится, не без «добрых» людей. Это я в переносном смысле говорю. В пансионате, где мы отдыхали, появилась Бродская. Она сделала фотографии и наверняка отправила их Ольховскому.
– Господи, ну почему людям везде нужно засунуть свой нос? Почему они позволяют себе вмешиваться в чужую жизнь?
– Что ты её плохо знаешь? Она, как вампир питается этими светскими сплетнями и набивает за счёт этого свои карманы. Беспринципный человек, меряющий всё деньгами.
– Паша, а что теперь будешь делать с обвинениями и документами против Ольховского?
Павел откинулся на спинку кресла.
– Если бы не отец Миланы, который замешан во всём этом скандале, клянусь, сегодня бы лично сел на самолёт и отвёз их в Москву. Но сейчас, не могу. Не могу ей причинить ещё больше боли. Она ведь и так всё узнала об отце, понимаешь. Передала мне уголовное дело, что было заведено на Ольховского.
– Ты хочешь сказать, что оно всё-таки было?
– Оно есть. Лежит у меня в сейфе дома.
– Да, дела. Конечно, жаль, что обстоятельства сложились так, что ты не можешь обнародовать весь материал, что мы собрали на Ольховского. Жаль. Очень жаль. Я ведь с самого начала, как ты познакомился с нею, боялся именно этого. Что ты полюбишь её и не сможешь обнародовать весь этот материал.
– Знаешь, Серёжа, я понимаю, что нарушил все свои планы, и в чём-то подвёл тебя. Но поверь, сейчас для меня гораздо важнее чувства и спокойствие женщины, которую я люблю, нежели мои собственные амбиции и жажда мести.
Павловский тяжело вздохнул.
– Наверное, ты прав…
Тихий стук в дверь прервал их разговор.
– Войдите, – громко произнёс Павел.
Они оба сосредоточили своё внимание на появившейся на пороге Ольге, секретаре Романова.
– Оля, вы что-то хотели? – спросил Павел, обращаясь к ней.
Девушка молчала и крепко сжимала в руках скрученный в трубочку журнал.
– Павел Александрович, я не знаю, как вам сказать…
– Оля, я вас не узнаю, что за рассеянность? Говорите! Что происходит?
Она протянула ему журнал.
– Я забрала это в бухгалтерии.
Павел взял журнал в руки и, пролистав страницы, быстро пробежал глазами статью, и сконцентрировал своё основное внимание на фотографиях. Он поднял голову и взглянул на секретаря.
– Спасибо, Оля. Вы можете идти.
Девушка развернулась и быстро покинула его кабинет.
– Паш, что случилось? – Павловский внимательно смотрел на расстроенное лицо друга.
Павел взглянул на него, и придвинул журнал к Сергею. Сам достал мобильный телефон и выбрал номер нужного ему абонента.
– Здравствуй, Эвелина! Ты на месте? Я буду через полчаса у тебя в редакции. Нет, никаких вечерних встреч. Я приеду сейчас. Это важно и не требует отлагательства.
Романов отложил телефон в сторону и перевёл взгляд на Павловского.
– Поедешь, разбираться с ней? – тихо спросил Сергей.
– Конечно, поеду.
Павел снова взял телефон в руку, и набрал телефон Миланы.
– Солнышко, привет. Ты не позвонила мне в обед, как обещала. Почему? Что, всё так плохо? Прошу тебя только об одном, не расстраивайся. Я приеду после обеда домой. Лизу забрала? Хорошо. Я буду через час. Целую. Я тоже тебя люблю.
– Думаешь, она уже в курсе? – спросил Сергей, когда Павел закончил разговор.
– Наверняка. Голос расстроенный, видимо плакала. Серёж, замени меня сегодня. Я не буду уже возвращаться на работу.
– Конечно. Поезжай, решай свои проблемы. Сегодня всё равно первый рабочий день и особых дел нет.
Павел поднялся с кресла и, накинув пиджак на плечи, попрощался с Сергеем, и стремительно вышел из кабинета.
****
Романов открыл двери кабинета Бродской, прошёл внутрь и остановился в центре комнаты. Он внимательно смотрел на Эвелину, которая что-то вдумчиво писала в ежедневнике, и казалось, не замечала его присутствия.
– Паш, перестань буравить меня глазами, – тихо произнесла она и подняла голову.
Романов присел в кресло перед её столом.
– Зачем ты сделала это? Это из-за Иры?
– Ну что ты. Я знаю, что ваши отношения не были серьёзными и её жизнь, после вашего расставания особо не пострадала. Я знаю свою подругу и знаю, что она быстро утешилась, переключившись на другого любовника.
– Тогда зачем? Я тебя не понимаю…
Она внимательно на него посмотрела.
– Это был заказ Ольховского.
– Что ты сказала? Ты видимо шутишь?
– Паша, какие могут быть шутки. Он приехал ко мне и заказал статью о тебе и об измене своей жены.
– Заплатил хорошо?
– Паш…
– Я задал тебе вопрос! – громко произнёс Павел.
– Хорошо. Столько, сколько я запросила.
– Понятно. За деньги готовы мать родную продать. А ты хотя бы на минуту задумалась о том, что написала абсолютную ложь с его подачи. Ты подумала о том, что разрушила этой статьёй не только её жизнь, которую Ольховский и так уже разрушил до основания. Ты разрушила этой грязной статьёй жизнь её родителей.
