денег в долг лучше просить лично.
Пока я ковыряюсь в поисковике, раздается негромкий стук в дверь. Откладываю телефон и на цыпочках пробираюсь в коридор. В этой квартире я не чувствую себя хозяйкой, но, очевидно, что, кроме меня, дверь никто не откроет – тревожить Анну Валерьевну из-за пустяков совсем не хочется.
Припадаю к глазку и пораженно отшатываюсь назад. Потом снова прилипаю к двери грудью и принимаюсь недоуменно разглядывать черные, торчащие завитками патлы.
А Романова здесь какого лешего забыла? Мне сейчас только ее нытья не хватало! Неужели до сих пор сохнет по Глебу? Вот же дура навязчивая!
Первый порыв – не открывать дверь вовсе, но это ненормальная все колотит и колотит, вот-вот грозя разбудить Анну Валерьевну. Поэтому, сцепив зубы, я прокручиваю замок и, приоткрыв дверь, вперяюсь недружелюбным взглядом в свою бывшую подругу.
– Чего приперлась? – мрачно цежу я.
– Стелла! Я поводу Глеба! Виталина Андреевна обмолвилась, что он полиции! За что? Почему? – тараторит она сбивчиво.
Голос у Аси по обыкновению звонкий и слишком высокий, поэтому я, поморщившись, просовываю ноги в кеды и выхожу к ней в подъезд. Видно же, что эта дурында просто так не уймется.
– Да, у Глеба трудности, – отвечаю сухо. – Но тебя-то с каких пор стали волновать проблемы других людей?
Романова опускает глаза в пол и принимается ковырять носом кроссовка дыру в бетонной стене.
– Может, уже пора отпустить прошлое? – говорит тихо.
– Ну наше-то прошлое ты сразу отпустила. В тот же вечер, когда кинула меня на растерзание тем ублюдкам, – не могу удержаться от сарказма.
Ася меня триггерит. Стоит мне ее увидеть, как злость и обида маленькой брошенной девочки вспыхивают в душе и я тут же превращаюсь в агрессивную суку. Ничего не могу с собой поделать.
– Это не так, – шепчет Романова, мотая головой. – Не так.
Я знаю, о чем она. Глеб сказал, что во время их откроенного разговора Ася призналась, будто бы бегала в ментовку. Мол, рассказала там о нападении, а дяди-полицейские, козлы такие, ее проигнорировали.
Глеб проникся этой историей, но лично я Романовой не верю. По-моему, это очередная самооправдательная сказочка. У Аси вечно так: все вокруг виноваты, кроме нее. Она жертва до мозга костей. Лживая и трусливая.
– У меня нет времени на пустую болтовню, – бросаю я, разворачиваясь к ней спиной.
– Стелла, подожди…
Захожу в квартиру, намереваюсь закрыть за собой дверь, но та неожиданно напарывается на какое-то препятствие. Опускаю глаза и удивленно замечаю, что к порогу приставлен все тот же черный нос ее кроссовка.
Романова что, совсем страх потеряла?!
– Ты охренела? – выдаю возмущенно. – Ногу убери!
– Я не уйду, – в глазах Аси плещется испуг, но с места она не двигается. Дрожит, но продолжает буравить меня немигающим взором. – Никуда не уйду, пока ты не скажешь, что случилось с Глебом. Я… Я его друг, Стелла! Я имею право знать!
– Да пошла ты…
– Нет! – истеричка Романова переходит на ультразвук. – Я больше не позволю тебе так со мной обращаться! Не позволю, слышишь?! Я… Я…. – от волнения она начинает заикаться, – я тоже человек, и у меня тоже есть чувства! Я хочу помочь Глебу! Я… Я так переживаю за него…
Закатываю глаза и мрачно усмехаюсь. Ну хоть в чем-то мы с ней похожи.
Именно благодаря Глебу у этой нюни впервые за долгое время прорезался голос. А я впервые волнуюсь за судьбу другого человека больше, чем за свою собственную.
Глеб изменил нас обеих. И мы обе ему обязаны.
– Хочешь ему помочь? – повторяю иронично.
– Очень! – Аси кивает так сильно, что ее голова вот-вот оторвется от туловища.
– Чтобы спасти Глеба, нужны бабки. У тебя есть? – слегка щурюсь, наблюдая за ее реакцией.
– Да-да, – она напоминает китайского болванчика. – У меня есть деньги. Я несколько лет копила. Мама давала мне на обеды, а я…
Пока Романова суетливо сотрясает воздух своим никчемным бредом про сэкономленные карманные деньги, я выуживаю из кармана джинсов бумажку, которую вручил мне Невзоров, и молча протягиваю ей.
– Что это? – трясущимися пальцами она обхватывает серый клочок.
– Это сумма взятки, которую нужно дать ментам, чтобы Глеба отпустили, – поясняю терпеливо, хотя меня так и подмывает по привычке наорать на эту наивную овцу. – Ну что, твои несъеденные обеды тянут хотя бы наполовину?
– Нет…
Ася стремительно бледнеет. Кажется, до нее только сейчас доходит серьезность положения Глеба. И только сейчас она осознает, что, возможно, больше никогда его не увидит.
– Так я и думала, – бросаю язвительно. – Надеюсь, теперь наш разговор исчерпан.
Романова понурит голову и нехотя отступает в сторону, пропуская меня обратно в квартиру. При этом выглядит она точно так же, как в день, когда я тупыми ножницами кромсала ей косы в женской раздевалке, – подавленной и бесконечно печальной. Глаза на мокром месте, кончик носа порозовел, уголки губ опущены вниз.
Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что, может, была слишком резка с Асей, но злость, бурлящая во мне, лишала объективности. Я была такой несчастной, что мечтала заразить своим несчастьем всех вокруг. Ну, чтобы не мучиться в одиночку.
Эгоистично, знаю. Но вот такая вот у меня гнилая натура.
Издеваясь над Романовой, я хотела облегчить собственную боль, но чертово облегчение так и не наступило. Ни тогда, ни сейчас.
Теперь-то я понимаю, что по-настоящему излечить душу можно только любовью. А обида и агрессия – лишь дешевые анестетики с ограниченным сроком воздействия.
Глава 76
Ася
– Ась, тук-тук, ты меня слышишь? – пелену мрачных безрадостных мыслей прорезает голос Егора.
– А? Что? – встрепенувшись, поднимаю на него взгляд.
– Я говорю, у меня в четырнадцатом задании другой ответ получился, – пододвигает ко мне свою тетрадь. – Вот здесь у нас разные корни уравнения, видишь?
Склоняюсь к его записям и, пробежавшись по ним глазами, отвечаю:
– Ты неправильно преобразовал аркфункцию отрицательного аргумента. Тут не Пи, деленное на три, – тычу пальцем в решение, – а Пи, деленное на шесть.
– Блин, точно, – Янковский покусывает губу. – А я и не заметил. И все решение к чертям полетело…
Парень принимается переписывать задачу, а я вновь погружаюсь в себя. В библиотеке тихо и малолюдно. Из студентов тут только мы с Егором да рыжеволосая девчонка из параллельной группы. Учеба закончилась, и колледж опустел. Те, кому плевать на экзамены, вовсю наслаждаются свободой, ну а мы что есть мочи готовимся к сдаче.
– Все остальное вроде сходится, – говорит Янковский, сверяя наши ответы. – А ты, Романова, оказывается зверь в алгебре!
– Да какой уж там, – отмахиваюсь. – Просто надрессировала мозг на решение конкретных однотипных задач.
– Мы
