Я молчала.
— Элька, это миллионы, — сказал Родион безрадостным голосом. — Может быть, сотни миллионов. А может, и миллиард.
Комната поплыла перед глазами, но я с остервенением ударила себя по колену. Боль немедленно отрезвила меня и вернула все на свои места.
— По условиям завещания, твой отец сделал тебя главной наследницей. Он оставил своей второй жене пожизненную пенсию, впрочем, небольшую. Две тысячи евро в месяц. Лару в завещании совсем не упоминал.
— Почему? — спросила я.
Родион пожал плечами.
— Могу только догадываться. Наверное, понимал, что выросло из второй дочки. Да и чувство вины, наверное, мучило… Что ни говори, а совесть у твоего отца все же была.
— Сука! — отчетливо сказала Лара.
— Лара вышла за этого кретина два года назад. Он проходил стажировку в Германии, там они и познакомились. Фирма его отца пользовалась хорошей репутацией, пока дела вел Никифоров-старший. Поэтому когда встал вопрос о розыске наследницы, то альтернативы даже не возникло: немецкая адвокатская контора поручила дело фирме «Никифоров и сын».
Родион немного помолчал.
— Только, как видишь, папа с сыночком не одной крови.
— Что ты хочешь сказать?! — вскинулся наниматель.
— Молчи, придурок, — оборвала его Лара с бесконечным презрением.
— Я говорю фигурально, — вежливо объяснил Родион. — В том смысле, что твой папа тебя плохо воспитал. Сам бы он так никогда не поступил.
Он обернулся ко мне и продолжил:
— Их сильно поджимали сроки. Долго тянуть было нельзя, в Германии могли взяться за дело сами. Тем более, что производители просто на уши встали от затянувшейся паузы и готовы были организовать поиск наследницы в частном порядке. В общем…
Родион помедлил.
— Этот гад сообщил, что ты найдена и входишь в права наследства.
— Как это? А документы?
— Элька, не будь божьей коровкой! Любые документы можно подделать! Тем более, человеку, который в этой среде вращается!
— Но моя подпись!
— Подделали!
— Откуда они могли знать, как я расписываюсь?
— А им и не нужен был образец твоей подписи! Пока тянулся бы процесс оформления наследства, с тобой успел бы произойти несчастный случай! И все перешло бы к твоей единственной ближайшей родственнице!
Я посмотрела на Лару. Она задумчиво смотрела в окно, и на мой взгляд не ответила.
— После того, как ты мне все рассказала, я просто на уши встал! — сказал Редька, снова превращаясь в привычного мне человека. — Это какой же нужно быть дурой, чтобы не догадаться, что интрига плетется вокруг тебя!
— Я не догадалась, — ответила я покорно. — Я думала, что с меня взять?
— А мы засели за компы и стали копать. Раскопали фирму этого ублюдка…
Редька кивнул на нанимателя.
— Влезли в его файлы. Пошарили в последних деловых документах. И наткнулись на дело о наследстве. Вышли на немецкую контору. Созвонились с ними, и все стало понятно. Еле успели…
Редька вытер лоб.
— В общем, все теперь зависит от тебя.
Я молчала.
— Этих двоих нужно отвезти в милицию. Против Никифорова, помимо прочего, возбуждает дело немецкая сторона. Должностное преступление, подделка документов и все такое… Так что лицензии он лишится, это как минимум. Ну, а эта дрянь легким испугом не отделается.
Редька с ненавистью посмотрел на Лару. Та оторвала взгляд от окна и ответила ему таким же ненавидящим взглядом.
Я встала со стула и подошла к Ларе.
— Ты бы смогла меня убить? — спросила я.
Она немного подумала, прежде чем ответить.
— А черт его знает, — сказала она наконец. — Сначала думала — смогу. А потом, когда они постучали… Я-то думала, это он…
Она небрежно мотнула головой в сторону мужа.
— Не знаю. Меня затрясло.
Она пожала плечами.
— А может, и смогла бы… Деньги того стоили…
— Тебе не приходило в голову, что я и так с тобой поделилась бы? — спросила я.
Она посмотрела на меня, широко раскрыв глаза. И вдруг расхохоталась:
— Кто тебя знает! Ты бы смогла! Ты же у нас дурочка!
Она покачала головой и сказала искренне, с каким-то жутким облегчением человека, которому не нужно больше притворяться.
— Если бы ты знала, как я тебя ненавидела!
— За что?
— Не знаю. Отец мне вечно тобой в нос тыкал: такая примерная, такая послушная, такая скромная. Я как-то раз не выдержала и спросила: чего ж ты ее бросил, если она такая хорошая была?
Она снова пожала плечами.
— У нас и до этого отношения были не ахти, а уж после этого… Этой фразы он мне не простил.
Сплюнула и равнодушно повторила:
— Сука.
Наступило такое глубокое молчание, что стало слышно слабое потрескивание свечи.
— Ладно, — прервал молчание Рауф. — Эля, нужно ехать, уже темно. Мы машину на краю деревни оставили.
— Нет!
— Что нет? — удивился Редька.
— Она в милицию не поедет! — сказала я твердо.
— Ты с ума сошла!
Я обернулась и посмотрела на Родиона таким взглядом, что он испугался.
— Она — моя сестра.
— Она хотела тебя убить!
— Не твое дело! Никуда вы ее не повезете!
Я повернулась к Ларе и сказала ей:
— Тебе придется уехать из города. Тебя будут искать. Я постараюсь замять дело, но не знаю, что из этого получится. Немецкое правосудие мне купить вряд ли удастся. А впрочем, я попробую. Уедешь?
— Уеду, — сразу ответила Лара.
— А я? — подал голос наниматель.
— Плевать мне на тебя. Делай, что хочешь. Тебя выгораживать я не буду.
Я снова повернулась к Ларе:
— У тебя деньги есть?
— Прекрати!
Я удивилась:
— Не можешь же ты уехать без денег!
— Отстань! — закричала она с такой болью, как будто я копалась в самой середине ее сердца. — Отстань от меня, ты, добренькая! Я тебя ненавижу! Чтоб ты подавилась своими миллионами!
Она сорвалась с места и бросилась к двери. Роман рефлекторно дернулся ей наперерез.
— Нет! — сказала я. — Пропусти ее!
И Роман молча посторонился.
Хлопнула дверь, заурчал, удаляясь, мотор «четверки».
Наниматель сделал несколько неверных шагов вперед и рухнул на стул.
— Пошли отсюда, — сказала я.
И мы вышли из мертвого дома безлюдной деревни.
Прошло полгода.
Можете меня поздравить: я богатая наследница. Впрочем, если бы вы увидели меня сейчас, то вряд ли бы в это поверили.
Я гуляю вечером возле дома. На мне старый китайский пуховик, старые заношенные кроссовки и не менее старые джинсы. Правда, в кармане новенький плеер, в ушах наушники.
