– Как прошел твой разговор с Мариан? С той же прямотой он ответил:
– Больно и грустно. Мне придется очень заботиться о бедной Мариан.
Его голос был таким нежным. Нежным, но решительным. Это был человек, который мог быть мягким и решительным в одно и то же время. Чувствуя подступающие слезы, Мэг встала и прошла в другой конец комнаты. Когда спазм отпустил, она извинилась:
– Мне не следует быть такой слабой.
– Так ты считаешь себя слабой?
– Честно, я не знаю. Иногда мне кажется, что мужество – способность изменять положение вещей, бороться. Иногда, что мужество – это сила духа, которая позволяет вынести многое из-за великих целей. Что это?
– Забавно, – произнес Поль, – что именно так я иногда думаю о тебе. Я часто думал, что у вас, должно быть, бывают ссоры, неразрешенные вопросы. С твоим характером они должны были быть.
Мэг очень удивилась:
– Но я была и очень счастлива.
– Ничто не бывает только белым или черным, не правда ли? – Он вздохнул. – Но я все еще думаю, что мне следовало бороться настойчивее в тот раз, когда я приезжал в Бостон.
– Боюсь, это было бы бесполезно.
– Так и Ли говорила. Возможно, сейчас мне следовало бы решиться.
– На что?
– Помочь тебе во всем, что потребуется. Если только тебе нужна помощь.
Она вспомнила унизительный ужас прошлой ночи. «Все будет по-моему». А ей всего тридцать четыре года.
– Мне нужна помощь, – прошептала она.
– Хочешь рассказать мне?
– Не сейчас. Я не могу. – Она повысила голос. – Я не смогу вынести это.
– Не сможешь вынести, рассказывая мне?
– Или живя с этим.
– Тогда настало время переменить…
– Ты действительно считаешь, что я могу уйти отсюда или мне даже следует это сделать?
Поль посмотрел на нее:
– Милая Мэг, я думаю, что тебе следует наконец поступать так, чтобы было лучше Мэг. На этот раз. Ты всегда делала все, чтобы было хорошо другим. Единственным исключением было твое замужество, но как раз в этом тебе следовало послушаться своих родителей. Но каждый имеет обязательства и перед самим собой.
– Так много надо решить. Школа для детей…
– Дети поменяют школу. Они справятся.
– Но они любят отца, по-настоящему любят. Все, за исключением Агнесс.
– Они могут видеться с ним. Хенк потерял отца, единственного, которого знал, но пережил это.
Невысказанное «смерть Бена» мысленно прозвучало в комнате, и Мэг, вздрогнув, встретила проницательный взгляд Поля.
– Мне кажется, тебе действительно хочется покончить со всем этим, – сказал он.
– Да… да. Но куда мне пойти? Поль подумал.
– На какое-то время вернись на ферму, в Лорел-Хилл. У них много места, это точно.
– Бежать домой к родителям?
– Мэг, послушай. Нет ничего дурного в необходимости моральной поддержки. У всех бывают тяжелые времена, даже у самых сильных, на которых рассчитывают другие, им тоже тогда хочется прильнуть к кому-нибудь.
Он опять посмотрел в окно. Она проследила за его взглядом.
– Мир кажется таким большим и страшным отсюда.
Он быстро обернулся к ней.
– Он большой и страшный. Но тебе придется шагнуть в него и найти себе место. Оставайся какое-то время в Лорел-Хилл, просто временно, пока не решишь, что делать дальше. Мне кажется, что следует подумать о работе или учебе.
– С пятью детьми, Поль?
– А почему нет? Ты еще будешь молода, когда они вырастут и уйдут от тебя, а что тогда? Да, ты должна подумать, что тебе делать.
– Донал будет ошеломлен. Я уверена, он не верит, что я могу так поступить.
– Ну, ты поступишь, да?
Она оглядела комнату. В углу стоял радиоприемник, из которого доносился злобный голос патера Коглина.
– Да, – тихо сказала она, – кажется, я все-таки должна так поступить.
Поль был рад, что съездил к Мэг, рад, что послушался интуиции, которая привела его к ней в то утро. Совершенно очевидно, там произошел какой-то ужасный кризис. Он не был уверен и мог только надеяться, что она преодолеет его.
«Открытие тайны» – так она назвала ужасающие разоблачения накануне вечером. И, торопясь домой, чтобы отвезти Мариан на обед и веселую комедию, он размышлял о любопытном контрасте: одно открытие его тайны исключило какую-либо возможность разрыва Мэг, в то время как другое открытие тайны повлекло противоположные последствия: она решила уйти от Донала.
Через несколько дней приехал из Филадельфии утренним поездом Хенк.
– После твоего разговора с Доналом Пауэрсом я не мог спать, – начал он. – Мне надо избавиться от этого грязного дела, и я хочу сделать это сейчас.
Поль позвонил секретарше:
– Пожалуйста, принесите папку для мистера Генри Рота.
Поль решил держаться официально и чопорно, так же как Хенк, который вторично отказался присесть:
– Я не задержусь здесь долго.
«Какой он все-таки молодой!» – подумал Поль и спокойно заметил:
– Это будет дольше, чем ты думаешь. Многое надо объяснить.
– Там нечего объяснять. Я хочу все продать, вот и все.
– Но это не все. Есть еще вопрос о вложении доходов.
– Доходов? Отдайте их на пожертвования. Я найду куда. Движение за мир, например.
Поль поднял брови:
– Надеюсь, ты не хочешь раздать все свое состояние?
– Именно это я и хочу.
– Ты весьма состоятельный молодой человек, Хенк. Хочешь знать, сколько ты стоишь?
– Я ничего не стою, пока не избавлюсь от этих денег. Военных денег. Не хочу ни капли их.
За сердитым юношей Поль видел потрясенного разочарованного мальчика на похоронах Бена, а за ним веснушчатого ребенка в своей первой бейсболке.
– Тебе лучше поговорить с Дэном. Он бы не одобрил тебя, уверен.
– Откуда ты знаешь, что подумал бы мой дед? Вы живете на разных планетах.
– Так случилось, что я разговаривал с Дэном только вчера. Мы не такие разные, как ты думаешь.
Хенк поднял мрачные глаза, и Поль продолжил:
– Я попал в такую же ситуацию, что и с Дэном, когда его первый патент был продан военному ведомству, как раз перед последней войной. Правда, он ничего не взял себе, но сохранил эти деньги для своего сына, твоего отца, и это были семена твоего благополучия, которым ты пользуешься до сих пор.
– Хорошо. У меня нет сына или кого-то еще, кому бы я смог отдать деньги. Остаются только бедняки.
– Ты никогда не жил в бедности. Ты покупаешь книги, катаешься на лошади. Все твои удовольствия стоят денег. Даже деньги, которые ты теперь отдаешь, тоже в каком-то смысле доставляют тебе удовольствие, признаешь ты это или нет. Ты просто не представляешь, как тяжело тебе будет быть бедным.
– Хенни и Дэн всю жизнь прожили в бедности и, кажется, довольны.
– Они особенные люди, Хенк.
