Джейн Харвей-Беррик - Приговоренные к пожизненному (ЛП)

Мой взгляд метнулся к Полу. Его бледная кожа покраснела, показывая правдивость её полных ненависти слов.

— Я ошибался, — сказал он, — прости, Торри. Прости за многое. Послушай, мы все устали. Это был очень и очень плохой день. Думаю, нам следует поехать домой, а утром мы вернемся сюда к Джордану. Вот, кто сейчас важен для нас.

Я думала, что Глория начнёт спорить, но вместо этого она взяла свою сумку и неожиданно покинула комнату.

Пол робко улыбнулся, а мне не очень хотелось улыбаться ему в ответ.

— Поезжайте, — сказала я, — я остаюсь.

Он медленно кивнул, но сел обратно на сидение, чтобы ждать вместе со мной.

В тишине мы наблюдали за тем, как стрелки часов перемещаются вперёд. К нам присоединилась женщина, которая тихо всхлипывала, её глаза опухли от слёз. Я устало на неё посмотрела, но не могла сказать ничего такого, что заставило бы её почувствовать себя лучше. Никто не мог. Мы могли только ждать.

В конце концов, когда ночь превратилась в следующий день, на пороге появился доктор Линден.

— Всё прошло так, как мы ожидали, учитывая то, как опух его глаз. Но есть хороший шанс, что вашему сыну не понадобится повторная операция.

— Мы можем увидеть его? — спросила я.

— Он сейчас приходит в себя после операции, поэтому я могу позволить вам только посмотреть на него через стекло, но настоятельно вас прошу поехать домой и немного отдохнуть. Вернётесь завтра утром.

Мне стало интересно, почему он беспокоился об этом.

Мы пожали руки, и он пожелал нам спокойной ночи. Вероятно, он уже собирался идти домой, чтобы поужинать со своей семьёй. Хотя, нет, было уже слишком поздно для этого. Он, наверное, просто достанет из холодильника то, что ему оставила жена, примет душ, а потом залезет в чистую постель с чистой совестью, и никакие плохие сны не будут беспокоить его. Наверное. Мы никогда не знаем наверняка, какие проблемы преследуют жизни других людей.

Медсестра отвела нас в послеоперационную палату. Я встала на носочки, чтобы посмотреть через стекло на Джордана.

Его лицо было отвёрнуто от нас, поэтому увидела я не много. К нему было присоединено куча аппаратов, но дышал он самостоятельно. В горле образовался ком, я боролась с подступившими слезами облегчения.

Пол дотронулся до моей руки.

— Нам нужно ехать домой, немного поспать, как и сказал доктор. А потом мы вернёмся сюда к нему.

Я кивнула и позволила ему вывести меня из больницы.

На стоянке я, наконец, заговорила.

— Можете, пожалуйста, отвезти меня в центр к банку?

Пол удивлённо на меня посмотрел.

— В банк? В такое время?

— Я хочу забрать свою машину. Утром я поеду в больницу, как только смогу.

Он откашлялся.

— Милая, я с радостью подвезу тебя в больницу утром.

— Нет, спасибо.

Он грустно покачал головой, но ничего не ответил, и в тишине мы поехали домой. Я игнорировала взгляды, которые Пол кидал на меня каждые две минуты. Я знаю, у него заняло какое-то время, чтобы привыкнуть ко мне, но слышать, что он говорил обо мне, в чём обвинял, это было больно.

Как только мы доехали до банка, я выскользнула из машины.

— Спасибо, — сказала я, не глядя на него.

Я слышала, как он вздохнул, а затем завёл машину и уехал.

Когда я приехала домой, свет лился из каждого окна, словно маяки или световая сигнализация. Глория не закрыла шторы, поэтому я видела, как она ходила из комнаты в комнату, рассматривая изменения, которые произошли в её доме. Это выглядело, как осквернение моей временной семьи, и мне пришлось напомнить себе, что это всё ещё был её дом, а не мой, несмотря на всё то, что случилось за последние пару месяцев. Я не была уверена, что смогу находиться с ней в одном доме, с её злобой и ненавистью, витающей в воздухе.

Я устало выбралась из машины, чувствуя боль в руках и под рёбрами, там, где меня грубо держал Кожаная Куртка.

Я зашла в дом и увидела Пола, слоняющегося по прихожей.

А затем передо мной внезапно возникла Глория.

— Так ты живёшь здесь, — сказала она.

Её голос звучал спокойно, что было странно, исходя из того, как она разговаривала со мной в больнице. Я кивнула и начала обходить её, поднимаясь по лестнице в комнату Джордана, в нашу комнату.

— Почему? — просила она у меня за спиной

— Что?

— Почему ты здесь живёшь?

Я не знала, что делать с её вопросом.

— Потому что Джордан живёт здесь, — ответила я, уставшая и разозлённая этими странными допросами.

— Выглядит так, как будто ты перевезла все свои вещи сюда.

Я встретилась с ней глазами.

— Вы были в нашей комнате.

Она, казалось, почти занервничала.

— Я не знала, что ты переехала сюда. Пол не сказал мне…

Я медленно кивнула.

— Ну, а теперь вы в курсе. Так что держитесь подальше от нашей комнаты.

Я развернулась и хотела уже продолжить подниматься по лестнице.

— Почему ты не живёшь в доме проповедницы? — спросила она настойчиво.

Я устало на неё посмотрела.

— Потому что моя мать заставила меня сделать выбор, и я выбрала Джордана. Не беспокойтесь, Глория, как только закончится его условно-досрочное заключение, мы уедем. Уедем далеко, и ничего кроме облака пыли после нас не останется.

Она ничего не ответила, также, как и Пол. Я не разговаривала с ним с тех пор, как мы покинули больницу. Возможно, Глория добилась своего, раскрыв свой лживый рот.

Я уже собиралась оставить их стоять у лестницы, но потом развернулась, чтобы встретиться с ней взглядом ещё раз.

— А знаете, в чём ваша проблема? Вы превратили смерть Майки в пожизненное заключение для каждого из вас: для Пола, для Джордана. Вы превратили их в приговорённых к пожизненному. Вот, что вы делаете здесь, и вот, что вы хотите для Джордана. Но я не позволю этому произойти. Я не позволю ему больше страдать. Всё, что вы делаете со своей жизнью, — ваше личное дело, но Джордан заслужил что-то лучше, чем это. И я проведу всю оставшуюся жизнь с ним, чтобы убедиться в том, что он знает, что его любят и его простили.

Не дожидаясь ответа, я поплелась по лестнице в нашу комнату. Включила свет и осмотрелась. Джордан заправил кровать. Это не удивило меня, он такой чистюля. Он считал, что нарушит какое-то правило, если оставит хотя бы одну складочку на постели. Его полотенце всё ещё было влажным после душа, который он принимал перед нашим отъездом. Оно аккуратно висело на чёрном стуле. Я взяла его и поднесла к лицу, делая глубокий вдох. Я успела добраться до душа прежде, чем начала бы плакать. Стянула с себя одежду и залезла в душ. Внутри всё сжалось, когда я начала смывать кровь Джордана со своих волос.