— А у меня тогда один вопрос, — поднял руку Хансоль. — Как переквалифицироваться из воина в монахи?
— Прокачайся до двадцатого уровня, собирай дроп, побеждай монстров, пройди следующую локацию, а вообще-то при регистрации персонажа надо было лучше думать, — развеселился над ним Джеро.
— Монахом можно стать в любой момент, — спокойно ответил Ли. Я испугалась новых витков рассуждений Джина. Он случаем не соберется переметнуться? — Только вам придётся покинуть Тигриный лог, поскольку это школа боевых искусств. — И снова облегчение! — Монахи отправляются в другую обитель. Я-то стал им вынужденно, хотя у меня уже был восьмой тан… — парни уважительно затянули "о-о!".
— А к чему вы вначале говорили о жизни? — вклинился Чонгук. — О том, что надо восхищаться ей и о её победе над смертью. Я не совсем уловил перехода к нашему быту…
— А, да! Спасибо, Чонгук, — отметил его внимательность учитель. — Я говорил это к тому, что многие, на мой взгляд, воспринимают монастырь, как свой крест и наказание, которое должны понести, — Как он угадал? Мне стало не по себе. Он всё-таки умеет читать мысли? Но он прежде меня смотрел на Кидо и Сандо, хмурых и молчаливых, как обычно. — Но наше место создано не для самоистязаний и очищающих мук. Мы не как некоторые христианские монастыри, в которых самобичевание и вечное раскаяние — суть пребывания в них. В буддизме жизнь — священное таинство. Оно первостепенно. Нирвана, духовные пути и всё остальное — это лишь её аспекты. Без жизни нет ничего и прерывая карму, череду перерождений, идет стремление не умереть навсегда, а выйти из порочного круга страданий, чтобы зажить счастливо. Из-за того, что жизнь священна, секс и считается незапрещенным, ведь он порождает её, он даёт новую жизнь, и ему поклоняются в ряде буддийских учений и практик, как в том же тантризме. Но потому он и запрещён лично вам. Секс — священный ритуал, и непосвященные и не очистившиеся к нему не имеют права причащаться. Но раньше бывало, что самым просветленным воинам это, наконец, дозволялось.
— Да-да, лет в шестьдесят, когда уже не надо… — проворчал Рэпмон, перепачкав все руки в чернилах, в попытках оттереться, но, немного подумав, улучшился в настроении. — Самым просветленным? То есть, если я стану лучшим учеником, то мне приведут сюда гетеру? Да, да, да?
Рэпмон, я разделяю теперь твою озабоченность (не так сильно, но всё же), но, поверь, ты сам сможешь добраться до гетер, если постараешься. А я… я вот уже была в окружении прекрасных вариантов. Но насколько я была "нечистой", если на продолжающиеся ободряющие слова мастера Ли, направленные на то, чтобы доказать нам — этот мир прекрасен, я реагировала не иначе, как думая о соитиях и физических контактах. С первым, кто просветлится, ага. Да тут самый святой Лео, ему, наверное, уже можно. Да только зачем святым людям разрешение на секс? Я задумалась. Лео ведь тоже когда-то обучался у Ли? Он же должен был прослушать курс продвинутого буддизма? Он что же, и про тантризм в курсе? Меня не на шутку взволновал этот вопрос. По непонятной причине, мне больше всего захотелось обсудить эти темы именно с привратником. Он, разумеется, откажется говорить, но попытка не пытка. А не собирается ли он в монахи? Да нет, если он под любым предлогом не хочет покидать Тигриный, то куда ему…
Едва досидев до конца, прежде, чем пойти готовить обед, я бегом побежала вверх. Остолбенев от зрелища распахнутой калитки, я заставила себя пойти дальше и, подкравшись к выходу, выглянула в него. Метрах в двух, около того валуна, на котором я когда-то ждала, впустят ли меня, Лео сидел на корточках и кормил какую-то бездомную кошку, неизвестно как и зачем забравшуюся сюда. Хотя я была тихой, он всё равно обернулся, машинально подняв посох с земли и поднимаясь сам.
— Какая прелесть! — указала я на животное, улыбаясь. — Местная? — Лео покачал головой. — Как её сюда занесло?
— Приходят иногда снизу, — из Хэинса или поселка видимо. По другую сторону подножья горы были ещё какие-то деревеньки, в которых у меня жили дальние родственники.
— А я-то думала, — наступила я на порог. — Что Кошачья тропа прозвана так из-за трудной преодолимости. А она всего лишь действительно кошачья! — Лео посмотрел прощально на кошку и двинулся ко мне. Я отступила, вернувшись на территорию монастыря. Удивительно, взрослый парень, распоряжающийся сохранностью целого монастыря, сильный, с ключом от замка, выходит только на несколько шагов, как цепью прикованный, и добровольно возвращается обратно, хотя целая отара парней мечтает выйти погулять хоть на денек. — Лео, я хотела спросить… — стоя рядом, опять нависая ростом, он посмотрел на меня, и весь мой энтузиазм куда-то улетучился. Да как я его спрошу о тантре? О сексе? Вот так слету? Чего я вообще принеслась сюда, дурная? Потому что Джин "взбодрил" и я не знаю, куда выплеснуть энергию? — Хотела спросить, — повторила я. Лео выжидающе чуть наклонился. "Не было ли у вас когда-нибудь желания побаловаться тантризмом?". Я ополоумела. Я думаю только о своих проблемах, удовлетворяю своё любопытство, а где же тут участие и попытка помогать? — У тебя есть предпочтения в еде? — Лео, наверное, ожидал от меня опять каких-то очень личных вопросов, поэтому от этого даже повторил:
— В еде?
— Ну да, сладкое, соленое… может, приготовить тебе что-нибудь особенное? Я хорошо готовлю. — Что я несу? Но идея была хороша. Порадовать его чем-нибудь. Вызвать хоть микроскопическую радость милым сюрпризом. Мы же все должны делать жизнь друг друга лучше, а за жизнь Лео, судя по всему, кроме Хенсока никто все эти годы не брался. — Ты любишь сладости?
— Я плохо помню их вкус.
— Я уж испугалась, что ты никогда их не пробовал. Пирожные, пирог… я могу испечь!
— Но рацион монахов должен быть прост…
— Он же будет не из мяса! Значит, ничего запрещенного, — Лео непонимающе, как на чудачку, косился на меня, закрывая щеколду и присаживаясь на ступеньки рядом с калиткой.
— Мне нравились пироги с изюмом, — заметил привратник. Я не решилась присесть к нему и слушала стоя. На его губах расцвела крошечная улыбка. Ух ты! Никак солнечное затмение грядёт? Но я была рада. — Учитель Хенсок как-то попытался приготовить их, лет десять назад, но у него всё сгорело, — Лео улыбнулся и глазами тоже. У меня едва слезы счастья не навернулись от этого зрелища. — Но мы с друзьями всё равно их съели.
— Я приготовлю их, — пообещала я почему-то задрожавшим голосом. — У меня не сгорят.
Муки, изюма, сахара и остального нашлось вдоволь, стоило получше поковыряться в закромах и подсобках кухни. Я дождалась, когда ребята поедят последний раз за день и удалятся, чтобы без лишних подозрений начать готовку. Вдруг учителя полезут с вопросами? Любопытных мне в царстве кулинарии не надо. Познавание тантризма и дискутирование о нём как-то свелось к выпечке и бонусным плюшкам для привратника. Кто из нас это сделал? Меня саму переключило или Лео на меня так влияет? Но серьёзно, ведь невозможно же думать ни о чем таком запретном, когда хотя бы стоишь с ним рядом. Когда говоришь с ним. Однако у источника, раздетый до пояса, видимый мною подробно со спины и мельком спереди, он не соответствовал образу святого. Он был мужчиной. Созревшим, развитым, сильным, разумным. И снова полезли мысли о том, что ниже пояса у него может быть не всё ладно… и, несмотря на то, что я думаю об этом фактически в целях медицинских и альтруистических, они — мысли, — всё равно превращаются в пошлость. В рассуждение о том, что да как. Спишем на влияние Джина и освободим совесть. Нет, это не честно! Я должна нести ответственность за всё сама. Если я такая эротизированная, то следует покаяться и работать над собой. Не только физически, с Чимином. Наверное, пора присоединяться к Рэпмону в храме.
