— Он… с ним все в порядке? — спросила я.
— Он спит, — заверила она. — Пожалуй, сейчас это лучшее для него. Постарайтесь не беспокоиться.
Легко сказать. Но у меня было много времени, чтобы поразмыслить в этой больничной палате. Я думала об Уилле и о пугающей скорости, с которой он заболел. Думала о Патрике и о том, что, даже забрав свои вещи из его квартиры, открепив и скатав настенный календарь, сложив и упаковав одежду, которую я так старательно развесила в его шкафу и разложила в ящиках, я испытывала печаль, но не более. Ни тоски, ни потрясения, ничего, что положено испытывать, когда расстаешься с давним возлюбленным. Только спокойствие, легкую грусть и, возможно, чувство вины — как из-за своей роли в расставании, так и из-за того, что я не переживаю как следует. Я послала ему две эсэмэски, написав, что мне очень, очень жаль и что я надеюсь на его по-настоящему успешное выступление на «Викинг экстрим». Но он не ответил.
Через час я наклонилась, чуть отодвинула одеяло и посмотрела на руку Уилла, светло-коричневую на фоне белой простыни. К тыльной стороне ладони клейкой лентой был прикреплен катетер. Я осторожно повернула ладонь и увидела синевато-багровые шрамы на запястье. Они когда-нибудь поблекнут или будут вечно напоминать ему о попытке покончить с собой?
Я осторожно взяла его пальцы и накрыла своими. Пальцы Уилла были теплыми — пальцы человека, в котором полно жизни. Странно, но мне стало настолько легче от прикосновения к ним, что я продолжала их держать и разглядывать мозоли, говорившие о том, что он не все время проводил в офисе, и розовые ракушки ногтей, которые он никогда не сможет подстричь сам.
У Уилла были прекрасные мужские руки — красивые и ровные, с квадратными пальцами. Глядя на них, сложно было поверить, что в них совсем нет силы, что они никогда не смогут взять предмет со стола, похлопать по плечу или сжаться в кулак.
Я погладила костяшки его пальцев, рассеянно размышляя, следует ли смутиться, если Уилл сейчас откроет глаза, но смущаться вовсе не собиралась. Почему-то я была уверена, что Уиллу идет на пользу то, что я держу его за руку. Надеясь, что неким образом сквозь пелену наркотического сна он тоже это знает, я закрыла глаза и принялась ждать.
Наконец вскоре после четырех Уилл проснулся. Я была в коридоре, лежала на стульях и читала брошенную газету, и подскочила, когда миссис Трейнор вышла и сообщила мне новость. Она чуть повеселела, когда упомянула, что Уилл разговаривает и хочет меня видеть. Она сказала, что собирается спуститься вниз и позвонить мистеру Трейнору. А затем, словно не в силах сдержаться, добавила:
— Пожалуйста, не утомляйте его.
— Ну конечно, — ответила я. Моя улыбка была обворожительной.
— Привет! — Я сунула голову за дверь.
— Привет. — Уилл медленно повернул лицо ко мне.
Его голос был хриплым, как будто последние тридцать шесть часов он не спал, а кричал. Я села и посмотрела на него. Он опустил взгляд.
— Поднять маску на минуту?
Он кивнул. Я осторожно сдвинула маску на лоб. На коже осталась тонкая пленка влаги, и я аккуратно промокнула ее салфеткой.
— Как вы себя чувствуете?
— Бывало и лучше.
К горлу поднялся непрошеный комок, и я попыталась сглотнуть его.
— Ну не знаю. Вы на все пойдете, лишь бы привлечь к себе внимание, Уилл Трейнор. Готова поспорить, это всего лишь…
Он закрыл глаза, прервав меня на середине предложения. Затем открыл их и посмотрел слегка виновато:
— Простите, Кларк. Я сегодня не в настроении острить.
Мы еще немного посидели. Мой голос звенел в маленькой бледно-зеленой палате. Я рассказала, как забирала свои вещи у Патрика. Насколько проще было выудить свои компакт-диски из его коллекции, учитывая, что он настоял на правильной системе каталогизации.
— С вами все в порядке? — спросил он, когда я закончила. Он смотрел с жалостью, как будто ожидал, что я страдаю больше, чем на самом деле.
— Да. Конечно, — пожала плечами я. — Это не так уж и плохо. В любом случае у меня хватает других забот.
Уилл помолчал.
— Дело в том, — наконец сказал он, — что в ближайшее время банджи-джампинг мне не светит.
Я знала это. Ожидала с тех пор, как получила эсэмэску от Натана. Но в его устах это стало ударом.
— Не расстраивайтесь. — Я старалась говорить спокойно. — Все в порядке. Прыгнем в другой раз.
— Мне очень жаль. Я знаю, вы так ждали этого путешествия!
— Тсс! — Я положила ладонь ему на лоб и пригладила волосы. — Это неважно. Правда. Главное, чтобы вы поправились.
Он закрыл глаза, чуть поморщившись. Я знала, о чем говорят морщины вокруг его глаз, смиренное выражение лица. Они говорили, что другого раза может и не быть. Они говорили: Уилл считает, что никогда не поправится.
На обратном пути из больницы я заглянула в Гранта-хаус. Отец Уилла впустил меня в дом. Он выглядел почти таким же усталым, как миссис Трейнор. В руках он держал потертый дождевик, как будто собирался на улицу. Я сообщила ему, что миссис Трейнор снова заступила на вахту и, хотя антибиотики, похоже, неплохо справляются, просила предупредить, что проведет в больнице еще одну ночь. Не знаю, почему она не могла сказать ему сама. Возможно, у нее было слишком много забот.
— Как он выглядит?
— Сегодня утром чуть лучше, — ответила я. — Он попил, когда я была в больнице. Да, и сказал что-то грубое об одной из сестер.
— Невыносим, как и прежде.
— Ага, невыносим, как и прежде.
Мистер Трейнор на мгновение сжал губы, и глаза его заблестели. Он посмотрел в окно, затем снова на меня. Не знаю, хотел ли он, чтобы я отвернулась.
— Третий приступ. За два года.
До меня дошло не сразу.
— Пневмонии?
— Ужасная штука, — кивнул мистер Трейнор. — Он смелый мальчик под своим фанфаронством. — Он сглотнул и снова кивнул, как бы сам себе. — Хорошо, что вы это видите, Луиза.
Я не знала, что делать. Я протянула руку и коснулась его плеча:
— Вижу.
Мистер Трейнор едва заметно кивнул и снял с крючка свою панаму. Пробормотав не то «спасибо», не то «до свидания», он протиснулся мимо и вышел.
Без Уилла флигель казался странно тихим. Я поняла, насколько привыкла к далекому гулу моторизованного кресла, разъезжающего взад и вперед, приглушенным разговорам с Натаном в соседней комнате, тихому бормотанию радио. Теперь флигель замер, и я словно очутилась в вакууме.
Я собрала сумку со всеми вещами, которые могли понадобиться Уиллу завтра, включая чистую одежду, зубную щетку, расческу и лекарства, а также наушники, на случай если он будет достаточно здоров, чтобы слушать музыку. Внезапно меня охватила странная паника. В голове зазвенел гадкий голосок: «Вот как будет, если он умрет». Чтобы заглушить его, я включила радио, пытаясь вернуть флигель к жизни. Слегка убралась, застелила кровать Уилла свежими простынями, нарвала в саду цветы и поставила в гостиной. А затем, когда все было готово, огляделась и увидела на столе папку с планами путешествия.
