— Смотри, — озабоченно предупредил Макаров. — Потом-то все равно проснется…
Павел передал привет Катьке, попросил предупредить ребят, которые отслеживали номер машины, подвозившей Зою, чтобы никаких репрессий к хорошему дядьке не применяли, дядька поощрения заслуживает, попрощался — и пошел ждать, когда Зоя проснется. Ждал он рядом с ней на надувном клетчатом диване — точно таком же, какой стоит у Серых в саду возле фигурной лужи. Очень хороший диван, на нем всегда так спится… Сейчас ему не спалось, сейчас он лежал и таращился в потолок, и слушал тихое сопение и редкие всхлипы Зои, и шум бури за окном, и ждал, когда Зоя проснется. И ждать-то осталось всего ничего, каких-нибудь восемь-девять часов. Может быть, даже меньше, что ей стакан корвалола, она же здоровая, как лошадь. А потом за шкирку — и в ЗАГС. Только пусть она сначала скажет… что-нибудь.
Шум бури за окном как-то вдруг стих — ну и правильно, сколько можно, весь вечер безобразничала, — и Павел стал осторожно подниматься, собираясь открыть окно. Он поднимался очень осторожно, чтобы не потревожить Зою, но она, наверное, все равно что-то почувствовала сквозь сон, зашевелилась, задышала часто, что-то забормотала тревожно, повернулась и обеими руками вцепилась в его локоть.
— Что ты? — Павел наклонился, вглядываясь в ее лицо, напряженно прислушиваясь к ее сонному бормотанию. — Что ты, Зойченька? Попить принести? Я сейчас…
— Не бросай меня, — сонно сказала Зоя, открыла глаза, уставилась на него в упор и еще крепче вцепилась в его локоть. — Паш, не уходи… Я без тебя не могу…
Закрыла глаза и опять уснула самым бессовестным образом. Может быть, она и не просыпалась вовсе. Может быть, она это во сне сказала. И глаза открывала, не просыпаясь. Такие вещи сплошь и рядом бывают. Обычно все, сказанное в таком состоянии, — чистая правда.
Павел осторожно вытянулся рядом, накрыл ее руки, вцепившиеся в его локоть, своей ладонью и опять стал ждать, когда она проснется. Теперь ждать было гораздо легче. Теперь он точно знал, что чувствовал его дед, чернокожий американец Макс Браун, по всем меркам — незавидный жених, когда будущая бабушка Павла, бело-золотая красавица Вера, бросилась ему на шею.
Зоя на шею Павла пока не бросалась. Но это ведь только подождать, когда она проснется…
Вот он и ждал.
