На смене сегодня Таня и Савва. Первая пришла вовремя, а мужчина опаздывал, причём прилично. Наконец, выждав все сроки, позвонила ему. Снял трубку не сразу.
— Сав? Ты где? Мы уже тебя потеряли?
— Прости, Вик, я наверное сегодня не смогу выйти, — просипел мужчина в трубку. — Думал отпустит, но похоже свалило конкретно. Всю ночь обнимался с унитазом.
— Отравление? — сочувствующе скривилась. — Есть чем лечиться?
— За ночь слопал уже весь уголь.
— Ладно. Пей пока побольше воды. Я быстренько тут разделаюсь с делами и привезу тебе лекарство.
— Нет, Вик. Не стоит, вдруг это заразно. Тебе нельзя болеть, — воспротивился мужчина.
— Хорошо, я что-нибудь придумаю. Держись там, — и сбросила вызов.
— Заболел? — обеспокоенный голос Тани.
— Да, похоже, отравился чем-то.
— Главное, чтобы не в нашем заведении, — подмигнула девушка.
— Типун тебе на язык, — округлила глаза и перекрестилась. — Думаю, я всё же заеду к нему. Куплю лекарства и завезу.
— Уверена? Отправь Германа.
— С ума сошла? Они же друг друга поубивают, — жестами изобразила взрыв.
— Ну Гера, похоже, умнеет. Даже с Мишей попытался наладить общение, — девушка, с которой я уже поделилась утренними открытиями, отвешивала в полусфере сыпучие ингредиенты.
— Только я, похоже, всё испортила, — состроила виноватую рожицу.
— Да? Чего ты опять учудила? — девушка отмеряла разрыхлитель.
— Поцеловала Мишу…
— Что ты Мишу? — тут же вскинула ошеломленные глаза, продолжая сыпать пищевой агент.
— Таня, смотри на весы, — подошла к ней и забрала из рук разрыхлитель.
Но моя персона была для подруги в разы важнее. Никакого профессионализма.
— И как?
— Что как?
— Поцелуй.
— Нормально, — отмахнулась и, отодвинув недееспособную работницу, попыталась убрать лишний агент из сыпучки. — И я почти уверена, что Гера всё видел.
— В смысле почти? — если девушка раскроет веки ещё шире, то её глаза точно скоро выпадут из орбит. — Если бы он это увидел, то бы Мишаню мигом по стене размазал. Может тебе показалось?
— Герман уходил за кофе, а когда поцелуй случился и Миша ушёл, у дверей обнаружила стаканчик. Думаю, он зашёл в этот момент и, оставив кофе, удалился, — поджала губы, ощутив внутри какое-то стыдливое чувство в купе с жалостью.
— Викусь, ну ты прям всех мужиков скоро в депрессию вгонишь. Даже наш доберманчик скоро превратиться в пуделя.
— Да хоть чихуахуа, — фыркнула я. — Он месяц кувыркался с той мерзавкой, будучи женатым, и делал это на зло мне. Я не железная, и пусть тоже посидит в моей шкуре.
— Так, а вот с этого места поподробней, — чую подруга включила психианалитика. — Ты же просто уйти от него хотела, сжечь мосты, забыть, стать равнодушной и всё такое. Ходить мстить и вызывать его на ревность — безразличием не пахнет.
— Да знаю я, — расстроенно облокотилась о рабочий стол. — И у меня получалось в начале, но после нападения Виктора, это всё куда-то делось. Лучше бы Герман струсил тогда, сбежал или не приехал. Теперь невольно ощущаю себя эгоисткой, когда толкаю снова от себя. Ещё под эффектом страха тогда начала ему в любви признаваться. Язык бы мне оторвать.
— Тебе что жаль его? — Таня понимающе улыбнулась.
— Буду дурой, если скажу, что да? — жалобно улыбнулась в ответ.
— Конечно, нет. Ты любила его. А сразу взять и перечеркнуть такие чувства сложно, хоть он и приложил к этому немало усилий. Главное, видеть грань между жалостью и прощением. Ты можешь его жалеть сколько угодно и продолжать отталкивать от себя, но если поймёшь, что простила, то лучше не мучай ни его, ни себя, ни своих воздыхателей.
— Воздыхателей, — закатила глаза. — Скажешь тоже.
— А то, — захохотала Таня. — Они из-за тебя скоро кондитерскую в руины превратят.
Смеялась вместе с ней, пока в цехе не нарисовался Герман. Внимательно осмотрела его и решила проявить снисходительность:
— Гер, не уходи сегодня раньше. Домой вместе поедем. — Мужчина слегка растерялся, а потом кивнул. — Да и ты не мог бы к двенадцати часам отвезти торт? Закажу такси тебе.
С готовностью кивнул.
Помогла Тане дооформить и упаковать заказные торты. Распечатала бланки для заказчиков. Приняла пару новых тортов. Глянула на часы — первый час после полудня. По расписанию уже всё готово, Танюхе лишь отдать.
— Ладно, я поехала до Саввы, — сообщила Тане. — Вернусь через пару часов.
— Может подождешь, когда Герман вернётся? Я одна тут зашьюсь, — девушка боязливо посмотрела на меня.
— Он уже должен вернуться с минуты на минуту. В любом случае за полчаса ничего не случится, не переживай так.
— Ладно, рыжему привет и пистон за то, что разболелся так не вовремя, — задорно хихикнула подруга.
— Жестокая женщина, — так же игриво сощурила глаза.
Таксиста попросила остановиться у ближайшей аптеки и, расплатившись, отправила. Набрала Мишу и кратко изложила проблему.
— Кто заболел? — иногда его дотошность выводила.
Сказать, что еду домой к влюбленному в меня Савве, чтобы полечить его? Он же потом живьём меня съест, а после вчерашнего в тандеме с Герой.
— Лида — моя бывшая коллега. Решила заскочить и помочь по старой дружбе, — соврала, не моргнув и глазом.
— А, — выдохнул мужчина. — Хочешь я приеду?
— Нет-нет, Миш. Отдыхай и готовься к ночному дежурству. Пустяки.
Дементьев снова вздохнул и перечислил мне список лекарств без отпуска по рецепту. Дал ещё пару наказаний для случая резкого ухудшения и перечислил симптомы для немедленного вызова скорой. Блин, не мужчина, а золото. Поблагодарила и сбросила вызов.
Отоварившись, с чистой совестью подошла к подъезду старой пятиэтажки. Набрала номер квартиры, но никто не подошёл. Странно. Глянула на полупустое автопарковочное место во дворе. Машина мужчины на месте. Он дома. Может, отключил домофон? Набрала номер телефона. Недоступен.
В груди замаячили нотки беспокойства. А если ему стало хуже?! Из подъезда вышла пожилая женщина и с подозрением зыркнула на меня.
— Добрый день, — поздоровалась я и прошмыгнула внутрь.
— Вы к кому? — Как же без чекисток в платочке и с клюкой?!
— Я в семьдесят третью. Спасибо! — ограничилась лишь этим ответом и прошла дальше.
Квартира Саввы на четвёртом этаже, поэтому добраться туда сразу беременной с тоннами противопоказаний нереально. Дверь обычная под сейфовую. Нажала на звонок, который было отчетливо слышно. Ни движения. Повторила с тем же результатом. Беспокойство заиграло ещё сильней. Громко постучала в дверь.
— Савва? Это Вика! — нажала на ручку двери и, к удивлению, обнаружила её открытой. Не раздумывая, вошла в квартиру. — Савва?
Сделала пару шагов глубже по коридору и увидела в кухне мужские ноги. Ему плохо?! Пакет с препаратами выпал из рук, когда увидела истинную причину данного положения. Савва лежал навзничь в луже багровой жижи. Из грудного отдела торчала рукоять кухонного ножа. Хрипение заполняло кухню, стеклянный взор видит меня.
Не закричала лишь потому что голос атрофировался. Бросилась к нему, пав рядом на колени.
— Савва… Боже мой! Боже…
Он ещё жив. Жив! Живой! Мысль спасти его велела схватиться за нож и вынуть из грудной клетки. Но тщетно. Воткнут крепко. Стон боли и хрипение заложили мне уши.
Савва выплевывал изо рта кровяные сгустки, пытаясь что-то сказать:
— Хи… а, хе… а, — различала в ужасе лишь эти буквы.
Тело его содрогнулась парой интенсивных толчков и затихло, обмякнув навечно. Глаза невидящим взором смотрели мимо.
— Савва! — взревела не своим голосом, касаясь ладонями его лица. Снова тронула нож… и в этот момент руки резко пленили и рванули меня, как куклу, вверх. Грубый и сильный капкан сдавил затылок, не давая шелохнуться. Запястья вывернули за спину, заломив, и на них щелкнуло что-то холодное и металлическое.
— Горяченькой взяли…, — довольный мужской бас. — Мёртв? Скорую давай!
