Не обращая внимания ни на кого, Ильина без стука ворвалась в кабинет Антона, застав его в аккурат на рабочем месте. Расположившись вальяжно за столом, он потягивал из бокала коньяк и явно не ожидал подобной резкости от Ильиной. С удивлением приподняв бровь, мужчина хотел было что-то возразить, но был остановлен громким вскриком Влады, что с грохотом захлопнув за собой дверь, уверенным шагом подошла к его столу, и, облокотившись ладошками о столешницу, склоняясь ниже, выпалила:
- Это правда, что ты чуть не изнасиловал Нину Белецкую?!
Несколько секунд глаза в глаза. Чтобы понять, прочесть в них какой-то ответ. Желательно отрицательный. Но… реакция Антона говорила сама за себя. Недовольно скрипнув зубами, он с грохотом опустил практически пустой стакан на стол, и, отодвинувшись на стуле, отражая жест Влады, опираясь ладонями о стол, раздраженно выдохнул:
- Кто тебе это сказал?
- Неважно. Ты не ответил на вопрос, - даже не моргнув, процедила девушка, скажи, это правда, что ты хотел изнасиловать её?
- Это было еще до тебя, - с расстановкой отчеканил мужчина, - тебе какая вообще разница до того, что было до тебя?
- Значит, это все-таки было? – все еще боясь поверить услышанному, переспросила Владислава, не шелохнувшись.
- Ильина, чуть было не, и изнасиловал совершенно разные вещи! – сгребая со стола одним взмахом все содержимое на пол, в том числе и пузатый бокал с алкоголем, разбрызгивая янтарную жидкость повсюду, прорычал Громов.
- Но почему, Антон? – отступаясь, с придыханием пробормотала девушка.
- Черт возьми, Владислава, почему у тебя всегда столько вопросов? – растирая лицо ладонями, устало и как-то слишком спокойно бросил мужчина, - неужели ты не можешь просто жить настоящим?
Нервно сглотнув, Влада стояла и с недоумением смотрела на Антона, пытаясь понять, что кроется за этими попытками отмахнуться. Умом понимала, что в чем-то он прав. Это прошлое. Каким бы страшным и странным не казалось, но всего лишь прошлое. Но с другой стороны… Не такое уж и далекое прошлое. И она ведь не из праздного любопытства сейчас задает эти вопросы. Не для того, чтобы лишний раз напомнить ему об ошибках. А просто для того, чтобы помочь разобраться в себе. Черт возьми, да если бы она не верила в то, что еще не все с ним потеряно, что он неисправимый злодей, разве говорила бы с ним здесь? Пыталась понять? Вообще была бы с ним…? Нет. Но она пытается, значит, верит в него. Господи, только почему он снова и снова хочет отгородиться? Почему не желает, чтобы она ему хоть как-то попыталась помочь?
Повисло какое-то неловкое молчание. И Антон, убрав руки от лица, вдруг в несколько коротких шагов преодолел разделяющее их расстояние, и, заключив в кольцо своих рук лицо девушки, всматриваясь ей в глаза, выдохнул:
- Влада, хватит слушать всех и вся, подбирая сплетни и прочую ерунду. Просто попытайся поверить мне на слово! А все остальные проблемы будем решать по мере поступления.
- Антон, я пытаюсь поверить, - прикусив до боли губы, прошептала девушка, - правда пытаюсь, но когда ты ведешь себя, таким образом, я не знаю, что мне и думать. Когда я пытаюсь хоть как-то понять, что с тобой происходит, ты меня отталкиваешь! Чему мне тогда еще верить, если не тому, что говорят вокруг? Ты мне просто не оставляешь выбора…
Влада понимала, что возможно этими признаниями забегает слишком далеко наперед, что возможно пугает его, но… молчать снова она не в состоянии. Не после того, что узнала об Антоне…
- Скажи… - когда даже после настойчивой мольбы мужчина молчал, Владислава решилась задать последний вопрос, ответ на который мог бы стать первой ниточкой к разрыву клубка противоречий Громова, - тогда в Москве, когда ты заявился пьяный в номер, ты бы сделала это со мной, если бы мне не удалось выскользнуть? Взял бы меня силой?
- Ильина, если ты не заметила, то тогда ничего не было, и в итоге все произошло по обоюдному желанию, - пробормотал недовольно Антон.
- Я не говорю о том, как в итоге все произошло. Я просто хочу понять, почему? Почему сначала Белецкая, и плевать на твои разногласия с этим её Авдеевым…
- Опять этот Авдеев! Если он тебе так нравится, так почему бы тебе не пойти к нему жить?! – фыркнул Громов.
- Ты так ничего и не понимаешь, - негодующе закивав головой, возразила девушка, - Авдеев меня сейчас интересует в последнюю очередь! Я просто хочу понять, почему ты так поступаешь? Белецкая… А потом и я… Тебе что доставляет удовольствие вести себя подобным образом? Или ты хочешь доказать окружающим насколько крут, что может творить все что угодно, и это тебе сойдет с рук?
Влада могла бы еще много чего сказать по этому поводу, но заметив, как в глазах Антона вспыхнули сумасшедшие огоньки злости, поняла, что играет с огнем. Не стоит его злить и дразнить. Только хуже будет. Но, кажется, она слишком поздно это поняла…
- Запомни, раз и навсегда, - склонившись до неприличного близко к девушке, процедил Громов, уверенный в правильности своих слов, - все то, что, так или иначе, доставляет мне удовольствие это мои… запомни – мои и только мои проблемы! И я не намерен обсуждать с тобой свои поступки. Кто ты такая, чтобы строить из себя тут мать Терезу?! Искать во мне какие-то оправдания моим же поступкам?! Да плевать я хотел на эти оправдания! Я поступаю так, как хочу! В независимости от того, нравится тебе это или нет!
Вмиг как-то замолчав, мужчина несколько секунд всматривался в глаза Влады, словно пытаясь убедить в своей правоте. А потом… девушке даже показалось, что он готов ударить её. Но вместо этого Громов резко отпустил её, отступая назад, и взмахнув рукой, чем заставил девушку поджаться, ожидая удара, закричал… Нет, даже заорал:
- Ильина, не нравится что-то? Я тебя не держу! И отчитываться перед тобой я не намерен! Ты. Мне. Никто! – последние слова прозвучали еще более зловеще и отчетливее, с расстановкой, словно это могло добавить правоты, верности словам.
- Почему ты так со мной? – только и смогла выдавить Владислава, глотая комок слез, образовавшийся в горле от услышанных грубостей, и столь явной построить между ними стену. В этот раз куда более крепкую. Практически нерушимую.
Оказывается, это больно. До безумия больно услышать подобные слова от мужчины, к которому испытываешь нечто большее, нежели просто влечение. Причем не совсем понятно даже что больнее – узнать о нем такие страшные вещи, или услышать от него, что ты ему не нужна… Может, зря она поторопилась с подобными разговорами? Зря надеялась так сразу достучатся до него… Но поздно жалеть о совершенном.
- Владислава, уходи! – отворачиваясь, всем своим видом изображая равнодушие, проигнорировал вопрос девушки Громов.
