не концентрироваться на мне. Может, и надо было счесть это странным, зацепиться, но меня разрывало изнутри, я не мог трезво мыслить.
– Скажи мне, что это неправда? – прошептал невыносимо жалостливым тоном. Мне было так тошно, хоть волком вой. Я подался к Рите, схватил ее за плечи и крепко сжал их. Глаза не верили, пальцы тряслись. Я вглядывался в родное, любимое лицо, я искал там правду, искал любой ответ, который бы оправдал непонятный поступок.
Марго отвела взгляд буквально на долю секунды, несколько раз моргнув. Затем поджала губы и вновь посмотрела прямо в упор, будто мы не клялись друг другу в любви, не планировали через месяц жить вместе, не строили планы на совместное будущее. Я все понял, без слов понял. И лучше бы мне стать незрячим, чем прочитать на ее лице правду, что сработала лучше любой бомбы. Такая правда вырывает крылья с мясом, оставляя на их месте огромные дыры, из которых будет бесконечно сочиться кровь. Я не хотел этой правды, я хотел закрыть глаза, повернуть время вспять.
– Это правда, – сказала Марго, подливая кислоты в мои и без того горящие легкие. – Было скучно… Я пошла с ребятами, – прошептала она.
– Врешь, – крепче сжал ее плечи и встряхнул, словно тряпичную куклу. – Врешь!
– Нет. Мы бы…
– Замолчи! – крикнул я, покосившись за спину Риты. Парни стояли, облокотившись о гелик, переговариваясь о чем-то, и только Кир смотрел на меня с неподдельным сочувствием, словно ему было искренне жаль. И я не выдержал, оттолкнул Марго в сторону, срываясь с места и сжимая кулаки.
Все произошло молниеносно, послышались крики, капля крови сорвалась с губы Иванова. Чьи-то голоса рядом, чьи-то руки пытались оттащить меня, но я ничего не видел, кроме проклятых фоток, что мелькали яркой вспышкой. Она была моей заветной мечтой, она стала моим патроном, убившим с одного выстрела.
– Твари! Да как вы могли! – сорвался в ругательствах.
– Шест, она тебя предала, не мы, очнись! – ерзал Иванов, уворачиваясь от моих кулаков.
– Вот же гадина!
– Парни из-за нее рассорились! Команда развалилась! – разнеслось эхом позади. В тот момент, когда меня оттащили от Кирилла, который вытирал тыльной стороной ладони кровь, я случайно оглянулся и заметил, как Рите на голову вылили то ли воду, то ли минералку. Кто-то из девчонок схватил ее за волосы, выкрикивая ругательства, а потом я увидел дядю Пашу в толпе. Его оцепеневшее лицо.
Именно он увел дочку из творящегося хаоса, усадил в такси, мать ее где-то рядом лепетала, то и дело оглядываясь. На них показывали пальцем, окидывали презрительными взглядами. Даже в такси, на котором уехали Романовы, какая-то девчонка умудрилась кинуть туфлю, но та, к счастью, не долетела.
Этой ночью домой я так и не вернулся. Бродил по улицам ни живой, ни мертвый. Набирал номер Риты, писал ей бесконечные сообщения, ждал чего-то, как последний дурак. А она… она читала и молчала. Пока через три часа наконец не прислала ответ:
Р.: Хватит мне писать. Я хочу спать, я устала. Все, что ты видел – правда. Мы уезжали, гуляли, отдыхали.
У меня из рук выпал телефон, он полетел камнем, упав прямо на угол бордюра. Послышался треск: то ли сердце мое дало сбой, то ли мир под ногами разошелся на две части.
* * *
Следующие пару дней прошли как в тумане, помню только зал, грушу и бесконечные подтягивания. Почему-то думалось, если выжать из себя все физические силы, то и душевная боль отступит. Однако надежда на лучшее никуда не делась, более того, после той совместной фотосессии, которую нам зачем-то придумали родители на школьном дворе, она лишь усилилась.
Во-первых, я узнал, что Раевский попал в изолятор, якобы Рита на него написала заяву за домогательства. Хотя парни, как один, утверждали обратное:
– Обоюдно, иначе Раевского бы закрыли сразу. Она просто конченая сука! Тебя использовала, нас разругала, – выдал тогда Аким. Мы стояли на школьном дворе, и я разочарованно смотрел на парней, что некогда считал друзьями. Даже после всей той фигни в команде я продолжал их уважать и относиться с пониманием. Но жизнь учит, что стоит только повернуться спиной, как тебе воткнут в нее нож.
– Не было никаких нас! – прорычал я.
Ведь, в самом деле, не было. Дружба оказалась фальшивой, она словно фантик от конфеты, который за ненадобностью выкидывают в мусорное ведро.
А потом во двор вошла Марго. Сердце до сих пор трепетало при виде нее, и проклятые кадры мелькали в голове, прожигая органы, вытягивая из меня силы. Зачем? Мне хотелось узнать только это – почему она поехала с Мишей, с пацанами, почему не дождалась меня, почему предала наши чувства? Однако Рита не желала отвечать, ей было проще кивнуть, признаться в своей подлости, нежели объяснить ее причину.
Дышать стало невмоготу, и я поплелся в сторону школьных ворот. Остановился всего на секунду. Маргарита вдруг повернула голову, мы замерли, разглядывая друг друга. Она не улыбалась, из ее взгляда пропала былая легкость и простота. Ветер коснулся каштановых прядей, которые в редких случаях были распущены. Девчонка аккуратно заправила их за ухо, поджимая губы.
Я опустил голову, грустно усмехнувшись. А когда вновь поднял, Рита уже не смотрела.
Через два дня Раевского отпустили, потому что состава преступления не было. Но за эти два дня к Юрке и Киру домой успела нагрянуть полиция, задать неудобные вопросы, подпортив имидж семей. За эти два дня я извелся, пересиливая себя в желании прийти домой к Рите, разнести проклятую дверь, наплевав на все – на ее отца, на собственную гордость. Спросить, не соврала ли она.
Однако когда дело закрыли, пришло ужасное осознание – девушка, которую я любил, разрушила все. Включая меня самого.
Больше не было нас. Не было Вити Шестакова. Остался только пепел.
____ Продолжение следует... Дорогие читатели! На этом первая часть романа подошла к концу. Приглашаю вас во вторую часть, которая называется "Твой первый - единственный". Найти вы сможете ее у меня в профиле. С любовью, ваша Ники.
