— Маамм, у нас новости… Скоро будет ещё веселее…
Глава дополнительная по особым просьбам
Лааадно… Чего не сделаешь для любимых читателей. Ловите.
****
Таксист глазам своим не верил. За долгие годы за баранкой такси в Питере он возил немало военных. Но чтоб такое — впервые.
Сначала к нему в салон сели два адмирала. Без шуток. Тот, что постарше — с двумя большими вышитыми звездами на погонах. Тот, что сильно моложе — с одной. Сначала даже показалось, что второй не настоящий. Таких молодых адмиралов не бывает. — Вадим Андреевич, давай в багажник что ли ящик.
Таксист увидел, что в качестве багажа у этих пассажиров — ящик армянского коньяка. С пятью золотыми звёздочками на этикетке.
Промежуточным пунктом маршрута значилось Нахимовское училище. Оттуда выскочили три воспитанника. Один постарше, двое других помладше. — Алекс, не опаздывай! — крикнул тот, что постарше. — Так, Аркашка, ты вперёд. Игорек, забирайся в середину назад, — распорядился младший адмирал.
Таксист старательно сделал вид, что не удивлён. Конечный пункт был в Сестрорецке.
Возле добротной дачи на берегу залива машина остановилась. И из ворот встречать гостей вышел совсем пожилой человек. Адмиральская форма будто придавала ему сил.
Таксист наблюдал, как старик обрадовался всем прибывшим. — Товарищ вице-адмирал, представляюсь в новом звании контр-адмирала, — отрапортовал молодой. — Ну вот! Я же говорил. Что? Коньяк что ли привёз? — Так точно, Алексей Петрович. Привёз. И полез в багажник за ящиком. — Здорово, Владимир Максимович! Рад! Спасибо, что навестил старика. — Не прибедняйся! Ты старше меня только на пять лет. — Вадим Андреевич, кого привёз? — Нахимовец Ветров. — Ого… А инициалы? — Аз, Веди, товарищ вице-адмирал. Аркадий Викторович. — Нахимовец Кузьмин-Склодовский. — Вот так даже? — Это мне зять разрешил. Чтоб фамилия флотская продолжилась. — Ну, заходите, гости дорогие. Рад всех видеть!
Глава дополнительная, чтобы было всем счастье
Специально для тех, кого волновала судьба Хельмута Ратковски.
Хельмуту нравились европейские старинные города. Он иногда представлял, как жили тут люди лет триста назад. В некоторых городах это было легко. Европа не сильно изменила облик. Существовали кондитерские, открытые в позапрошлом веке. Магазины и мастерские, помнящие ещё прапрапрапрадедушек нынешних хозяев. В России было сложнее. Москва двухсотлетней давности никак не проступала сквозь Москву нынешнюю. Разве что Кремль и отдельные храмы.
Он уезжал из России с некоторым сожалением. Всё-таки год работы в другой стране, хоть он и улетал периодически в Мюнхен, делал его немного русским. Ещё немного и довод "Пятница же, потом пробки, а надо попасть на дачу" стал бы достаточным, чтобы закончить работу на пару часов раньше.
Прага была некой средней величиной. Между славянской лёгкой расслабленностью и немецкой собранностью. Ратковски прилетел на очередную отраслевую выставку. Его дед терпеть не мог такие мероприятия. Считал это пустой тратой времени. Особенно не жаловал "круглые столы", где все просто "лижут друг другу пятки, пытаясь хорошенько спрятать собственную задницу", не сильно выбирал он слова. То, что почти треть контрактов нынче заключается именно на таких форумах, признавать не желал. Предпочитал формат "один на один". Хельмуту приходилось отдуваться. Слушать выступления, высказывать позитивные суждения и кивать с умным видом.
С выставки он сбежал, когда содержательная составляющая стремительно пошла к нулю. Пошёл бродить по улицам старого города. Одинокие прогулки — не самое весёлое занятие. Не учёл он, что в Праге, как по всей Европе, сейчас полно беженцев. Не женщин с детьми, а вполне сильных и молодых ребят арабской внешности. Совершенно не желавших ни работать, ни вливаться в европейскую культуру.
Удар по голове смягчила шапка. Потом ударили по ногам. Хельмут упал. То, что было дальше, плохо укладывалось в голове. Он отчётливо слышал звук удара. Но явно били не его и точно не рукой. — Ах, вы сволочи! — раздался рядом женский крик. Почему-то по-русски.
Хельмут решил, что это последствия удара по голове. Ему мерещится. Но тут ему под голову подложили что-то мягкое, оказавшееся женской сумочкой. — Спасибо, — сказал Хельмут тоже по-русски. — Не за что. Болит что-то? Видите меня?
Белокурая девушка в смешной вязаной шапке стояла рядом с ним на коленях прямо на брусчатке. — Нормально, только голова болит. И по ноге стукнули, — Ратковски сказал это уже по-немецки. Как-то само вышло. — Попробуете встать? — тут же перешла на немецкий его спасительница. — Попробую. Чем это вы их? — Сумкой. Я тоже очень испугалась. Ничего другого в руках не нашлось.
Девушка оказалась среднего роста, вполне славянской внешности. Но по-немецки говорила очень уверенно. — Вы мой ангел-хранитель! Простите, я не представился. Хельмут Ратковски. А вы? Местная? — Почти. Я тут учусь. В Пражском университете. А вообще-то я из Москвы. — О, значит головой я ударился не сильно. — Нет, по-русски вы благодарили вполне адекватно. Меня зовут Лена, — засмеялась девушка. Хельмут залюбовался. Умные серые глаза смотрели из-под светлой чёлки. Ямочки на щеках. Открытая улыбка.
— Если вы сейчас скажете, что кроме немецкого знаете ещё несколько языков и умеете рисовать, я окончательно поверю в чудеса. — Начинайте! — засмеялась девушка. — Вы серьёзно? — у Хельмута чуть сползли очки, выглядел он сейчас забавно. Лена от души веселилась. Забылось даже то, что несколько минут назад было совсем не весело. — Не очень понимаю, что именно вас удивляет. То, что я русская и говорю по-немецки? Что знаю ещё несколько языков? Что именно? Рисовать я тоже умею. У нас в школе были чудесные учителя. И прекрасная изостудия. — Я буду с Вами откровенен. Однажды я встретил девушку. Она знала шесть языков и прекрасно рисовала. Русскую. Которая этому научилась в школе. — И что случилось с этой девушкой? — Она уехала за полярный круг к своему мужу военному моряку. И сказала мне, что однажды я обязательно встречу девушку своей мечты.
Лена хрюкнула. Хельмут посмотрел на неё удивлённо. — Дайте угадаю. Девушку звали… Катерина. — Ого! Вы откуда знаете? — О, герр Ратковски, всё очень просто. Никаких чудес! С Катериной Кузьминой мы учились в одном классе. Она к нам приехала из Стокгольма от своей мамы. Когда вы сказали про девушку, знающую много языков и рисующую, я сразу подумала о ней. Ну, а когда сказали, где она теперь, сомнения отпали. Это Катя Ветрова. Теперь Ветрова. А вы? — Что я? — Вы встретили девушку своей мечты? — Кажется, да. Вот только что… Она отбила меня у хулиганов.
Хельмут протянул Лене ладонь. Она глянула на него очень серьёзно. Потом снова улыбнулась и вложила свою руку в его.
