я не обращаю внимания. Это мой мужчина, ему позволительно. Иногда. Главное, чтобы куннилингус не пытался делать не бритым. Потому что я помню, как однажды Леонид полез мне между ног в таком виде. Ощущение было, словно у меня между ног шлифовальная машина завелась с грубой шкуркой. Сжала бёдра так, что у любовничка едва черепушка не треснула. Вылез, весь в слюнях, красный, и спросил обиженно, почему я так себя грубо веду. «Потому что морда у тебя, Лёнька, небритая! — ответила я. — Ты мне там что, депиляцию устроить собрался? Иди, побрейся сначала!»
Вот зачем он теперь мне вспомнился, этот Леонид? Ну его к едрене фене!
— И как мы дальше будем с тобой? — спросила я.
— Очень просто. Сначала примем душ. Могу спинку потереть, — предложил Артур.
— Дурашка, — я запустила пятерню ему в волосы и пошуршала там. — Я имела в виду наши отношения. Или ты опять какую-нибудь Елизавету притащишь? Знаешь, что я тогда с тобой сделаю? — мои пальцы в это время были как раз на голове Уварова, и я ухватилась за волосы, потянув их.
— Понял! Понял! Ты меня скальпируешь! — делая вид, что ему очень больно, сказал Артур.
— Это чтобы было, во что заворачивать.
— Что заворачивать?
— Кокошник. В скальп. Блюдо называется «Яйца всмятку по мозгам».
— Ужас какой. Ну и фантазия у тебя, Анжелика Дмитриевна! — делая вид, что испуган, сказал Уваров.
— Вообще-то я Владимировна.
— Как это?
Я решила так: зачем скрывать, если рано или поздно он всё равно узнает? Лучше, если от меня, а не какая-нибудь очередная помощница, привирая на каждом слове, ему поведает тайну моего появления на свет. Артур слушал очень внимательно. Он даже сел в постели, опёршись о спинку, и был хмур и сосредоточен. Когда я закончила, пару минут молчал, глядя на покрывало, под которым мы теперь лежали оба — в коттедже стало прохладно, сексуальный жар из комнаты стремительно выветрился.
— Что скажешь, Артур Львович? — спросила я настороженно.
— Ты все-таки счастливый человек, Лика, — ответил он. — Через столько лет узнать, что у тебя есть родители, это замечательно. А главное, Владимир Кириллович тебя очень любит.
— С чего ты взял? Ты же не знал раньше…
— Да тут и знать нечего. Только я прежде думал, что у него к тебе мужской интерес. Во время совещаний, бывало так посмотрит красноречиво…
— Ты что же, меня к отцу ревновал? — спросила я удивленно.
— Ну я же не знал, что он твой папа, — улыбнулся Уваров.
— И тебе не обидно? Ну, что он назначил меня в совет директоров. Ведь получается, я во всей компании самая блатная.
— Лика, я в Захолустинске и позже убедился, насколько ты профессиональный человек, — ответил Артур. — Так что всё в порядке. Свою должность ты занимаешь по праву. Скажи, а ты меня со своим отцом не обсуждала?
Тут мне стало не по себе. Что ему ответить? Мол, да, мы с ним много раз о тебе говорили, а потом соврать? Вернее, донести только половину правды. «Владимир Кириллович высоко ценит твои деловые качества», — так? Но ведь Артур не об этом спрашивает! Я же чувствую.
— Ну… я не рассказывала ему о нас с тобой.
— Лика.
— Да?
Артур взял мой подбородок, повернул голову к себе, уставился прямо в глаза и спросил:
— Лика, зачем ты мне врёшь?
Я опустила очи. Не выдержала его испытующий взгляд. Стало стыдно. Кажется, покраснела даже. Блин! Да что со мной такое, где та смелая и бесстрашная Анжелика, которая в детском доме однажды одна дралась с пятью мальчишками и победила! А нечего было пытаться меня зажать в темном углу и попытаться облапать всей толпой! Захотелось им, видите ли! Гормоны взыграли! Долго потом вспоминали, какой бешеной я бываю. У некоторых шрамы остались.
Ой… шрам… я только теперь у Артура его заметила. Сантиметров десять, тонкий, но аккуратно зашитый. Багровый.
— Я сделала, да? — нашла отличный повод сменить тему.
— Нет, сам на твой ножик прыгнул, — усмехнулся Уваров.
— Прости, пожалуйста, — я наклонилась к ране и осторожно прикоснулась к ней губами. — Больно?
— Очень, — сказал Артур. — И не только там.
— А где ещё?
Он показал пальцем на ещё один шрам, на плече. Только выцветший, едва заметный.
— Это не я.
— Нет, дерево. В детстве. Знаешь, как болит?
Поцеловала.
— И ещё вот тут, видишь? — показал на круглый след на руке возле кисти.
— Тоже дерево?
— Нет, об меня один идиот окурок затушил. Ноет с тех пор.
— Идиот?
— Нет, рана.
— Маленькая моя, — и снова чмок-чмок.
Тут Артур подхватил меня и увлёк за собой. Ответа на неудобный вопрос благополучно удалось избежать. Хотя бы на некоторое время, а там я соберусь с мыслями и придумаю, что сказать.
Но проходит час, и мы опять на том же месте пытаемся прийти в себя.
— Уваров, у меня там уже всё болит, — взмолилась я. — Давай сделаем передышку. А ещё я ужасно хочу помыться и поесть.
— Как прикажет моя королева, — шутливо ответил Артур. — Дамы вперёд, — и показал рукой на дверь, за которой был санузел.
Через полчаса, благоухающие гелем для душа, мы сидели в столовой и поглощали пиццу. Это мой похититель постарался. Заказал её заранее, убрал в холодильник. Теперь, разогретая в микроволновке, она казалась мне самой вкусной, какую только пробовала за всю жизнь. Уваров с улыбкой наблюдал, как я хомячу, поглощая вредную для фигуры пищу, и молчал. Ждал, пока у меня животик наполнится.
Стоило мне остановиться, как он вернулся к прежнему разговору.
— Так ты говорила с отцом обо мне?
«Ядрёна кочерыжка! — мысленно выругалась я. — Вот приставучий какой». Но деваться было некуда.
— Что ты хочешь узнать? — задала встречный вопрос.
— Как он меня оценивает.
— Диаметрально противоположно, — не стала скрытничать. — С одной стороны, считает классным сотрудником, настоящим профи в рекламном бизнесе. С другой, — бабником и моральным уродом, который меня недостоин.
— Что, прямо так и сказал? Урод моральный?
— Это я ещё мягко, — решила подзадорить Артура. Конечно, Владимир Кириллович не позволил себя подобных высказываний. Они родились у меня во время обиды
