Ах, моя бедненькая Максим! Как она закусывал губы, как тяжело и прерывисто дышала! Как даже на лице у неё выступили крупны бисерины пота. А руки! Она так вцепилась ими в руль, что казалось – вот-вот разломает его на куски. Но вместо этого сосредоточенно вела автомобиль, пока я хозяйничал у неё в промежности. Делал я это уже почти со знанием дела, хотя пару раз мажорке пришлось трудновато: это было, когда машина наезжала на кочку, и я случайно погружал палец слишком глубоко. Но Максим только героически морщилась, я же потом тщательно зализывал сладкое местечко, что доставляло моей спутнице огромное наслаждение.
Да и мне тоже. Ведь прежде-то я ничего подобного не вытворял. Одна мысль, что меня могут увидеть из других машин, возбуждала просто жутко. И ведь увидели! Один дальнобойщик на огромной фуре, поравнявшись с нами во время движения, заметил, как я стараюсь, и, высунувшись из окна, крикнул:
– Эй, полируй лучше! – и расхохотался, нажав сигнал. Ухнуло над головой так громко, что я даже вздрогнул, но драгоценность изо рта не выпустил. В ответ на это Максим быстренько прибавила скорость, и фура отстала.
Было потом и ещё одно крошечное приключение. Поскольку на трассе скорость большая, то даже самое маленькое препятствие в виде холмика или горки, о чем я не знал, приводит к тому, что автомобиль начинает словно подпрыгивать. Когда это случилось, теперь уже два моих пальца осторожно забиралась внутрь любимой. Потом машина подскочила, и я ткнул ими со всей силы, сам того не желая.
– Ай! – вскрикнула Максим, прикусив губу. – Ты чего творишь?!
– Прости, само получилось, из-за кочки, – пояснил я и тут же продолжил свои старания.
– Дурачок… прекрати, – прошептала вдруг девушка. – Я сейчас кончу. Остановись, Саша, пожалуйста. Я не смогу вести.
– Хорошо, – выбрался, вытер рот влажной салфеткой. Но если честно, делать этого не хотелось. От меня упоительно пахло женщиной.
– Д-да, – задумчиво говорит Максим, глядя отрешенно вперед.
– Что да?
– Спасибо.
– Пожалуйста. Могу повторить.
– Не надо, я не готова, – улыбается мажорка, приходя в себя: глаза становятся осмысленными.
– Знаю, что не готова. Ничего, с кем не бывает, – и улыбаюсь. Шутник, блин.
– Давай остановимся у какого-нибудь кафе, – предлагает Максим. – Есть хочется.
– Хорошо, – соглашаюсь. Да, перекусить бы не мешало.
Вот, какой-то поселок виднеется вдалеке. Маленькие домики под разноцветными крышами. Аккуратные заборчики, линии электропередачи. Деревья фруктовые в садах. В каждом таком домике люди, днем они работают, а по ночам они страстно трахаются… Тьфу! Вот опять. У меня, кажется, спермотоксикоз начинается.
– Приедем в кафе, покушаем, а потом ляжем в машине отдохнуть, – слышу мечтательное от мажорки. Неожиданное заявление. Прежде она такой роскоши, как отдых во время пути, нам не позволяла. Обычно, как батарейка: тащит вперед, пока не выдохнется. При этом я уже давно без заряда, а у неё словно шило в одном месте – остановиться не позволяет.
– Мы же торопимся, – привожу аргумент. – Ты же сама говорила, что нам поскорее надо в Подольск, иначе приедем туда поздно ночью.
– У меня есть обоснование.
– Какое ещё?
– Да ты же как на иголках весь, я ведь вижу, – говорит Максим с улыбкой, на мгновение повернув ко мне голову. Потом подмигивает, не отрывая взгляда от дороги впереди. Добавляет загадочно. – И знаю, как тебе помочь.
Ура! Наконец-то догадалась!
Глава 82
Не знаю, как называлось то придорожное кафе, в котором мы с Максим так славно откушали. Есть предубеждение у многих, что к подобным заведениям нужно относиться с опаской. Мол, санитарно-гигиенические нормы там не выполняются особо, потому есть шанс отравиться чем-то несвежим. Возможно, так и есть, хотя существует одно важное обстоятельство – есть на свежем воздухе всегда хочется намного сильнее, чем думать о безопасности.
Другой аргумент вообще железный. Те, кого вы, будучи хозяином заведения, ненароком заставите в чистом поле сидеть с лопухом в руках, или звать Ватсона у какого-нибудь дерева, извергая из себя содержимое желудка, могут и вернуться. С монтировкой и крепкими словами, подтверждающими дурные намерения. А поскольку такие кафешки стоят, как правило, далековато от населенных пунктов, звать на помощь бесполезно. Кавалерия заявится исключительно к моменту, когда всё будет вверх тормашками, и сильно уязвлена мужская гордость.
Потому я не особенно стал беспокоиться насчет качества шашлыка, который мы с Максим уплетали за обе щёки, запивая сладкой газировкой. Что и говорить: еда вредная, жирная, холестерин и – в напитке – полно всякой вредной химии, от красителя до заменителя сахара. Но всё вместе – Боже ты мой! – как это всё было безумно вкусно! Мы с мажоркой напоминали друг другу, пока кушали, двух голодных кошек, набросившихся на мясо. Разве что не урчали утробно, как это делают братья наши меньшие, учуяв запах свежей крови.
Когда мясо оказалось внутри, щедро политое сладкой газированной водичкой и сдобренное лавашом и овощами, мы с Максим, довольные и растолстевшие немного, покатились, словно два шарика, к машине. Ничего больше не хотелось, кроме одного: спать. Мажорка оказалась права: волнения предыдущих дней сказывались. Питались мы тоже какими-то урывками. Нынешняя трапеза тоже не Бог весть что, однако насытила нас до отвала.
Мы сели в салон, откинули кресла назад и провалились в глубокий сон. И мое пробуждение из него было очень приятным: я вернулся в реальность потому, что Максим, осторожно раскрыв «молнию» на моих джинсах, просунула туда руку и начала ласкать член. Поначалу она просто проводила по нему пальцами, словно это был спящий зверь, которого слишком опасно резко будить. Но через несколько минут, когда моё мужское естество напряглось, мажорка решила дать ему вольную.
Она всё так же неспешно, боясь меня разбудить, оттянула ткань «боксёров» вниз, и вот мой нижний друг уже возвышается над темно-синей тканью, своим видом демонстрируя готовность к сексуальным приключениям. В тот же миг я открыл глаза.
– О, мсье не спит, – почему-то перейдя на французское обхождение, сказала Максим и улыбнулась.
– Мадемуазель, если вы будете продолжать в том же стиле, он набрызгает вам на ладошку, – ответил я и потянулся к мажорке. Мы принялись целоваться, но Максим при этом не забывала совершать свои нижние движения. Она то сжимала мой член, словно древко флага, натягивая кожу вниз, пока полностью не обнажится головка. То отпускала его, и мягкая поверхность стремилась закрыть кончик, непривычный к тому, чтобы долго оставаться без защиты.
– Максим… пожалуйста… – я принялся шептать, сам не зная что. Мне с каждой секундой становилось всё лучше, будто нырнул обратно в то сладкое состояние, именуемое дрёмой, когда ещё не спишь, но уже и не пребываешь в реальности, но предвкушаешь отдых. Только в моем случае про отдых пришлось забыть: все-таки секс – это своеобразная работа. В конце которой высшая награда – это протяженный, сотрясающий до основания оргазм.
Так и случилось. Не знаю, где Максим такому научилась, или это мое тело так легко поддалось на искушение её умелых пальцев, но я затрясся, достигнув апогея наслаждения. И, как обещал, обильно залил свою любовницу, которая продолжала гладить мой прибор до тех пор, пока тот не вернулся к изначальному, расслабленному состоянию.
Всё то время, пока мажорка мастурбировала мне, мы продолжали целоваться. Такого я прежде не испытывал – оргазма, усиленного влажными ласками языков и губ. Оказалось, что это намного усиливает нижние ощущения, придавая им ванильный привкус романтики и… наверное, любви. Да, мне теперь всё больше кажется, что я люблю Максим. И это уже не обычный интерес к яркой личности, не похоть, не тривиальная симпатия и не влюблённость, а именно та любовь, о которой все, наверное, в молодости мечтают.
