Не стоит брать пальто — она ведь всего на несколько минут. Лисбет надеялась, что от свежего воздуха у нее прояснится в голове: водка, конечно, прибавляла куража, но мысли от нее путались. Лисбет все еще волновалась по поводу квартиры. Она была так взбудоражена, увидев в метро Стива, что забыла выйти на станции «Пенсильвания», чтобы отправить документы. Теперь ей ничего не остается, кроме как тащиться на следующее утро в неведомую «Герц-плазу», затерянную где-то в Куинсе.
А может, не стоит бороться за «2 А»? Пусть Фейлер заграбастает ее квартиру и поселит там своего жирного сынка. В последнее время их давление стало слишком сильным, и Лисбет все труднее и труднее…
Но, поднимаясь по металлической лестнице и пытаясь заслониться от ледяного ветра, хлеставшего ее по лицу, она услышала голоса своих родителей: «Очнись, у тебя никогда не будет такой квартиры, такой хорошей квартиры в самом сердце Манхэттена».
Надо сказать, это жилище представляло собой своего рода ренту, позволявшую родителям Лисбет заниматься искусством. Лисбет также припомнила, что всегда любила эту квартиру и хотела там жить. Она покинула родительский дом лишь однажды, ненадолго переселившись в «Тереза-хаус», чтобы обрести независимость. Ничего удивительного, что в двадцать лет она жаждала отделиться от родителей, несмотря на всю свою любовь к ним. Лисбет рвалась навстречу романам, которых, увы, оказалось гораздо меньше, чем она ожидала. И тем не менее — то было время взросления, время самостоятельной жизни вдали от дома.
А шесть лет назад, когда родители погибли в автокатастрофе во время очередного турне, для Лисбет настало время вернуться домой. Квартира «2 А» принадлежала ей по праву рождения и была единственным наследством, доставшимся ей от кочевого семейства. К тому же именно здесь происходили ее свидания со Стивом, а значит, в каком-то смысле это был их общий дом.
Нет, Лисбет должна сохранить эту квартиру, но не слишком ли она запоздала с отправкой документов? «Не думай об этом», — приказала себе Лисбет, борясь с ледяным ветром, в котором теперь ощущалось едва заметное присутствие колючего снега. Холод проникал под свитер, и она с таким же успехом могла бы лезть на крышу нагишом. Хорошо еще, что она захватила зажигалку: на таком ветру от спички было бы не прикурить. Лисбет зажала губами сигарету, щелкнула зажигалкой и вдохнула крепкий аромат «Голуаза».
Ах. Чем только не заплатишь за мимолетные радости жизни? Лисбет вздохнула, выпустив дым. Она так погрузилась в свои мысли и так отдалась процессу курения, что даже не слышала шагов по пожарной лестнице.
Конечно, Джесси видела, как Лисбет выскользнула через пожарный выход. Она что, с ума сошла, — выходить на мороз без пальто? Интересно, она только покурить или решила свести счеты с жизнью? А может, и то и другое?
Спеша вслед за подругой, Джесси тоже не надела пальто. Она стала подниматься по пожарной лестнице. Лестница была узкая, ржавая и тянулась до самого верха старого кирпичного здания. Джесси надеялась, что лестница прикреплена надежно, но та покачивалась от сильного ветра, и, взбираясь по ней, Джесси вспомнила выражение «усталость металла».
Поднимаясь, Джесси увидела ноги Лисбет в элегантных лайковых сапожках. Ага, подруга забралась на ту площадку, где обычно устраивают перекур мастера по установке антенн и прочего оборудования.
Джесси остановилась, окидывая взглядом огни Сохо и мерцание рождественских украшений на магазинах и офисных зданиях. Ее взгляду открылись горы неубранного мусора, а также подтаявший снег, собранный снегоуборочным комбайном и теперь превратившийся в почерневший Эверест, усеянный отбросами и обрызганный желтой мочой собак и бомжей. Поваленные ветром мусорные контейнеры с грохотом перекатывались по пустой улице, словно били тревогу, оповещая о приближении урагана.
— Лисбет! — что есть мочи крикнула Джесси, но ее крик прозвучал как шепот. Немудрено, ведь она не только запыхалась, поднимаясь по лестнице и сражаясь с ветром, но еще и вконец обессилела от вина, взвинченной атмосферы вечера и явно напрасного ожидания звонка…
— Лисбет, — повторила она с интонацией, подразумевающей: «Ты что, спятила? Что тебя понесло на такую холодину?»
Глаза подруг встретились.
— Я же волнуюсь за тебя, — сказала Джесси, но ветер заглушил ее слова, и Лисбет прокричала:
— Что? Я ничего не слышу!
Джесси хотела крикнуть: «Бросай сигарету — ты же убиваешь себя, клетка за клеткой», но подумала, что, возможно, Лисбет идет на это сознательно. И тогда она просто сказала:
— Спускайся к нам. Мы уже переходим к десерту.
— Я сейчас, — как можно громче крикнула Лисбет, старясь быть услышанной.
Между тем ураган настолько усилился, что казался поездом, проносящимся над ними по черно-серому небу.
Джесси хотелось плакать, но она сдержалась и только повторила:
— Спускайся… спускайся к нам…
Лисбет покачала головой и сделала очередную затяжку. Она улыбалась, как ребенок, забравшийся в домик на дереве и знающий, что находится вне пределов досягаемости.
Пока Джесси стояла, задрав голову, в ее памяти вдруг всплыла история пятнадцатилетней давности. Тогда они с Лисбет залезли на колокольню, венчавшую «Тереза-хаус», и украли язык колокола. Их не поймали, и они, вдоволь посмеявшись удачной проделке, вернули язык на место и зазвонили в колокол.
Тогда, вспомнила Джесси, они забрались на колокольню прямо в пижамах и хохотали так, что им пришлось крепко стиснуть ноги, чтобы не описаться, а под ними во всем своем ночном блеске раскинулся Манхэттен… С той ночи они стали лучшими подругами, и теперь Джесси опасалась, что с Лисбет случится беда. Она слишком хрупка и обитает на самом краю пропасти, которую Джесси даже представить себе боится.
— Давай спускайся, — настаивала Джесси. Она поднялась еще на один пролет и попыталась взять Лисбет за ту руку, в которой подруга держала сигарету. — Брось это, и пойдем в дом.
Джесси сама подивилась той силе, с какой она произнесла эти слова. Вообще-то, она не имела такой привычки — указывать другим, что им следует делать, но ей казалось преступным бездействовать, когда ее подруга пытается убить себя, тем или иным способом, прямо у нее на глазах. Не переставая удивляться собственным словам и упорству, с каким она пыталась заставить Лисбет спуститься с крыши, Джесси внезапно потеряла равновесие. Она поскользнулась, и только одна ее нога осталась на ступеньке, а другая повисла в воздухе. Руку она по-прежнему протягивала Лисбет.
Что же могло случиться в следующее мгновение? Ни Джесси, ни Лисбет этого не знали. Может, Джесси вновь обрела бы равновесие, ухватившись за лестницу рукой… а может, и нет, и она пролетела бы двенадцать этажей и приземлилась бы на Бутан-стрит рядом со своим разбившимся вдребезги мобильником.
