– Чушь собачья! В наши дни это не играет никакой роли.
– Но «Блумфилдз» – довольно консервативная фирма, так что, возможно, они исповедуют вполне патриархальные принципы.
– Да, но начальство все равно не имеет права вставлять палки в колеса сотруднику, даже если не одобряет его образ жизни.
– Однако новый начальник отдела очень консервативен. А Найдж уже давным-давно добивается положения акционера – как ты помнишь, все это время он вкалывал как проклятый. Но я подозреваю, что если начальнику придется выбирать между Найджелом и другим претендентом, который, возможно, и не превосходит Найджела по профессиональным качествам, но зато является мужем и отцом семейства, то наверняка предпочтение будет отдано последнему. А Найджел очень честолюбив и потому решил не упускать свой шанс. Вот на это и намекала Мэри.
– На твоем месте я бы вообще не стала обращать внимания на ее слова – она просто хочет все испортить, потому что ей так и не удалось закадрить Найджела.
– Возможно, но, когда она это сказала, Найдж вспыхнул и мгновенно сменил тему.
– Слушай, Дейзи, Найджел тебя любит и хочет жениться на тебе именно поэтому. У меня нет в этом никаких сомнений.
– Гм, может, ты и права, – пробормотала Дейзи. – Я не знаю. Но в любом случае дело не только в этом. Видишь ли, есть кое-что… посерьезнее. – Она горестно вздохнула, из-за чего Герман тут же сочувственно заскулил. – О господи, Миранда, наверное, даже говорить об этом глупо, но…
– Что?
– Э… помнишь, мы болтали у меня в саду примерно месяц назад, и я сказала, что, как мне кажется, я могу признаться тебе в чем угодно – в чем угодно – и ты никогда не осудишь меня?
– Да. Конечно, я помню.
– Ну вот, есть нечто, что действительно очень меня беспокоит и о чем я хотела бы тебе рассказать, даже если это полный бред и ты решишь, что мне абсолютно не на что надеяться… – Ее голос снова ослабел.
– Ты можешь открыться мне, Дейзи. Что тебя гложет?
– Понимаешь, я долго обдумывала одну фразу, сказанную тобой в тот день. – В нерешительности она взяла в руки пластмассовый стакан для ручек и стала его вертеть. – А в последнее время она меня просто преследует.
– Правда? И что же я такое изрекла?
– Ты сказала, что если с Найджелом ничего не получится, то, возможно, это оттого…
Тут затрезвонил мой мобильник.
– Ой, прости, Дейзи, я только отвечу на звонок и попрошу меня не отвлекать – кто бы там ни был. – Я порылась в сумке и извлекла телефон.
– Да?
– Это Миранда Свит? – спросил незнакомый женский голос.
– Да.
– Говорит Карен Холл. «Кто?»
– Я по поводу конкурса «Стройняжка года».
– О, черт! – Я вскочила. – Это же сегодня!
– Да. Причем сейчас. Где вы?
– Извините меня, пожалуйста! – выдохнула я. Я так запаниковала, что у меня мелькнула мысль: «Кажется, начинается сердечный приступ».
– Мы ждем вас с половины двенадцатого. Ланч подходит к концу. – До меня донеслись отдаленное позвякивание вилок и шум голосов.
– Мне так неловко, – сказала я. – У меня просто выскочило из головы.
– Мы так и подумали, но ни у кого не было номера вашего мобильного телефона. Хорошо еще, кто-то догадался посмотреть его у вас на веб-сайте. Но не могли бы вы как можно скорее приехать к нам, потому что вы должны объявить результаты в два пятнадцать, и вся пресса уже собралась.
Я посмотрела на часы – двадцать минут второго.
– Я беру такси. Напомните, где это?
– Отель «Меридиан» на Пиккадилли, – сказала она раздраженно (и ее можно было понять).
– Еду! – Я щелкнула панелью телефона и сунула Германа под мышку.
– Боже, Дейзи, я в таком раздрае – видишь, даже забыла, что должна объявлять результаты конкурса «Стройняжка года». Видимо, я просто не могу сосредоточиться ни на чем, кроме собственных неприятностей.
– Я уже заметила, – сказала Дейзи, поджав губы.
– Извини, но ты же видишь, как мне сейчас нелегко. И, о господи, мы обязательно закончим этот разговор позже, ладно? Но сейчас я бегу сломя голову.
«Хорошо, что я, по крайней мере, прилично одета», – подумала я, выбежав из конторы Дейзи и ловя такси. Пока мы мчались по Сохо, я в спешке пыталась вспомнить, что мне известно о конкурсе. Организаторы просто заваливали меня материалами о далматинцах, сидящих на диете, и ожиревших котах, но я и носа туда не сунула. Та-ак, придется импровизировать. Машина, подпрыгивая, неслась по Черинг-Кросс-роуд, а я дрожащей рукой записывала хоть какую-то заготовку для своей речи: «Раскормленный питомец не значит счастливый питомец… лучше быть поджарым, чем свиной поджаркой… регулярные упражнения… необходимость правильного питания… избыточный вес таит большую опасность для здоровья». И тут я наконец приехала. Мое сердце билось в бешеном ритме. Я расплатилась с таксистом и вбежала внутрь, где меня сразу же встретили и проводили в апартаменты, декорированные в эдвардианском стиле. Я провела рукой по волосам, сделала несколько глубоких вдохов, изобразила подобие улыбки и вошла.
Карен Холл увидела меня и поднялась мне навстречу. Я пробралась к ее столу, где подавали кофе.
– Мне так неловко, – шепнула я ей, садясь. Мое лицо, наверное, пылало.
Она передала мне материалы для прессы. Признаться, я уже видела их раньше, но, опять-таки, проигнорировала.
– У нас есть пять финалистов из разных регионов, – объяснила Карен. – В ваше отсутствие я уже выбрала победителя, но объявить его лучше вам, так как этого ждут журналисты.
– Конечно.
«Боже мой, меня меньше всего волнует, кто победил в этом соревновании», – думала я, бегло просматривая материалы. Первым финалистом был Дикси, таксик из Стратфорда-на-Эйвоне, чей вес уменьшился с чудовищных трех стоунов до двух. Я бросила взгляд на фотографии «до» и «после». До похудения Дикси был так толст, что буквально волочил брюхо по полу, но теперь он постройнел и даже слегка осунулся. Второй участницей оказалась лабрадорша Далила,[54] весившая шесть стоунов, – по виду чистый Самсон, – но и ей удалось сбавить вес на двадцать один фунт. Третьим был персидский кот Рахат-Лу-кум: до диеты он весил больше двух стоунов, а теперь похудел до тринадцати фунтов – вполне похвально! Четвертый участник, кролик Пушок, весил совершенно невероятные полтора стоуна, и его даже приходилось возить по саду на тачке. Пушок сумел сбросить двенадцать фунтов. Последним финалистом была мышка по имени Морис – этот грызун, весивший целых шесть унций, похудел до двух.
В пресс-релизе перечислялись все испытания, через которые конкурсантам пришлось пройти ради высокой цели. Лабрадорша Далила уже делала значительные успехи, но как-то раз, в минуту слабости, стянула с кухонного стола и слопала целую баранью ногу. «Это был очень тяжелый момент, – признавалась хозяйка Далилы Бренда. – Она прибавила два с половиной фунта, за что и получила изрядную выволочку». Рахат-Лукум, разжиревший персидский кот, набрал вес, когда пятилетняя хозяйская дочь втихаря накормила его сардинами. «Мы до последнего момента не были уверены, сможет ли Лукум достичь цели, – сообщала хозяйка кота Джулия. – Но теперь все мы очень гордимся нашим любимцем».
