— Вообще я немного почитала о Монако и сделала вывод, что страна необычная, — поддержала она разговор.
— Соглашусь. Одно то, что Оперный Театр находится в казино уже немного сбивает с толку, — усмехнулась я. — Так и не поймешь, то ли Опера — задняя часть казино, то ли казино является преддверием к Опере.
— Вы ходили на какую-нибудь постановку? — спросила она, пока я нанизывала на вилку очередной кусочек красной рыбы.
— Нет. Я была только в казино. К сожалению, в этом году сезон начался только в октябре, но мне бы, конечно, хотелось там побывать. Одно то, что Опера создана по подобию французской Гран-Опера уже о многом говорит. Елена Госс рассказывала, что там в свое время пел Шаляпин, и выступал знаменитый русский балет Дягилева.
— Ощущение прикосновения к истории… — задумчиво произнесла Аврора.
— Я это чувствовала на протяжении всей поездки, — кивнула я, когда на террасе появился Макартур.
— Мисс Харт, машина готова. Подана к крыльцу, — проинормировал он официальный тоном и, бросив быстрый взгляд на Аврору, удалился.
Ранее, когда я ловила этот взгляд, мне было интересно, как у нее продвигаются отношения с Макартуром, но, поймав их один раз обнимающимися на кухне, я все поняла, и в вопросах отпала всякая необходимость. У Авроры с Рэндаллом был роман, и он набирал все большие обороты.
— Спасибо большое. Буду через пятнадцать минут, — улыбнулась я и интенсивнее заработала вилкой, запивая обед свежевыжатым гранатовым соком.
— Как вам преподается? — поинтересовалась Аврора, но можно было отметить ее немного встревоженный взгляд — она считала, что я и так даю слишком большую нагрузку на организм, и моя волонтерская работа была излишней.
— Вы даже не представляете, насколько мне нравится работать с детьми. Они просто потрясающие. Умненькие, любознательные, каждый со своим характером, — улыбнулась я, вспоминая детские лица, в которых горел неподдельный интерес к моим маленьким простеньким рассказам о животных, вернее, об одном животном — моем Тигре, которого я определенно сделала звездой среди малышей.
— Алехандро, конечно, молодец, что организовал этот центр, — отметила она, а я про себя добавила: "И спасибо Ричарду, что не запретил мне преподавать после слов, которые я выпалила в сердцах в ту злополучную ночь в Монако".
— Да, молодец, — задумчиво произнесла я, вспоминая последний разговор с Мединой-младшим по телефону.
Он позвонил в середине сентября, по возвращению из Англии, чтобы поблагодарить за мои прогулки с Ибби.
— Моя сестра от тебя в восторге, — усмехнулся Алехандро. — Не переставала рассказывать, как вы вместе ходили в “Тиволи” и на мульты. Показывала новые шармы, которые ты ей купила.
— Она замечательная, — улыбнулась я, отмечая, что голос Алехандро звучал ровно, будто он желал забыть тот неприятный разговор, случившийся в мой день рождения. Я со своей стороны тоже посчитала верным не вспоминать об этом небольшом инциденте, но все же теперь держала парня на расстоянии, как мне и посоветовал Ричард.
— Я сейчас на Косте. Мы на выходных собираемся в Тарифу. Присоединяйся.
— Спасибо. Но не получится. У меня много учебы, — тактично отказала я.
— Ты не передумала преподавать? — поинтересовался он. — Группа будет укомплектована к первому октября, и мне нужно знать, ты в деле?
— Буду рада помочь, — уверенно произнесла я.
— Ок, я скину тебе координаты, куда подъезжать, и с тобой свяжется Сиена. Она тоже будет преподавать и введет тебя в курс дела.
Сиена — девушка, которой Алехандро в свое время запретил заниматься серфингом из-за травмы ноги, оказалась даже дружелюбней, чем я рассчитывала. Мы быстро нашли общий язык на почве все той же ее травмы, которую она получила на горнолыжном курорте, и я понимала ее, как никто другой, когда она рассказывала, насколько тяжело ей дался курс реабилитации.
Пока Макартур парковался на стоянке бизнес-академии, можно было увидеть, как некоторые родители вели своих малышей к боковому входу бизнес-академии, где в одной из аудиторий и проходили наши занятия.
— Может быть, лучше парковаться где-нибудь подальше? — тихо спросила я у Макартура, не желая показывать своего статуса.
— Нет, мисс Харт. Инструкции, — произнес он и вышел из машины, чтобы открыть передо мной дверь.
— Ну да, инструкции, — произнесла я в пустоту салона и, все равно не дожидаясь Рэндалла, вышла из машины, бросив ему на ходу: — Я закончу, как обычно в семь.
Макартур с каменным видом кивнул, а ко мне уже несся Замир — малыш семи лет, которого я про себя называла “моторчик” из-за его гиперактивности. Сзади стоял его отец — марокканец, который вежливо кивнул нам с Макартуром в знак приветствия.
— Сеньорита Харт! Что я вам расскажу! — Замир подбежал ко мне, но, увидев Макартура, остановился, и мне пришлось ускорить шаг в своей узкой длинной юбке, чтобы не пугать ребенка лишний раз грозным видом моего телохранителя.
— Я вчера поймал ящерицу! — тараторил он по-испански. — И у нее оторвался хвост!
— Знаешь, как будет по-английски “ящерица теряет свой хвост”? A lizard loses its tail.
— А lizard loses its tail, — повторил он и, оставив в памяти это словосочетание, как яркое воспоминание, спросил: — А вы нам сегодня расскажете еще про Тигра?
— Обязательно! — воодушевленно выпалила я. — Но только с одним условием. К следующему уроку ты выучишь действия, которые выполнял Тигр в моем рассказе.
— Договорились! — по-взрослому кивнул мальчик, и, пока мы шли по коридору, ко мне уже подходили и другие мои маленькие ученики.
— Сегодня мы с вами узнаем, где побывал наш Тигр, — прохаживаясь между рядами, произнесла я, кладя каждому моему ученику распечатку с текстом из учебника, а также яркие карточки, которые мы с Авророй делали накануне весь вечер.
Но не успела я произнести и первого предложения, как в дверь постучали, и на пороге появился Алехандро с Ибби.
— Извините за опоздание, — серьезным тоном произнес он, внимательно рассматривая мою новую короткую прическу. — Мы с сестрой тоже хотим послушать урок, можно?
— Да… — стушевалась я от неожиданности
Алехандро профессиональным взглядом осматривал класс в пятнадцать человек, пока Ибби молча смотрела на меня и тоже изучала мою новую прическу. Как оказалось, она умела быть прилежной ученицей — не пыталась заговорить со мной, как подруга, и поздоровавшись со всеми, ждала, когда я предложу ей и ее брату присесть за свободные парты.
В отличие от родителей, которые ждали малышей в коридоре, я не могла отказать организатору центра, который, вероятнее всего, хотел посмотреть на мой уровень и методику преподавания. Но мои ученики оказались проворнее:
— Тебе уже поздно учить английский, тебе в другую группу нужно! — тут же выступил Замир, и дети расхохотались.
Ибби хихикнула — ей определенно нравился весь этот театр, а Алехандро, который знал, как общаться с детьми, не растерялся. Опустив голову, словно от раскаяния, он произнес:
— Не выгоняйте меня, пожалуйста. Плохо учился, теперь никуда не берут без английского.
“Актер, истинный политик…” — покачала я головой, а вслух произнесла:
— Ну как, позволим Алехандро поучить вместе с нами английский?
— Да! — хором ответили они, и я показала ему на самую дальнюю парту, чтобы он не отвлекал детей от процесса.
И урок начался. Я старалась не обращать внимание на Алехандро, который, потребовав карточку и для себя, внимательно слушал мой урок и иногда что-то записывал в телефон. Я рассказывала детям, как мой кот сидел под кустом, на дереве, у стены, выслеживая павлина на воротах, и была неимоверно счастлива, видя с каким интересом дети слушали мой рассказ и усваивали материал. Ибби, которая, определенно, была более продвинута в английском, не пыталась выпячиваться и тоже с интересом слушала о Тигре, иногда отвечая на мои вопросы.
И час пролетел как минута.
Дети мне рассказывали о своих домашних любимцах, используя предлоги места, и я, чувствуя, что материал постепенно ими усваивается вместе с новыми словами, осталась довольна.