днем был сильный ливень, сейчас вовсю промозглый ветер. Почему он не позвонил сказать, что пришел?
И зачем он вообще пришел?
Но, зная, что Костя там, я обязана спуститься. Натягиваю джинсы и теплый свитер, кутаюсь в большой шарф и пуховик. Декабрь на носу.
Когда выхожу из подъезда, действительно вижу Костю. Он в куртке и шапке сидит на мокрой после дождя лавочке.
— Привет, — говорю, присаживаясь рядом.
— Привет, — поворачивает ко мне лицо и долго смотрит.
Всего пара месяцев прошла с нашего расставания, а кажется, что десять лет. С Никольским я вообще забыла, что в моей жизни был Костя. В какой-то момент мне даже начало казаться, что Ярослав — мой первый и единственный мужчина. Может, потому что с Костей никогда не было так, как с Яром.
— Давно ты тут?
— Давно.
— А почему не позвонил и не написал?
Пожимает плечами.
— Не знал, что сказать тебе.
— Поэтому просто сидел на холоде у подъезда?
Костя молчит, смотря перед собой. Мне становится то ли неудобно перед ним, то ли жалко его. Вспоминаю, как мерзко и гадко я с ним поступила. Вот кого я на самом деле предала.
Резкий порыв ветра бьет в лицо, и я опускаюсь носом в шерстяной шарф.
Молчание между нами становится тяжелым и гнетущим, давя бетонной плитой.
— Почему, Алена? — вдруг задает вопрос и снова поворачивается.
Я продолжаю молчать, чувствуя на себе взгляд Кости. В русском языке около пятисот тысяч слов, а я не могу подобрать подходящие.
— Почему, Алена? — повторяет настойчивее. — Почему?
— Потому что я с первого взгляда полюбила другого мужчину, — наконец, говорю.
И это признание не Косте. Это признание самой себе. Честное. Открытое.
Признание, которое я, как могла, задвигала подальше.
— Кого? — спрашивает.
Перед глазами встает образ Ярослава, и сердце тут же начинает трепыхать, как птица в силках.
— Какая разница, Кость?
— Мне это важно.
— Его имя тебе ни о чем не скажет.
— Я все равно хочу знать.
— Ярослав.
Костя не произносит ни звука. Он не смотрит телевизор и не читает новости, так что не знает, как зовут министра экономики нашей страны. Возможно, неделю назад он слышал о том, что после выборов планируют повысить налоги, но не вдавался в детали и вряд ли читал мою статью.
— Ты сейчас с ним? — прерывает тишину новым вопросом.
— Нет. У нас ничего не вышло. Зачем ты пришел, Кость? — я высовываю нос из шарфа и поднимаю лицо на бывшего парня.
— Просто хочу понять, что я сделал не так. Я думал, мы счастливы вместе.
— Я тоже думала, мы счастливы вместе. А потом я встретила другого мужчину и поняла: до встречи с ним я не знала, что такое счастье. Дело не в тебе, Кость, и не в твоей семье, и не в квартире. Дело в том, что я полюбила другого. Полюбила, понимаешь? — чувствую, как дрогнул голос, а на глазах выступили слезы.
— Значит, меня ты никогда не любила? — спрашивает, и я замечаю в его интонации укор. — Зачем тогда говорила мне, что любишь?
— Я не знаю… Я думала, мне хорошо с тобой, думала, что люблю. Но потом я полюбила по-настоящему, и другие мужчины перестали существовать для меня. В том числе ты. Мне нечего больше тебе сказать, кроме слова «прости»…
Его лицо искажается гримасой боли.
— А я любил тебя… — говорит едва слышно. — Любил по-настоящему. И до сих пор люблю.
Шумно выдыхаю, снова засовывая нос в шарф.
— Не надо, Кость. Не люби меня.
— Ты ведь сама сейчас сказала, что у вас с ним ничего не вышло.
— Но это не значит, что я вернусь к тебе.
— Мы могли бы попробовать начать сначала…
Быстро мотаю головой.
— Нет.
— Почему?
Потому что для меня не существует других мужчин, кроме Ярослава. Никто никогда не сравнится с ним. Даже сейчас я воссоздаю в памяти его образ, его запах, его поцелуи, и от волнения и возбуждения кожа мурашками покрывается.
— Я люблю другого, Кость. Прости меня за все. Не приходи ко мне больше, пожалуйста, — внимательно смотрю в его лицо напоследок.
Нет, я не любила никогда Костю по-настоящему. Была влюблена в студенчестве, но это чувство так и осталось легкой влюбленностью, которая стерлась в пыль, когда я встретила Ярослава. Костя хороший парень, но не для меня.
Мы больше не произносим ни звука. Просидев рядом с Костей еще минут десять, я с тихим «прощай» захожу в подъезд.
Глава 64
В кабинете номер 408 администрации президента душно и накурено. В гостях у замруководителя администрации Воронина Семена Семёновича собрались все его добрые друзья: министр внутренних дел Балакин Фёдор Евгеньевич, генпрокурор Синицын Петр Андреевич, глава Следственного комитета Вершинин Геннадий Степанович и верховный судья Колобков Валерий Иванович.
Они часто собираются такой компанией, еще со студенческих времен. Ведь все пятеро тридцать лет назад учились вместе на юридическом факультете Ленинградского государственного университета, ныне СПбГУ. На протяжении трёх десятков лет пятерка лучших друзей шла рука об руку. Как только один из них поднимался повыше, тут же подтягивал за собой остальных. Так, сформировалась крепкая коалиция судебно-силового блока: полиция ловит, следователь расследует, прокурор обвиняет, а судья выносит приговор.
Воронин слегка не вписывается в компанию. Он не силовик и не судья, а замруководителя администрации президента по вопросам внутренней политики. Но всеми фибрами своей души он, естественно, за друзей и всячески им помогает. Как и они ему.
В России число обвинительных приговоров превышает 99 %. Ведь не может судья обесценить работу прокурора, следователя и полицейского. Ведь не может судья признать, что прокурор, следователь и полицейский ошиблись и посадили на скамью подсудимых на самом деле невиновного человека. Ведь не может верховный судья Колобков сказать, что его лучшие друзья глава МВД Балакин, генпрокурор Синицын
