В три часа пополудни Кейт перевезли в операционную. К этому времени она совершенно измучилась и не могла даже плакать. Ребенок был крупным и шел слишком медленно — таков был вердикт врачей. Кейт сделали укол обезболивающего, и на полчаса она отключилась, но потом все началось сначала.
К семи часам врачи начали склоняться к кесареву сечению. Это была радикальная мера, и в конце концов они решили еще немного подождать, чтобы ребенок родился естественным путем. И, как по заказу, полчаса спустя на свет появился крошечный Кларк Александр Скотт, названный так в честь обоих своих дедушек. Он весил ровно одиннадцать фунтов и имел рост двадцать с небольшим дюймов. На макушке у него был темный хохолок — совсем как у дедушки Кларка, однако Энди утверждал, что он ужасно похож на Кейт.
— Спасибо, — шепнул он, целуя ее.
Кейт — умытая, причесанная и счастливая — лежала на кровати в розовой ночной рубашке и прижимала к себе спящего Кларка Александра. Двенадцать часов, проведенные Энди в комнате ожидания, едва не свели его с ума, но теперь он мог убедиться, что с его женой и ребенком все в порядке. Правда, Кейт немного устала, но на ней это почти не отражалось. Во всяком случае, Энди она казалась бесконечно прекрасной.
Кейт и младенец провели в больнице пять дней, после чего Энди забрал их домой. На первое время он нанял для Кейт помощницу-сиделку, хотя она и утверждала, что вполне может обойтись своими силами. К ее приезду он украсил весь дом цветами и переоборудовал для малыша одну из спален. Впрочем, детская кроватка стояла пока в их спальне, чтобы Кейт могла кормить ребенка, не вставая с постели.
Глядя на них, Энди думал о том, что теперь у него есть все, о чем только может мечтать мужчина. Он обожал Кейт и обожал малыша, который казался ему совершенным творением природы.
Когда родился Кларк Александр, Кейт было почти двадцать семь — по стандартам того времени поздновато, зато она была вполне готова для того, чтобы стать матерью. Зрелость, мудрость, любовь и спокойствие — вот что отличало ее от абсолютного большинства бестолковых восемнадцатилетних девчонок, которых каждый писк, каждый каприз младенца приводил в панику или в ярость. И дело было не только в возрасте. Просто Кейт долго ждала того момента, когда она станет матерью, мечтала о нем, готовилась, и поэтому теперь заботы о малыше приносили ей только радость. Еще никогда в своей жизни Кейт не чувствовала себя такой счастливой.
Кларку Александру было два с половиной месяца, когда однажды вечером Энди пришел с работы взволнованным. Его включили в состав международной комиссии, которая должна была отправиться в Германию для работы с показаниями нацистских военных преступников. В комиссию входили юристы разных специализаций, и для Энди, имевшего дело с международным правом только во время учебы, это было большой удачей и большой честью.
Кейт тоже была за него рада. Она понимала, что эта работа будет не из самых легких, но не сомневалась, что Энди блестяще с ней справится.
— А можно мне поехать с тобой? — спросила она с воодушевлением.
— Боюсь, что нет, дорогая, — ответил Энди. — Уже известно, что нас размещают в армейских казармах, да и жить мы будем фактически на военном положении. То есть нас будут охранять. Не то, чтобы нам грозила какая-то опасность, просто этого требует международная практика.
— А на сколько ты уедешь? — разочарованно спросила Кейт.
— В том-то и дело… — Энди смущенно почесал в затылке. — Уже сейчас называют срок в три-четыре месяца, но фактически работа может затянуться на полгода, — ответил он с несчастным видом.
— Ой как долго! — воскликнула Кейт. — Целых полгода не видеть тебя…
— Мне тоже будет тяжело не видеть тебя и малыша, — вздохнул Энди. — Но все остальные тоже поедут без жен. На базе, где нас разместят, для этого просто нет условий.
Ему очень хотелось поехать, и Кейт понимала, почему. Эти четыре месяца были для Энди равнозначны службе в действующей армии, что для него, не участвовавшего в войне, было исключительно важно. Энди хотелось послужить своей стране, неважно в каком качестве.
— Прости, родная. Когда я вернусь, мы что-нибудь придумаем, чтобы вознаградить себя за разлуку. Например, поедем в отпуск. В Калифорнию.
— Конечно, поезжай! — сказала Кейт. — Пока тебя не будет, я… придумаю себе какое-нибудь занятие, чтобы не очень скучать.
— Мне кажется, Кларк Александр не даст тебе скучать, — заметил Энди, с облегчением вздыхая.
В целом Кейт согласилась отпустить его довольно легко, и только помогая Энди собрать книги и вещи, она осознала, как трудно и одиноко ей будет без него. Одна, с ребенком, в пустой квартире… Они с Энди были женаты уже почти год, за это время она успела привыкнуть к нему и не могла представить себе жизни без него. Четыре месяца грозили превратиться в самую настоящую вечность.
В день отъезда, когда Энди спустился к ожидавшему его такси, Кейт поднесла Кларка Александра к окну, чтобы он увидел отца. Малышу было уже почти три с половиной месяца, и Кейт невольно подумала о том, что когда Энди вернется, его сын уже будет многое уметь. Энди очень сокрушался, что пропустит такой важный период в жизни сына, и Кейт пообещала фотографировать его как можно чаще.
Июль в Нью-Йорке выдался очень знойный и душный. Солнце палило немилосердно, и Кейт выходила на прогулку или ранним утром, или когда жара немного спадала.
Однажды вечером они с Кларком Александром, величественно возлежавшим в колясочке, возвращались из зоопарка. Экскурсия доставила обоим удовольствие, хотя слоны трубили слишком громко и едва не напугали младенца. На обратном пути Кейт прошла мимо «Плазы» и свернула на Пятую авеню, чтобы поглазеть на витрины магазинов. Она как раз переходила улицу, когда кто-то, торопившийся в противоположном направлении, налетел на нее, едва не опрокинув коляску. Кларк Александр заорал громким басом, и Кейт наклонилась к нему, чтобы убедиться, что все в порядке. Потом она подняла голову, чтобы как следует отчитать наглеца, и… так и застыла с открытым ртом. Перед ней был Джо Олбрайт!
— Это ты? — вырвалось у нее. Испытанное ею потрясение было тем более сильным, что она не рассчитывала когда-нибудь снова увидеть его.
— Да, это я. Привет, Кейт.
Джо держался так непринужденно, словно в последний раз они виделись только сегодня утром. Словно ничего не произошло, и между ними не пролегла пропасть в несколько долгих и горьких лет. То же лицо, те же глаза, которые смотрели на нее так, словно Джо давно ждал этой встречи, но Кейт знала, что это только иллюзия. Она не забыла ни холодной жестокости в его голосе, ни собственного бездонного отчаяния. Нет, Джо не ждал ее, не тосковал, даже не скучал по ней. Если бы было иначе, он всегда мог разыскать ее или хотя бы позвонить, но он не позвонил…
