Дед нехорошо так улыбнулся и подался вперед.
— Покойники не говорят, Альена, так что моя ложь останется на моей совести. Брант Сартари умер в ту же ночь, что и его сын. А теперь делай выводы, дорогая моя, нужен ли тебе такой муж, который выбивает себе место под солнцем подобными путями.
Напоследок Энайя крепко хлопнул дверью.
Несколько минут мы просто стояли в тишине. Картер ничего не говорил, я не спрашивала, боясь услышать лишнее. Я ждала. Он по-прежнему молчал.
— Я сейчас соберу вещи и уеду. И ты не будешь искать со мной встречи.
— Аля, я все тебе объясню.
— Хватит, Картер. Объяснять надо было раньше. А сейчас просто заткнись. Мне уже надоело, что ты постоянно юлишь, как змея под рогатиной.
— Я просил у тебя время, чтобы ты пришла в себя и смогла адекватно воспринять информацию.
— И дождался, что доброжелатели сделали это за тебя. Прости, но теперь я уже не знаю, кому из вас верить.
Я оттолкнула его и прошла в комнату. Сумку собрала быстро, брала только самое необходимое.
— Куда ты пойдешь? У тебя еще лечение не закончено.
— Я разберусь как-нибудь сама.
— Аля, послушай…
Он загородил собой проход.
— Картер, не усугубляй. Я едва сдерживаюсь, чтобы не влепить тебе по морде. Ты наигрался в нормальную семью? Дал мне почувствовать себя нужной, приручил, а на самом деле просто использовал, чтобы занять этот гребаный пост? А Сартари тоже ты помог поскорее прибраться?
— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — рявкнул он.
— Я столько раз просила тебя все мне рассказать, а теперь все твои слова — это жалкие оправдания.
— Да кто ты такая, чтобы я оправдывался?! — не на шутку разозлился он. Я горько усмехнулась.
— Ты прав, я действительно никто. Средство для достижения твоих целей, и только.
Я дотянулась до телефона, но что-то меня остановило.
— Маячок… Он ведь в телефоне? — Картер не ответил, сверля меня темными, словно грозовое небо, глазами. Я бросила телефон в стену и он рассыпался на кучу мелких деталей. — Пропусти меня.
Он не тронулся с места.
— Картер, я не буду повторять два раза.
Муж отступил. Пока я влезала в сапоги, он стоял ко мне спиной.
Разуверь меня, скажи, как я ошибаюсь, расскажи правду. Обними и никуда не отпускай, ты же знаешь, что иначе это конец.
— А сама ты шла за меня с какой целью?
— С самой что ни на есть корыстной — спасала свою шкуру, — я выпрямилась и накинула ремень сумки на плечо. — А потом подумала и поняла, что причина не в этом. Я хотела быть с тобой, Лекс, готовить тебе еду, стирать, черт бы ее побрал, твою одежду и растить твоего сына. И думать, что нужна тебе не как придаток к хорошей должности, а как женщина, жена… Жаль только жизнь ничему меня не научила, да и поделом мне. Поверить, что ты можешь любить… — на глаза навернулись слезы, и я глубоко вздохнула, чтобы не разреветься перед ним, — это было слишком самонадеянно с моей стороны и глупо.
Хлопать дверью, подобно деду, я не стала, осторожно прикрыла за собой и закрыла на ключ. Картер не остановил меня. Я бежала до такси и впервые за много лет плакала, как школьница, оттасканная за косички. Только душа болела совсем по-взрослому.
В былые времена я могла отправиться к школьным или универсалитетским друзьям, но благодаря все тому же деду у меня не осталось никаких связей с одноклассниками, а единственная девушка, с которой я хорошо общалась в Универсалитете, теперь работает журналисткой на местном телеканале. К Афине мне путь заказан. Я поехала туда, где меня никто не потревожит почём зря излишним вниманием — в ателье.
Марра работала. Она предупреждала меня о большом заказе, выкройки к которому она собирается делать. Увидев меня, она издала удивленный возглас, но опухшее от слез лицо, сумка на плече и отсутствующий вид заставили ее избежать расспросов, хотя работу она отложила. Я ушла в комнатку и, как была в одежде, завалилась спать.
Сон был тяжелый, он не принес мне расслабления и хорошего самочувствия, зато ко всему прочему прибавил головной боли. Марра сидела на стуле и что-то писала. Заметив, что я не сплю, отложила ручку и выжидающе на меня посмотрела.
— Энайя?
Я покачала головой.
— Картер?
Ответ тот же.
Маргарита вздохнула.
— Оба… — она уже не спрашивала. Дальше последовала цепь ругательств в адрес каждого. — Так, собирайся, мы едем ко мне.
— Я останусь здесь, — заупрямилась я. Стеснять Марру и обременять ее своим присутствием совершенно не хотелось.
— Альена, не заставляй меня применять к тебе силу. Сейчас же поднимайся, я возьму твои вещи, и мы поедем ко мне. У начальства я отпросилась уже считай, мне дали безвременный отпуск, — я если учесть, что объявленное начальство официально я, мой взгляд был слишком полон скептицизма. — Вот, меня уже отпустили.
В общем, Маргарита настояла. Работу она взяла с собой на дом. Мы закрыли ателье, сели в ее малолитражку и через некоторое время приехали к дому костюмерши.
Первым делом она заставила меня поесть. Именно заставила, с запихиванием ложки в рот зажимая мой нос. Так мы осилили полтарелки супа. Через полчаса все вернулось назад. Дальше Марра опустила руки.
— Ты ведешь себя как маленькая девочка, — недовольно произнесла костюмерша, тяжело усаживаясь на стул.
— Я говорила, что не хочу есть, — равнодушно глядя перед собой, ответила я.
— Тебе нужно думать в первую очередь о малыше, а уже потом о его бестолковом папаше.
На глаза снова навернулись слезы.
— Ну-ну мне тут! — испугалась Марра. Передо мной задымилась чашка чая с мятой, в которую тут же угодили две капли, соскользнувшие со щек. — Я так понимаю, рассказывать не будем?
Отрицательный кивок головой.
— Тогда пошли посмотрим какое-нибудь кино.
Картер приехал этим же вечером. Зная его, он скорее всего остыл и приготовился здраво рассудить ситуацию. Проблема в том, что не остыла я, и проводить давно напрашивающийся разговор была не готова. Переговоры начались и закончились тем, что я запустила в дверь стеклянной вазочкой, а когда он ушел, снова разревелась. Марра растерянно отволокла меня в комнату и уложила спать.
Больше он не приходил. Зато исправно звонил моей костюмерше. Каждый раз она выбегала в ванную, и думала, что я не слышу разговоров, но я знала, что звонит именно Картер. Истерика, иначе мое состояние назвать было никак нельзя, все также не отпускала меня, стоило мне услышать, что звонит телефон Марры, меня тут же сотрясали рыдания. Костюмерша смотрела на меня с опасением, напаивая чаем, потому что ничего больше организ принимать не хотел — меня нещадно рвало от любой еды. Я понимала, что довела себя до этого состояния сама, но сил бороться не было. Я слишком устала быть сильной.
