Он никогда не нуждался ни в чьей поддержке.
Джорджио подвел Майю к деду и матери, чтобы она с ними попрощалась. Сальваторе сжал в ладонях руку старшего внука и произнес:
— Ты сделал меня очень счастливым человеком, Джорджио. Я надеялся и молился, чтобы вы помирились. Я не сомневался, что ты сумеешь вернуть жену, как только поставишь перед собой такую задачу.
Мейя растянула губы в улыбке, когда Сальваторе обратил на нее свой взор:
— Мейя, ты хорошая жена для моего внука. Ты сделала его мягче и человечнее. Не бросай Джорджио, малышка. Ты напоминаешь мне мою обожаемую жену Марию. Она была очень сильной женщиной, хотя выглядела маленькой и хрупкой. Как и у нее, у тебя стальная воля. Я понял это сразу же, как только с тобой познакомился.
— Я желаю вам насладиться праздником, — сказала Мейя, наклонившись, чтобы расцеловать старика в обе щеки. Смахнув слезинки с глаз, она прибавила: — Я люблю вас.
Сальваторе снисходительно улыбнулся, когда она шагнула к Джорджио, который обнял ее за талию.
— Я никогда в этом не сомневался, — заметил старейшина рода. — Теперь отправляйся домой вместе с мужем и убеди его в своей любви.
Мейя отперла дверь своего дома.
— Дом слишком мал для нас двоих, — заметила она.
Гонзо подпрыгивал от радости, размахивая хвостом, будто метрономом.
Джорджио закрыл дверь, повернулся и почесал Гонзо за ушами, затем выпрямился и встал лицом к Мейе.
— Ничего страшного. Почему бы и нет? — спросил он. — Ведь здесь есть кровать, не так ли?
Мейя почувствовала, что у нее скрутило живот.
— Д-да… но односпальная.
Джорджио усмехнулся, в очередной раз шокируя Мейю, после чего заявил:
— Значит, ляжем на односпальной.
Она сделала шаг назад и подняла руки, словно защищаясь.
— Ни в коем случае, — запротестовала Мейя. — Делить кровать я с тобой не буду. Ты можешь лечь на диване.
Джорджио взглянул на дешевый диван, который она приобрела на распродаже подержанных товаров. Это была своеобразная попытка отгородиться от роскоши, в которой Мейя прожила последние пять лет. Его губы презрительно скривились.
— Я бы даже Гонзо не позволил спать на таком диване, — произнес он. — Кроме того, неужели ты думаешь, что я на нем помещусь?
Мейя немного вздернула подбородок и принялась пятиться назад.
— Меня это не волнует.
Схватив ее за руку, Джорджио быстро привлек ее к себе и уставился на нее горящими, как угольки, глазами.
— Мне кажется, ты что-то пропустила в нашем недавнем разговоре, Мейя, — сказал он глубоким бархатистым голосом. — Мы воссоединимся по-настоящему, а не только ради того, чтобы дурачить прессу.
Мейя округлила глаза, ее сердце учащенно забилось.
— Что ты имеешь в виду? — От волнения к горлу подступил ком; она с трудом сглотнула. — Неужели ты хочешь, чтобы… чтобы… — Мейя снова сглотнула, когда увидела, как потемнели его глаза.
Джорджио принялся поглаживать ее руку, его движения были завораживающими и чувственными. От его прикосновений Мейя обмякла и ощутила возбуждение.
— Мы могли бы воспользоваться ситуацией, — вкрадчиво произнес он, нарушая напряженную тишину. — Почему бы нам не выяснить, связывает ли нас сегодня такая же страсть, как в ночь после свадьбы Луки и Бронте?
Меня попыталась высвободить руку, но его хватка оказалась стальной.
— Я… я на это не соглашалась. — Она изо всех сил старалась говорить спокойно и сдержанно. — Я думала, что мы просто будем притворяться… в общественных местах. Но не дома. Не тогда, когда останемся одни.
Джорджио нащупал пульс на ее запястье и стал медленно поглаживать руку женщины. Мейя понимала, что может легко забыть обо всем, что взращивала последние шесть месяцев: о независимости, уверенности в себе и иммунитете к ласкам Джорджио. Все, увы, осталось без изменений: стоило ему лишь взглянуть на нее, и ее тело охватывал трепет.
Джорджио притянул ее ближе, предоставляя возможность почувствовать его разгоряченное и возбужденное тело.
— Ты же знаешь, мы всегда теряем голову, когда остаемся наедине, — пробормотал он.
Мейя постаралась собрать воедино остатки благоразумия. Она была особенно уязвима сейчас, после того, как узнала о незапланированной беременности. Доктора не советовали ей заниматься сексом на ранних сроках — во избежание осложнений.
— Я не хочу спать с тобой, Джорджио, — отрезала Мейя со всей решимостью, на какую была способна.
— Ты и сама знаешь, что лжешь, — произнес он, обдавая ее лицо своим теплым дыханием, к которому примешивался аромат кофе. Палец Джорджио продолжал ласкать ее запястье.
— Я… я не лгу, — пролепетала она, с трудом сглотнув.
Выражение его лица стало сурово-язвительным, словно в кровь мужчины впрыснули яд.
— Герберт не одобрил бы секс с бывшим мужем? — усмехнулся он.
Мейя снова съежилась от осознания того, как глупо она поступила, сделав одинокого мужчину орудием мести Джорджио за его сексуальные подвиги.
— Говард, — процедила она сквозь зубы. — Его зовут Говард, и я не спала с ним.
Джорджио рассмеялся, продолжая ласкать ее запястье:
— Бедный Говард! Он наверняка не смог бы уснуть, окажись он с тобой в одной постели.
Мейя свирепо на него уставилась:
— А как насчет твоей модели, рекламирующей нижнее белье? Удалось ли тебе заснуть, пока ты был с ней?
— Удалось, — признался он, наклоняясь, чтобы осторожно сжать зубами мочку ее уха. — С ней было ужасно скучно.
Мейя отвернулась и выгнулась так сильно, что почувствовала боль в спине и резко вскрикнула:
— Ой!
Джорджио немедленно отпустил ее руку и обнял Мейю, чтобы помочь ей удержаться на ногах.
— Дорогая, в чем дело? Разве я сделал тебе больно? — спросил он, нахмурившись.
Мейя покачала головой и высвободилась из его рук, потирая поясницу.
— Ничего, — сказала она, избегая взгляда Джорджио. — Я думаю, что, возможно, перегрузила мышцы на занятиях йогой.
— Давай помассирую, — предложил он.
«О нет! — взмолилась про себя Мейя. — Не нужно усугублять и без того сложную ситуацию».
— Я в порядке, честное слово. Мне просто нужно принять горячую ванну.
— Где ванная комната? — поинтересовался Джорджио. — Я наберу воды в ванну.
Мейя посмотрела на него с подозрением:
— Стоит ли тебе изображать любящего мужа? Нас никто не видит, Джорджио. Здесь нет камер папарацци, репортеры не подглядывают в окно.
К счастью.
Уголки его губ слегка растянулись.
— Ты всегда будешь неправильно интерпретировать мои намерения? Я просто делаю то, что сделал бы для любого человека.
