Глава 9
В тот день они снова пришли на пляж. Погода начала портиться. По небу временами плыли тяжелые серые тучи, закрывая солнце, чайки носились низко над водой и почему-то особенно громко кричали. Как обычно они устроились поближе к кромке воды и стали строить замок из песка, который начали строить в первый день, когда пришли сюда вместе.
– Сегодня, наверное, дождь будет, – сказал Владислав, доставая сигарету. – Курить будешь?
– Ты на тучки смотришь? – Ника тоже прервала свое занятие, сполоснула руки и взяла сигарету.
– Все старые шрамы на погоду ноют, – он поморщился.
– Влад, а как в тебя стрелял этот козел? У тебя шрам на груди один, второй, на виске и, если не ошибаюсь, что-то похожее на шрам на спине.
– Висок и грудь это относительно свежие. На спине действительно был шрам, но его, на сколько могли, подправили и ещё на плече шрам, под наколкой.
– Я сначала подумала, что это шрам, а потом, что просто показалось. Такой смешной крокодильчик. Я вообще не люблю наколки, но у тебя маленькая и сделана очень интересно.
– В Штатах кололи. Там слишком много возни со шрамом было бы, а так не заметно.
– А откуда у тебя старые шрамы? – Ника кончиками пальцев провела по чуть заметной полоске на спине у Владислава.
– Из Афгана, – помолчав и прищурившись, ответил он.
– Из Афгана? – Ника очень удивилась. – Ты никогда раньше не говорил. Ты был в Афгане?
– Был. Тогда в армию брали всех подряд. Мы с Вальком тоже попали, хорошо хоть врачами. Там нам обоим и перепало.
– Как?
– Мы везли в машине раненых в госпиталь и нарвались на засаду. Из двадцати в живых осталось только пятеро. Потом один умер уже в госпитале. Мы остались живы. На этом закончилась наша служба в Вооруженных силах и бурное боевое прошлое. О нем я не люблю распространяться. Не такими мы были там героями и благодетелями, как говорят.
– Твой брат был тяжело ранен?
– Легче чем я. Я его закрыл собой, – он снова помолчал. – Валек только за две недели до этого женился на медсестре – Оксане. Знаешь, в армии медового месяца не бывает. В тот день у него душа не лежала, чтобы Оксанка ехала с нами, но с начальством не сильно-то и поспоришь. Мы отстреливались. Потом я услышал, как она сзади вскрикнула, Валек закричал: «Ксюха!». Я повернулся. Она лежала на спине с открытыми глазами, а Валек стоял над ней на коленях. Его автомат валялся в двух шагах. Я понял, что Оксанка мертва. Повернувшись назад, я увидел душмана, который целился в Валька. Это все происходило в считанные доли секунды. У меня оставалось совсем мало патронов в магазине, я выстрелил их все, почти не глядя, и прыгнул на Валика. Мы вместе упали на землю. В душмана я все-таки попал, но он, видно, тоже по инерции продолжал стрелять, потому что мне показалось, что в спину мне вбивают горячие гвозди. Очнулся я уже в госпитале. Валек лежал на соседней кровати. Он был ранен в плечо и руку. Его отправили домой раньше, меня на неделю позже.
– А Оксану действительно убили?
– Да. Валик очень тяжело переживал её смерть. Да и у меня дрянной осадок на душе остался. И после всего этого, и после самой войны…
– Влад, а ты смог бы убить человека? – Ника пристально посмотрела ему в глаза.
– Смотря, при каких обстоятельствах. Тогда смог.
– Тогда… А, может, ты не убил его?
– Убил. Знаю, что убил. И не только его. Мы не один раз так раненых возили.
– Тебе было страшно, когда ты в них стрелял?
– Нет. Мне было гораздо страшнее, когда стреляли в нас. И совсем страшно, когда стреляли в Валика, – жестко ответил он.
– А потом? Когда стреляли в тебя дома?
– Не знаю. Никогда не думал. Я просто всё слишком хорошо помню. Когда хотят убить тебя самого, то совсем не страшно… Тогда страшно не было…
– Того, кто стрелял в тебя дома, ты смог бы убить?
– Да. Но на тот момент у меня с собой не было оружия.
– И тебе бы не было страшно?
– Нет. Кстати, я неплохо владею оружием.
– Каким? – Ника снова удивленно смотрела на него.
– Пистолетом, ножом. У меня есть пистолет.
– Зачем? – она смотрела почти испуганно.
– Не помешает.
– А охрана у тебя тоже вооруженная?
– Да. Но я же тебе говорил, что это дядина прихоть.
– Скажи, и у сына твоего есть охрана?
– Есть.
– Зачем?
– Однажды со мной решил посчитаться один не слишком умный парень. Он нанял ребят, Алика подловили, когда он шел с дискотеки, и избили. Он пролежал две недели в больнице. С тех пор у него есть охрана. Тебя это шокирует?
– За что с тобой хотели посчитаться?
– Там, где большие деньги, всегда есть разборки. Не я их начинал. Человечек просто хотел стаскать с меня денежки и не ожидал, что я обращусь в органы. Но до этого успели попробовать меня достать через Алика.
– Влад, а если я выйду за тебя замуж, то и у меня будет охрана? – она смотрела на Владислава почти со страхом.
– Вообще-то, возможно и будет. А почему это тебя так напугало?
– Ты же сам говорил своему дяде, что ты не малое дитя и не на зоне. Это что ходить как под конвоем? Постоянно за спиной будет гориллоподобный малый.
– Почему как под конвоем? Моих телохранителей ты видела. В общем, нормальные ребята, кстати, с высшим гуманитарным образованием. У Алика тоже. Его просто привозят в школу и увозят оттуда. Если идет с девочкой на дискотеку, охранник идет с ними, вроде бы как компанию составляет. Он нормально воспринимает своего телохранителя, можно сказать, что они дружат. Я своих хлопцев иногда гоняю, потому что они больно уж добросовестно исполняют свои обязанности и пытаются вести себя как няньки.
– Им хорошо платят?
– Конечно. У меня в фирме народ на зарплату тоже не жалуется.
– И охрана у тебя всё время вооруженная?
– Да. И у Алика тоже. Что тебя так шокирует? – он удивленно смотрел на Нику.
– Я просто представила себя в сопровождении телохранителя, и мне стало дурно. Я не хочу всего этого. Понимаешь? Я не хочу лезть в эту грязь.
– Почему грязь?
– А как это все назвать? Ты так легко говоришь о том, что можешь убить человека, что у тебя и у твоей охраны есть оружие. А завтра что, вы спокойно начнете все постреливать?
– Ника, успокойся, – он хотел обнять её, но она вывернулась из-под его руки. – Ты просто не совсем правильно меня поняла. Я не имел в виду, что легко могу убить человека. Я убивал душманов только тогда, когда стреляли в меня и моего брата. По-твоему, было бы лучше, чтоб меня убили? – Владислав закурил. Ника не ответила, и он продолжил. – Я терпеть не могу смерть. Своей я не боюсь, у меня была клиническая смерть и я знаю, что там и что умирать не страшно. Все-таки я врач–реаниматор и я делал всё, чтобы не дать человеку умереть. В основном мне это удавалось. Но сейчас не об этом разговор. Если есть оружие и кто-то ним умеет пользоваться, в данном случае мои ребята и я, это далеко не гарантия того, что мы начнем, как ты сказала «спокойно постреливать».
