— Может быть, вам даже известна фамилия этой, так сказать, девушки? А ее молодой человек, что вы о нем скажете? Отчего они не запалили здесь костер, например?
— Они что-то искали. И, скорее всего, не нашли. Потому что предмета этого здесь не было. Золото и украшения вы где храните?
— Драгоценности у меня с собой. После того случая, сами понимаете, я захватила их в гости к подруге.
— Правильно сделали, Вера! Смотрите, с каким изуверством вывернуты маленькие ящички, где, по мысли злоумышленников, могли быть спрятаны кольца, серьги, камни. Они, похоже, искали здесь некий тайник.
— Да, я иногда хранила украшения здесь, в персидской коробочке.
— А кто об этом знал? — уточнил Павел Сергеевич.
— В том-то и дело, что никто. По крайней мере, я никого не подозреваю.
— Это вы правильно решили. Шпиономания — занятие утомительное. А то подумаете, что облик преступника или заказчика сидит у вас в подсознании, и сон потеряете, и покой.
— Это я-то? — рассмеялась Вера. — Да меня из пушки не разбудишь, а такого события, чтоб лишиться благословенного покоя, я что-то пока не наблюдаю. То есть вас конкретно я не имею в виду, — поправилась девушка, немного смутившись. — Кстати, я купила великолепный замок.
— Этот вопрос мы сейчас уладим, — мгновенно отреагировал капитан. — У вас найдутся инструменты? Сигнализация будет установлена на днях. А замок я врежу немедленно. К тому же, заметьте, сюда больше никто не придет. Отчего я в этом уверен? Уверен, и все. Первый ночной визит был устроен для того, чтобы вас напугать. Далее: без вас искали что-то — и не нашли. Заметьте, все это произошло непосредственно после вашего приезда. Как будто прозвучала некая команда. Вам лучше знать, кто ее мог отдать послушным исполнителям. Кстати, вы хорошо шьете? Это бабушкин «Зингер»? Этого мышонка вы сами сшили?
— Вы угадали, я шью неплохо, — ответила польщенная Вера. — Правда, сейчас я редко этим занимаюсь. Много времени занимает музыка, но швейное дело тоже своеобразное музыкальное приношение. А мышку мне подарила подруга. Сегодня.
— Подруга? Вы крайне современный человек, Вера, искусство для вас не противоречит жизни, и наоборот. Помните, я говорил вам, что кражи в последнее время стали какими-то подозрительными. Не все, но определенный процент. Не стану предвосхищать события, но здесь мы имеем дело с чем-то подобным. Что же все-таки могло исчезнуть?
— Сначала я решила, что могли похитить ноты, у меня довольно много букинистических редкостей, дарили хорошие люди на долгую память. Есть с автографами Святослава Рихтера, например, Горовица, есть и более ранние. Есть редкие фотографии начала века, вот они-то для антикваров представляют несомненный интерес. Понятно, картинка не какая-то там закорючка на нотной бумаге. Но их не так много, во-первых. А во-вторых, думаю, что они все на месте. То есть сейчас, здесь, на полу.
Скоро Вера обнаружила все раритеты, о которых говорила.
— Вам, наверное, смешно, Павел Сергеевич, я имею в виду и ситуацию, и эту нелепую квартирку, да и соломенная хозяйка с черной кошкой производит комичное впечатление.
— Ну что вы, — ответил Кравцов, который в это время принялся врезать замок. — Мне есть с чем сравнивать. Беда только в том, что я не очень хорошо представляю ваш круг.
— Да какой там круг, — посетовала девушка, — оказавшись в столице, я, провинциалка, довольно скоро замкнулась, и если какой-то круг и сложился, то я не слишком замечала его. Я хотела играть лучше всех. Всего-то, уж простите мне эту наглость. Потому я просто не знаю, кто и зачем был рядом со мной. Мне казалось, что музыка всех интересует еще больше, чем она увлекает меня. Конечно, я заблуждалась. И вот теперь пожинаю плоды своего неведения. А вы ловко это делаете, я имею в виду замок. Слесарничаете по совместительству?
— Всему научился в свое время. — Кравцов довольно улыбнулся, похвала Веры заметно польстила ему. — И в ПТУ успел поучиться, и армию родную никогда не забуду. А что-нибудь такое вот, необычное, прежде замечали? Какой-то странный интерес либо что-нибудь подобное?
— Может быть, Павел Сергеевич. Но это все было смеху подобно. Даже говорить не стану!
— Ну как хотите, — отвечал капитан рассеянно, щелкая язычком замка, который приводил в движение потайную пружинку. — Замок действительно классный, только вам предстоит научиться с ним обращаться. Впрочем, я покажу… Понимаете, — продолжил он, закрепляя замок в приготовленном для него отверстии, вам никто не говорил, что все ваши успехи будут вызывать только зависть и ненависть.
— Нет, — честно ответила Вера. — Я была выше этих мыслей, как всякая провинциальная дура. Да и какие у меня успехи, если серьезно поразмыслить?
— Здесь вы не правы. Но некто думает о вас именно так: девчонка, выскочка, гордячка.
Вера отдавала себе отчет в том, что Павел Сергеевич пытается выяснить что-то о ней и о людях, которые ее окружают. Она была уверена, участковый ждет, когда она то ли проговорится, то ли назовет кого-нибудь, кого он будет потрошить и выводить на чистую воду. Так она думала, но слишком неохотно. Как только у нее возникли проблемы, этот человек немедленно стал ею заниматься, и это было важнее всего. Подозревать Вера не имела права никого. Все это было слишком чудовищно и вызывало лишь приступ дурноты и ни с чем не сравнимую брезгливость.
— Я выиграла этот конкурс, наверное, не случайно. К тому же в Норвегию я приехала потенциальным победителем. Но, честно говоря, для меня как-то это не было самым главным. Я вовсе не притворяюсь и не кокетничаю. Такое вот было забавное заблуждение. А что касается зависти или ненависти, — по крайней мере, в Москве я с этим, пожалуй, не сталкивалась. Вот раньше, в детстве и ранней юности, всякое бывало. Вы будете смеяться, но тогда мне приходилось действительно несладко. Правда, я не помню тех людей и причин, из-за которых меня преследовали.
Меж тем Кравцов закончил с замком, а Вера собрала ноты, вернула на место горшки с цветами, делая все это нехотя, в расстроенных чувствах.
— Мне страшно, Павел Сергеевич, и знаете почему? Думаю, что я человек бесчувственный, что касается жизни. Достаточно грубый, невнимательный, и наказанием за это может стать только подобная стихия. С чем я, похоже, снова столкнулась. Рок, так сказать. Правда, исправиться я тоже могу. Я не всегда была такой, и это вселяет в меня надежду. А как вы думаете, долго все это будет продолжаться?
— Подойдите сюда, — вместо ответа позвал капитан, — видите эту кнопку? Ее надо слегка отжать, прежде чем введете ключ в скважину. А потом сразу отпустить. Слышите щелчок? Ваш замочек сработал, теперь трудно будет его взломать, если только вместе с дверью. Мне кажется, — продолжил он, удовлетворенно разглядывая аккуратно врезанный замок, — в этой истории вы сами мало что значите. Скорее всего, охотятся не за вами, а за тем, что вам принадлежит или принадлежало. И закончится все тогда, когда это «что-то» найдут. Впрочем, для вас обстоятельства могут обернуться трагически, поэтому я постараюсь найти того, кто пытается смутить ваш покой.
