Сведений было маловато. Я знала, что его зовут Ларри Требилкок, что он познакомился с отцом в сводчатых залах старого, почтенного университета, где они вместе училось. Я понимала, что все это ужасно напоминает «Возвращение в Брайдсхед», но была уверена, что отец и крестный слишком любили прихлестнуть за женщинами, чтобы проводить летние вечера на пару у реки в крокетных джемперах. Я знала, что фамилия Требилкок, вопреки ожиданиям, произносится с ударением на втором слоге: Тре-билл-коу, и это звучит удивительно по-английски. Или, к примеру, имя Сент-Джон англичане произносят как Син-Джин в начале или середине фразы и более отчетливо, если оно идет последним в предложении. Вот и все, по моим прикидкам, что я знала о своем крестном.
В Хитроу меня встретил не Ларри, который не мог пропустить важного собрания в Лондоне, а его жена Джуди. Это была тихая дама с лицом землистого цвета, которая почему-то напомнила мне своим видом камбалу. Как и многие бездетные женщины, она была склонна к перекармливанию своих кошек. Эти лоснящиеся, дородные зверюги стояли у двери и мяукали на весь поселок, требуя второго завтрака, когда мы подъезжали к увитому виноградной лозой домику… Ну, вы ж понимаете…
И деревушка, и домик были точь-в-точь похожи на те самые, нарисованные моим воображением семнадцатилетнего подростка. В тот день затянувшие небо облака висели удивительно низко над землей, а трава была мокрой и шелковистой. Я тоже чувствовала себя так же туманно и расплывчато, шагая вслед за Джуди по комнатам ее домика с маленькими окошками или по извилистым тропинкам сада к гаражу. Там стоял скелет автомобиля «остин мартин»; панель управления и запасные части к нему лежали рядом или были прислонены к стенам. В дальнем углу, наверное, чтобы не запачкать кровью свежевыкрашенные темно-зеленые полы, на бельевой веревке висела пара прицепленных за ноги фазанов с отрезанными головами.
— Это Лоренс их подстрелил, — пояснила Джуди: ни гордости, ни отвращения не отразилось на ее невозмутимо-спокойном лице. — В выходные он любит поохотиться.
Надо пояснить, что я не считаю бездетность как таковую трагедией. Честно говоря, я думаю, что многим людям следовало бы попробовать себя на этом поприще. Но это стало настоящей трагедией для Джуди, которая не могла иметь детей, но, наверное, чувствовала бы себя в своей тарелке посреди стайки тихих, бледных отпрысков, которых она могла бы кормить вместо своих котов. Из всех женщин, которых я знала, это была первая неработающая жена, а не просто неработающая мать.
Я не имела представления, какие обязанности подразумевает эта роль, но начала понимать это уже в первый вечер, наблюдая за тем, как она передвигается по кухне. Казалось, она кружится в медленном танце между плитой и столом, а вокруг ее тапочек, не пропуская ни одного ее па, с мурлыканьем вились две кошки, черная и рыжая. Джуди что-то отмеряла, резала, смешивала, тушила, и было совершенно ясно, что ужин, как у нас, так и у кошек, будет отнюдь не простым.
Как раз в тот момент, когда она поставила на стол последнюю из трех чудесно украшенных тарелок с треской в укропном соусе, открылась входная дверь. Я заулыбалась, уже готовая приветствовать моего крестного, которого в последний раз видела на собственных крестинах, когда еще не была в состоянии толком сфокусировать на нем свой взгляд. Теперь-то мне было очень хорошо видно, что мужчина, который вошел в столовую, был среднего роста, с прямыми светлыми волосами, особенно густыми на затылке. Верхняя часть его совиной физиономии была украшена залысинами, а глаза за толстыми стеклами очков казались маленькими, как булавочные головки. Хотя на нем был деловой костюм, при желании я могла бы представить его себе в бриджах до колен и твидовой охотничьей шляпе, с великолепным фазаном, перекинутым через плечо.
— Привет, Ларри! — воскликнула я, вскакивая из-за стола.
— Розмари, — кивнул он в моем направлении с таким видом, что обнимать его мне расхотелось.
Все в порядке, обниматься ведь необязательно. Я снова села на место.
— Пожалуйста, зови меня Рози! Никто не называет меня Розмари. Даже мама, когда она на меня сердится. Я так рада приехать сюда и снова встретиться с вами. Просто не могу прийти в себя, до чего все здорово, точно так, как я себе представляла. Кстати, мне ужасно понравился твой «остин мартин». Ты долго над ним работал?
Он удивленно поднял брови и строго взглянул на жену, а та почему-то смотрела на меня умоляюще.
— Ох, — осеклась я, испуганно прикрыв рот рукой: до меня наконец-то дошло, что она хочет, чтобы я замолчала.
Ларри снял пиджак и повесил его на спинку стула, поправив так, чтобы плечи были на равном расстоянии от краев спинки. Я заметила, что брюшко у него перевалилось через пояс и вздрогнуло, словно яйцо-пашот, упавшее на тост. Он снял одну запонку, затем другую и положил их в левый и правый карман пиджака. Потом закатал рукава рубашки — тремя отработанными движениями на каждый рукав. Потом ослабил галстук и сел за стол. На мгновение мне показалось, что сейчас последует общая молитва, потому что Джуди сидела, склонив голову с руками на коленях. Но Ларри молча взял нож и вилку и принялся за рыбу.
Мы ели в полной тишине. На фоне нашего безмолвия еще заметнее становились все мелкие звуки, которые обычно раздаются во время еды: скрип серебра о фарфор, стук бокала, поставленного на стол, приглушенное пережевывание сочной рыбы. Я заметила, что Ларри жует очень ритмично, и начала считать эти движения. Он жевал каждый кусок примерно раз двадцать, редко больше или меньше, хотя иногда останавливался, чтобы, поджав губы, вынуть изо рта маленькую белую рыбью косточку и уложить ее на равном расстоянии от предыдущей на рельефном краю своей фарфоровой тарелки. Вскоре от его порции остался только рыбий скелет и этот парад костей. Когда его нож и вилка со звоном легли на тарелку, я вздохнула с облегчением, уверенная, что теперь-то беседа наконец пойдет на лад.
— Что на десерт? — спросил он.
— Я не планировала… — начала оправдываться Джуди.
— Что?
— А твой холестерин? Помнишь, что доктор Максвелл сказал? И мы договорились, что тебе следует сократить порции.
— Тогда сливы и мороженое, пожалуйста.
— Извини, дорогой, но у нас нет слив.
— Нет слив?
— Нет, слив нет.
Минуту он сидел, погрузившись в раздумье и поджав губы точно также, как в процессе избавления от рыбных костей.
— Джудит, почему у нас нет слив?
— Мы доели все те, что я законсервировала.
— Ты не догадалась еще купить?
— В последний раз, когда я была в Тескос, у них гоже не было слив.
