Стерлингу представлялась звезда лондонской сцены, которую соблазнил серебряным экраном талантливый режиссер Лоуренс Карлайл. Красота ее должна быть возвышенной. В прекрасных задумчивых зеленых глазах актрисы будет отражаться некий дискомфорт от присутствия на пышной вечеринке, а волнистые рыжевато-золотистые волосы она просто прихватит в последнюю минуту заколкой-пряжкой — небольшая дань моде.
Джеймс настолько проникся созданным в своем воображении образом Александры Тейлор, что, отыскивая ее в переполненном зале, даже и не попросил показать ему актрису. Уверенный в себе, он терялся в догадках, где же она и суждено ли им встретиться, но…
Но вот ослепительная и обаятельная женщина стояла перед ним, утверждая, что она и есть Александра Тейлор. Неужели она и в самом деле та актриса, которая так полно и объемно изобразила сложный и противоречивый характер необыкновенной королевы, та самая актриса, ради которой он не пошел сегодня в театр, надеясь повстречаться с Елизаветой?
«Да», — понял Джеймс, с удивлением заметив неуверенность в изумрудных глазах, свидетельствовавшую о сложности натуры Алексы.
— Меня спрашивали, надену ли я, как это водится по традиции, один из костюмов моей героини и золотисто-рыжий парик, — объяснила Алекса; она как бы извинялась перед человеком, пришедшим сюда в надежде познакомиться с Елизаветой и… встретившим всего лишь заурядную свою современницу.
— Но вы отказались.
— Мне показалось это слишком вызывающим.
— Для актрис, не получивших премию, так? — спокойно предположил Джеймс и по изумленному взгляду Алексы понял, что попал в точку.
— Я и правда чувствую себя самозванкой.
— Понятно. Вечное недовольство своей игрой? — с некоторой иронией спросил Джеймс.
«Почти всю жизнь», — подумала Алекса.
Она действительно не считала себя гениальной актрисой. Просто игра для Алексы Тейлор была как дыхание, движение, необходимость в воде и еде…
— Последние восемь лет я профессиональная актриса. Большинство моих работ сделано на телевидении, хотя немного играла и в театре. «Ее величество» — мой первый художественный фильм.
— Прекрасный дебют.
— Прекрасная роль.
Но Стерлинг понимал, что дело было не только в роли. Не многие актрисы, пусть даже очень талантливые, смогли бы создать портрет Елизаветы так, как это сделала Алекса. В ее игре совсем не чувствовалось лицедейства, и в этом заключалось волшебство. Не существовало никакой границы между необыкновенной королевой и необыкновенной актрисой, вдохнувшей жизнь в ее образ. Елизавета Александры Тейлор была характером очень персональным, очень личным. Так, словно Елизавета была Алексой… или тем, кем Алекса желала быть.
— Расскажите мне о Елизавете, — попросил Джеймс, подразумевая: «Расскажите мне об Алексе».
— Елизавета — замечательная женщина. Прежде я об этом и понятия не имела. Только начав работать над ролью, увидела, до чего же поверхностны были мои знания. Помню, что в средней школе я узнала о том, как сэр Френсис Дрейк галантно бросил свой плащ в грязную лужу, чтобы дать пройти королеве. Мне это особенно запомнилось, так как вызвало взрыв подобной галантности среди мальчиков в нашем классе.
— Так много испачканных плащей?
— Да уж, немало. И потом, в старших классах… спорный вопрос о королеве-девственнице вызывал немало дискуссий.
— Вопрос, так и оставшийся в «Ее величестве» неразрешенным, — заметил Джеймс.
В образе, созданном Алексой, Елизавета представала женщиной чувственной, страстной, чарующей, однако вопрос, была ли знаменитая королева девственницей, так и остался без ответа.
— И какое же мнение вы вынесли из всего прочитанного?
— Я решила, что у Елизаветы были интимные отношения с мужчинами. И не так уж важно, носили ли эти отношения тривиальный сексуальный характер, поскольку интимность представляет собой нечто более глубокое, чем простая связь. Я глубоко убеждена, что Елизавету страстно любили за то, какая она есть: за ее сердце, духовность и душу.
— И только это имеет значение? Быть любимой за то, какая ты есть?
— Да, мне представляется именно так, — спокойно согласилась Алекса и тут же слегка нахмурилась, поняв, что сделала глубоко личное признание, и очень удивившись этому. — Мы ведь говорим о Елизавете?
— Да, но теперь как-то перешли на вас. Итак, мы уже выяснили, что вы рассматриваете сексуальные отношения, по крайней мере некоторые сексуальные отношения, как довольно тривиальные.
— Да, — рассмеялась Алекса и твердо заявила:
— Но это все, что нужно обо мне знать. Давайте перейдем к вам. Интересно…
— Да?
— Ла-адно, — протянула Алекса, подыскивая «умные» вопросы, и неожиданно задала вопрос серьезный и важный, но все тем же шутливым, ироническим тоном:
— Сейчас я ищу адвоката. Не могли бы вы посоветовать мне кого-нибудь?
— Разумеется. Только придется немного рассказать о деле.
— Хорошо. Вы действительно меня не узнали?
— Честное слово, не узнал.
— В таком случае вы, вероятно, не знаете и «Пенсильвания-авеню». Я имею в виду телесериал, а не название улицы.
Джеймс улыбнулся. Ему не раз приходилось бывать на этой улице, но сериал?
— Я слышал об этом фильме, но никогда не видел. И это вовсе не оценка его, — поспешно добавил он. — Просто я не так уж часто смотрю телевизор. Но точно знаю, что этот драматический сериал возглавляет рейтинг и демонстрируется в самое «горячее» время. Вы там в главной роли?
— Там сборный состав артистов, но репортер Стефани Винслоу, которую я играю, — фигура очень колоритная. Милая, сообразительная и страшно увлеченная своей работой женщина, поэтому и занята почти во всех основных сюжетных линиях сериала.
«Что и означает главную роль», — подумал Джеймс, понимая, что в разговоре о роли Елизаветы Алекса принизила собственный талант, сославшись на успех за счет исторического характера. И в рассказе о роли Стефани он услышал тот же восторг, словно сама Алекса не имела никакого отношения к своим героиням.
— Зачем вам нужен адвокат?
— Сейчас время заключения контрактов, и мне нужно выбрать агента.
— Почему?
— Что почему?
— Почему вам нужно выбрать агента?
— Почему вы задаете все эти вопросы? Контора «Джеймс Стерлинг», насколько я слышала, занимается корпоративной работой: слияния, передача под контроль и все такое. Я же чувствую себя словно на скамье подсудимых. — Сверкающие глаза Алексы сузились, словно она неожиданно что-то поняла. — Вы ведь тот самый Джеймс Стерлинг? Джеймс Стерлинг — блестящий судебный адвокат?
— Нет. На самом деле я делаю свою работу не в судебных залах, а в залах заседаний. Но все адвокаты, все хорошие адвокаты, задают ключевые вопросы.
