– Тогда я за трастовую компанию, – твердо сказала Миранда.
– А каково будет решение Аннабел, как ты думаешь? – спросил Адам. – Может быть, лучше, чтобы ты сама, а не я, обсудила с ней это.
В подобных ситуациях обсуждать подобные вопросы с близкими родственниками всегда трудно; именно поэтому Адаму, так хотелось переговорить с Мирандой до прибытия в Сарасан. И он добавил, как бы извиняясь:
– Ты ведь лучше моего знаешь, как сказать об этом Аннабел, чтобы не слишком расстроить ее. А меня она всегда может упрекнуть в том, что я, не будучи членом вашей семьи, не могу принять столь близко к сердцу ваши проблемы.
– Не думаю, – ответила Миранда. – Я как раз считаю, что поговорить лучше тебе, потому что, если у Аннабел возникнут какие-нибудь вопросы, ты сумеешь на них ответить. Я-то совсем не разбираюсь во всех этих юридических тонкостях. Так что не волнуйся, Адам. Конечно, Аннабел до смешного сентиментальна, но, в конце концов, ты-то в данном случае лицо незаинтересованное – ты просто хочешь избавить нас от лишних проблем. Я уверена, что Аннабел не пожелает, чтобы Клер снова распоряжалась всем, – достаточно она покомандовала нами в детстве! Сделай упор на это, когда будешь говорить с Аннабел, – увидишь, что она сразу отбросит в сторону все сантименты.
Вечернее небо начинало потихоньку бледнеть за балюстрадой террасы, и абрикосовые блики, отраженные морем, трепетали на потолке спальни. Элинор то просыпалась, то снова погружалась в дремоту. Наконец жужжание и свист винтов приближающегося вертолета совсем разбудили ее. Когда шум и свист смолкли, до Элинор донеслись с дальней террасы приветственные восклицания и смех. Несколько мгновений спустя дверь спальни распахнулась.
– Ба, дорогая, это чудесно! – Миранда подбежала к кровати и расцеловала бабушку. – Ты вернулась к нам. Поздравляю с возвращением!
Пока Клер укладывала спать двухлетнего Джоша, Адам, сидя на террасе и потягивая шампанское, беседовал с Аннабел. Так же как в разговоре с Мирандой, он представил идею создания трастовой компании как альтернативу единоличного управления Клер всем состоянием семьи.
Поначалу Аннабел удивилась, потом высказалась возбужденно:
– С меня хватит, что Клер командовала нами, когда мы были маленькими. Объясни-ка мне поподробнее насчет этой компании.
После ужина Адам предложил Клер прогуляться с ним. Он хотел убедиться, что сестры не станут конфликтовать и выяснять отношения – на это всегда уходит время, а сил у Элинор оставалось немного.
– Ты полагаешь, что сейчас подходящий момент для такого разговора? – Клер явно не была расположена обсуждать финансовые вопросы.
Они медленно шли по крутым извилистым улочкам, обрамленным бугенвиллеями, в слабом свете старинных фонарей.
– Я надеялся на твое понимание, – твердо сказал Адам, – а ты даешь волю чувствам. – И добавил: – Я только стараюсь уладить дело так, как того желала бы сама Элинор, и наилучшим образом для всех вас. В конце концов, я адвокат Элинор, и это мой долг.
Клер подумала, что все это звучит слишком помпезно. Почему Ба всю жизнь нуждалась в советах мужчин? При жизни Папы Билли его слово всегда было решающим. После его смерти роль верховного авторитета перешла к другому мужчине – Джо Гранту, адвокату Ба, а вот теперь мантию высшей мудрости примерял на себя его сын, Адам.
– Я не вижу ничего плохого в том, чтобы разделить эти деньги поровну, – проговорила Клер. – Должна тебе напомнить, друг мой, на случай, если ты не в курсе, что мы давно уже не дети. Я вполне взрослая замужняя женщина.
– Миранда и Аннабел одобряют идею траста, – несколько колеблясь, заметил Адам.
– Ну еще бы! – резко бросила Клер. – Аннабел, не задумываясь, поддержит все, что бы ни предложила Миранда, потому что она всю жизнь идет у нее на поводу. Ну а я не вижу, какая такая нужда в этом трасте. По-моему, все это чересчур сложно и только создаст нам лишние проблемы.
„Вторая Элинор – такая же упрямая", – раздраженно подумал Адам, но все же предпринял еще одну попытку убедить ее.
Выслушав, Клер покачала головой:
– Нет, Адам. Со мной подобные номера не проходят. Мне слишком Часто приходилось слышать это.
– Слышать что?
– Всевозможные эквиваленты фразы „папочка лучше знает".
Вторник, 6 июля 1965 года
Доктор Монтан вступил под прохладные своды замка Сарасан, оставив за дверью уже ставшее нестерпимым сияние утреннего солнца. Холл был наполнен ароматом роз, стоявших в голубом кувшине на старинном, темного дерева, комоде. С доктором поздоровалась по-французски, с жутким акцентом, костлявая женщина с не по возрасту черными как смоль, небрежно выкрашенными волосами. По пути к лифту доктор отвечал ей на хорошем английском: среди обитателей Ривьеры тан много людей, не владеющих никаким иным языком, кроме этого, что врачу, который рассчитывает на хорошую клиентуру, поневоле приходится знать его не хуже родного французского.
Черноволосая женщина была Шушу – старая и верная подруга Элинор. В 1947 году, после смерти Билли, она приехала к Элинор, в ее сельский дом в Уилтшире, да тан и осталась там. Шушу вела все хозяйство, приглядывала за тремя малышками и их няней, оплачивала счета, занималась всей домашней бухгалтерией и освобождала Элинор от повседневных мелких, но отнимающих время забот, давая ей возможность целиком посвящать себя творчеству.
Происходившая из рабочих низов, Шушу говорила на кокни с таким южнолондонским выговором, что уроженцам Ривьеры легче было понимать ее ломаный французский, чем ее английский, весьма далекий от классического. Манеры Шушу не отличались изяществом, речь была резка и грубовата, поэтому многие из тех, кому доводилось иметь с ней дело, смотрели на нее сверху вниз или вовсе не замечали. Что, впрочем, очень мало ее трогало: она попросту не обращала на это внимания. Зато она прекрасно умела все видеть, все слышать, имела обо всем собственное мнение и была в полном смысле ангелом-хранителем Элинор, защищая ее (временами даже от нее самой).
Лифт дернулся и остановился на „спальном" этаже. В холле горничная складывала в шкаф вишневого дерева кипы льняного, отделанного старинным кружевом белья: каждый комплект был аккуратно перевязан бледно-желтой шелковой лентой.
На этом этаже располагались спальни Элинор и других членов семьи, а этажом выше находилось шесть гостевых блоков, каждый из которых состоял из спальни, ванной комнаты и небольшой кухни. Весь замок был распланирован таким образом, что, окажись вдруг Элинор в финансовом затруднении (что было маловероятно, но всегда в глубине души тревожило ее), она с легкостью могла превратить его в роскошный отель. Зная об этом, владельцы двух сарасанских гостиниц чувствовали себя несколько неуютно и потому едва ли не больше самой Элинор радовались, когда ее очередной роман, едва выйдя из-под пера, сразу же попадал в первые строки мировых списков бестселлеров.
