— Да и не говори, — соглашаюсь я, но всё же поворачиваюсь, чтобы ещё раз посмотреть, как он уходит.
— Я всё ещё не могу поверить, что он набрал такое количество баллов для поступления в колледж, — говорит Эбби.
Я возвращаю глаза от зеркала заднего вида на неё.
— Серьёзно?
— Ну да. Его оценка успеваемости в этой четверти 3,98. — Эбби прикрывает рот, осознавая, что только что сказала. Она выглядит пристыженно. — Я не должна была этого говорить. Я подслушала это в кабинете. Честное слово, я не пытаюсь следить за ним.
Я улыбаюсь искренней улыбкой, в первый раз с того момента, как всё это закрутилось. И почему я не должна? Ходячая сплетница из Риджвью, штат Огайо, только что приземлилась в моей машине.
— Всё нормально, — успокаиваю я. — Это не похоже на разглашение грязной тайны.
Она хихикает.
— Возможно, он думает, что его успеваемость — это грязный секрет. Я, наверное, никогда этого не пойму. Так ты слышала о Джеймсе и Келси?
Я еду так медленно, насколько это возможно, пока Эбби рассказывает мне последние происшествия из общественной жизни в нашей школе. У неё находятся сочные комментарии по поводу всех и вся, что было бы забавным, если бы она не пыталась найти что-то хорошее даже в самом грязном случае. Она выглядит на семнадцать, но, послушав её речь, создаётся впечатление, что она восьмидесятипятилетняя вдова, которая посещает церковь три раза в неделю.
— Благослови её сердце, мы все совершаем ошибки. Это действительно стыдно для тех, кто не может справиться с этим, — говорит она, когда я поворачиваю на Бельмонт Стрит.
Здесь двухэтажные дома, будто вырезанные из печенья и похожие на мой, уступают историческим гигантам. Мама зовет их «Бельмонтскими Красотками». Она не ошибается.
Вот где живет Эбби, где пожизненно живут коренные жители Риджвью. Эти дома переходили из поколения в поколение. Я смотрю в окно, проезжая широкие подъездные дорожки, на большинстве из которых стоит знак против преступности с лозунгами вроде «Сохраним Риджвью чистым».
И, конечно, есть «королева» всего этого. Белый особняк с колоннами, окружённый кустами сирени, цветущими весной и покрытыми гирляндами на Рождество. Дом Миллеров: Айона, Квентин и их дочь Джулиен. У Джулиен больше научных и спортивных наград, чем у всего моего класса, и это не удивительно, ведь её родители легенды.
Что удивительно, на лужайке не хватает только тыквы и рогов изобилия. Миссис Миллер живет ради того, чтобы сделать свой дом подходящим к любому празднику и… погодите минутку. Где её занавески?
Что-то маленькое и белое возле почтового ящика зацепляет мой взгляд.
Я ударяю по тормозам, взирая на деревянный риэлтерский знак с надписью «НА ПРОДАЖУ».
— О боже, Хлоя, что случилось? Там собака? — спрашивает Эбби, поднося руку к горлу и обыскивая глазами дорогу. — Она уже убежала?
— Где Миллеры? — спрашиваю я, махая в сторону дома.
Эбби слишком обеспокоена несуществующей собакой, чтобы взглянуть на меня.
— О чём ты говоришь?
— О чём я говорю? Я говорю о Миллерах, о семье, которая жила здесь не меньше двенадцати миллиардов лет.
Эбби разворачивается и смотрит на меня так, словно я привидение. Её тёмные глаза становятся круглыми.
— Ты сейчас шутишь, верно? Они уехали в августе, Хлоя.
— Уехали? — переспрашиваю я, потому что мой разум отказывается понять это слово. Миллеры не уезжают. Они организуют всю благотворительность, даже праздничный парад в этом маленьком, Богом забытом городишке. Если они уехали, весь чёртов город погрузится в озеро Эри.
— Калифорния, — медленно говорит Эбби, выглядя немного бледно. — Ты помнишь их большой переезд в Калифорнию?
Я моргаю, но ничего не говорю. Потому что я скорее поверю в существование Снежного человека быстрее, чем в это. Миллеры не могли бы уехать дальше, чем на две улицы от обители своих предков, не говоря уже о двух тысячах миль.
— Хлоя, ты была на вечеринке по случаю их отъезда. Ты и Блейк, вы были там. — Она смотрит по-настоящему испуганно. — Ты типа прикалываешься или что?
Она хочет, чтобы я пошутила. Чёрт возьми, кто б меня так разыграл. Так что я вздыхаю и выдаю странный смех.
— Ухх, конечно. Просто… странно видеть их дом таким пустым.
Эбби сдувается, как воздушный шарик, тряся головой так, что её светлые волосы шелестят.
— Ты ужасна, Хлоя. Напугала меня до полусмерти.
Я выдавливаю улыбку, но она чувствуется слишком натянутой на моих губах. Ладони на руле становятся влажными. Ко всему прочему, мои колени трясутся, и я не знаю, как проеду ещё полквартала до дома Эбби.
Выйдя, она останавливается и удерживает дверь открытой. Воздух ледяной, и у меня раскалывается голова, так что я просто хочу, чтобы она ушла.
— Ты знаешь, я тоже считаю, что переезд был странным. Джулиен была странной последний месяц, как будто она едва могла вспомнить своё имя. Ты даже не можешь представить, сколько всего она забывала, это было… жутко.
Я ощущаю, как мои вены превращаются в лёд, но всё же заставляю себя ответить:
— Ну, я бы тоже выпала из жизни, если бы уехала за тысячу километров отсюда.
— Да, но… — Она замолкает, размахивая рукой. — А, ладно, неважно.
— Нет, скажи мне, — говорю я, хотя у меня плохое предчувствие, что мне лучше этого не знать.
Эбби качает головой.
— Ну, ты помнишь тот курс по психологии, который у нас был в прошлом году?
Я нетерпеливо киваю, потому что, конечно, я помню его. Это был в первый раз в моей жизни, когда я не пролистывала весь учебник заранее, просто для развлечения.
— Помнишь тот день, когда мы обсуждали фобии и страхи? Джулиен сказала, у её мамы был тяжёлый случай этого, эммм… сейсмо… — она запинается, вспоминая слово.
— Сейсмофобия, — подсказываю я. — Страх землетрясений.
Эбби кивает.
— Ты не думаешь, что это странно, когда кто-то, имеющий такой страх, мог переехать в Калифорнию? Я имею в виду, разве это не то место, где постоянно происходят землетрясения?
И правда.
Я смотрю на Эбби и думаю о пустом доме, о чём-то холодном и колючем, что ползёт вверх по моему позвоночнику. Я чувствую, как будто это всё как-то давит на меня, умоляя рассказать остальную часть истории. Но я не знаю остальную часть истории.
Или, по крайней мере, не помню её.
Эбби перехватывает свои книги и смеётся.
— Возможно, глупо с моей стороны думать так. Я уверена, у них были свои причины. Думаю, мы никогда не узнаем, что случилось на самом деле, пока не окажемся на их месте.
«Да, полагаю, ты этого не узнаешь. Особенно если ты не на моем месте».
