Неужели она наконец достучалась до него? — обрадовалась Мишель.
— И я думала, — продолжала она, — что для тебя эти слова тоже имели значение. Если же нет, то ты должен дать мне хоть какое-то объяснение. Зачем? Зачем ты женился на мне? Ты обязан…
— Ах, я обязан?! — Этот низкий рокочущий тон не предвещал ничего хорошего, и Мишель испугалась.
Но она не могла позволить себе слабость. Нужно бороться до последнего; в конце концов, это ее собственная жизнь! Она просто обязана постоять за свое будущее, за положение замужней женщины.
— Я требую ответа, Джефф!
Он отвел глаза от ее лица, словно не в силах был вынести написанную на нем боль, и вдруг его взгляд замер, словно прикованный к одному месту.
— Прикройся! — грубо бросил он.
— Что?
— Я сказал, прикройся!
И только когда он протянул руки, соединяя полы ее бледно-зеленого халата, Мишель поняла, в чем дело, и вспыхнула.
— Тебе удалось подобным образом сбить меня с толку прошлой ночью, — резко бросил Джефф. — Но больше этот номер не пройдет, не старайся!
— Не смей прикасаться ко мне! — воскликнула она, стремительно отклоняясь назад и отталкивая его руки.
— Прошлой ночью ты не возражала против этого, — заметил он с жесткой усмешкой. — Ты просила, чтобы я дал тебе все, что только мог. Ты умоляла…
Воспоминание об этих сильных и нежных руках, прикасавшихся к ее телу, к его самым интимным местам, вызвало у Мишель тошноту и отвращение, и, подавив неуверенность в голосе, она сказала:
— Прошлой ночью я верила, что мы женаты!
— Именно так! — холодно кивнул Джефф. — Но теперь под этим можно подвести черту. Итак, ты настаиваешь, чтобы я объяснил, почему женился на тебе?
Нет, хотелось выкрикнуть Мисси. Она больше не хотела ничего знать.
Если еще недавно у нее оставалась хоть какая-то надежда, то теперь она умерла медленной, мучительной смертью. Если какие-то иллюзии заставили ее принять безумное решение прыгнуть на капот машины, то сейчас от них не осталось и следа. Все исчезло, как утренний туман при появлении солнца. В ее сердце царила безысходность, но разум требовал ясности. Она должна услышать правду из его собственных уст. И поэтому, несмотря на все протесты израненной души, Мишель нашла в себе силы кивнуть и прошептала пересохшими губами: — Да.
Джеффри колебался. Нет, он не может сказать правду, глядя в эти огромные золотистые глаза, напоминавшие глаза молодой раненой лани, загнанной гончими. Он мысленно проклинал ее брата Тони, желая когда-нибудь добраться до него и схватить за горло. Но Джефф понимал, что должен сказать хоть что-то убедительное, чтобы заставить Мишель прекратить сопротивление. Так будет лучше для них обоих.
— Это был единственный способ получить тебя, — сказал он так нежно, что ее голова закружилась. — И я хотел тебя так сильно, что ничего не мог с этим поделать…
Он не успел закончить фразу. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Мисси размахнулась и ударила его по щеке. Резкий звук пощечины, казалось, зазвенел в воздухе, и наступила мертвая тишина.
Джеффри улыбнулся, глядя прямо в ее сверкающие гневом глаза.
— Я предупреждал, что тебе не понравится мое объяснение.
— Подонок! — Мишель вложила в это слово всю свою накопившуюся боль.
Опасное пламя, вспыхнувшее в глубине его глаз, заставило ее сжаться от страха, и она до боли стиснула кулаки, готовая защищаться. Но неожиданно, словно что-то припомнив, Джеффри укоризненно покачал головой.
— Думаю, я заслужил это, — сказал он со спокойствием, которое окончательно сбило ее с толку. — Теперь тебе полегчало?
— Мне уже ничего не может помочь, — тихо произнесла Мишель, понимая, что еще немного, и слезы хлынут из ее глаз.
Она отвернулась, чувствуя, как волна безысходного равнодушия заполняет ее. Как можно было полюбить этого человека? Должно быть, она поддалась горькому самообману и теперь пожинает его плоды. Тот Джефф, которого она встретила и в которого влюбилась, совсем не был похож на стоявшего перед ней мужчину.
— Нет! — беззвучно прошептала Мишель, и слезы потекли по ее шекам.
Она безжалостно подавила в себе мысль о том, что Джеффри Хейфорд, в чью любовь она верила, и этот мерзавец — один и тот же человек. Продолжать думать о том, что все произошедшее — пусть страшная, но случайность, означало поддаться слабости и предоставить ему возможность обидеть ее еще сильнее.
— Уходи, Джефф, — сказала она, вытирая ладонью глаза, и с горьким удовлетворением отметила, что ее голос звучит холодно и спокойно. — Уходи и никогда не возвращайся!
— Если помнишь, именно это я и собирался сделать, — усмехнулся Джефф. — Но ты остановила меня.
— Я скорее умру, чем сделаю это снова. Все, что я хочу, — это увидеть твою спину. Все кончено.
— Это полностью отвечает моим планам. Прощай, Мишель. Если бы я мог, то сказал бы, что это забавно. — И он улыбнулся, прежде чем уйти.
Мишель наблюдала, как он повернулся, направился к дверям, взялся за тяжелую ручку… Она разрывалась между горьким отчаянием и облегчением. Джеффри уже приоткрыл дверь, но вдруг остановился и медленно подошел к ней.
— Ты была права, дорогая. Я подонок. Но кому, как не тебе, знать, почему я стал таким. По-моему, тебе стоит спросить об этом себя.
— Меня это не волнует. Я больше ничего не хочу знать о тебе. Единственное, чего я до сих пор не могу понять: что было правдой, а что ложью?
— Правда?.. — Джеффри цинично рассмеялся. — Что ж, любовь моя, если ты хочешь услышать всю правду, тебе следует обратиться не ко мне. Советую тебе расспросить своего брата, если, конечно, он захочет поделиться с тобой… А сейчас мне действительно пора.
На этот раз Мишель позволила ему уйти.
Джеффри сел в машину, и мотор громко взревел, подчеркнув его настроение, далекое от обычной сдержанности.
Часы в холле пробили час.
Мишель стиснула зубы, до крови закусив губу.
Вчера в это время она стояла на ступенях церкви, улыбающаяся и счастливая, под руку со своим мужем. Она была его женой в течение двадцати четырех часов, и вот теперь все кончено.
В чистом безоблачном небе светило солнце. Чудесный день был просто предназначен для того, чтобы начать новую счастливую жизнь. Вместо этого он навсегда останется в ее памяти черным.
«Спроси своего брата…»
Эти слова, напоследок брошенные Джеффом, неотвязным рефреном крутились в голове Мишель.
«Если ты хочешь знать все, тебе следует обратиться к своему брату, разумеется, если он соблаговолит рассказать тебе все».
Она сделала бы это, если бы могла. Но Мишель понятия не имела, где сейчас Тони, и не знала, как его найти.
Когда они с Джеффом обсуждали дату Предстоящей свадьбы, она пыталась разыскать своего пропавшего брата, но безуспешно. Все нити приводили в тупик, и даже его лучшие приятели пребывали в полном неведении по поводу местонахождения беглеца. Тони словно исчез с лица земли.
