– «Рыбачья флотилия», – прочла она, глядя на фото. – Знаменитая работа. Не знаешь, кто владелец?
Ричард покачал головой:
– Очевидно, она давно не переходила из рук в руки, иначе кто-нибудь догадался бы о втором холсте, спрятанном под первым. Сам сюжет достаточно необычен: Уильям Хогарт известен своими сатирическими зарисовками современного ему общества. А эта просто… прелестна.
– Поразительное спокойствие, – выдохнула она, отдавая ему каталог. – Когда я работала в музее Нортона и занималась реставрацией…
– Твоя законная работа, – перебил он с медленной улыбкой.
– Да, одна из немногих. Так или иначе, мы обнаружили второй холст за картиной Магритта, но там была какая-то неподписанная мазня, как будто его ребенок баловался с красками, а сам художник поленился вынимать полотно из рамы, прежде чем вставить новое.
– Так случается. Но редко. Если я скрою покупку Хогарта, пока не откроется наша галерея в Роули-Хаус, широкая и бесплатная реклама нам обеспечена. В конце концов, он английский художник!
Саманта вскинула брови.
– Что-то ты опережаешь события. Неизвестно, сумеешь ли ты ее купить.
Ричард взял ее руку и поцеловал костяшки пальцев.
– Если мне она понравится, значит, будет моей.
– Угу.
Она не слишком мягко отняла руку.
– Не хвастайся, брит! Я здесь по причине взаимного безумия. Ты пока еще не мой хозяин.
Черт возьми! Когда же он запомнит, что на нее вовсе ни к чему производить впечатление властью и богатством! Более того, частое упоминание этих тем может отпугнуть ее.
– Прости, Саманта, – пробормотал он. – Я всего лишь хотел сказать, что ты не должна сомневаться в моей решимости.
– О, я и не сомневаюсь! – фыркнула она. – Ты тот тип, что исполнен решимости. Торгуйся. Я здесь, просто чтобы посмотреть.
К счастью, в эту минуту Йен Смайт как раз стукнул молотком и открыл аукцион, прежде чем Рик успел запротестовать, что никогда не пытался влиять на нее своими деньгами. Саманта уселась поудобнее и глубоко вздохнула. Рик умел делать жизнь легкой, безопасной и удобной, и ей ужасно хотелось упасть на перину из гусиного пуха и натянуть на голову атласные простыни.
Хорошо еще, что часть ее души, та самая, что умела считать до семи (срок давности, после которого дело о преступлении, не связанном с убийством, закрывается), знала, что пройдет еще шесть лет, прежде чем можно по-настоящему расслабиться, И эта самая часть также смертельно боялась, что слово «удобный» является синонимом скуки. Во всяком случае, именно это она испытывала, беседуя сегодня с Бойденом Локом. И не только сегодня, а последние два месяца, когда консультировала добрую дюжину клиентов. И пусть она получала за это неплохие деньги, но в сравнении с тем способом, которым привыкла зарабатывать на жизнь, все казалось слишком… легким.
Правда, прежняя, волнующая жизнь имела свои недостатки. Вот и сейчас она поймала несколько подозрительных взглядов со стороны старших охранников «Сотбис». Но общество Рика Аддисона было надежнее любых доспехов. Прижавшись к его боку чуть теснее, она отдалась возбуждающему ритму ставок, кивков, взрывов аплодисментов и комментариев. Странно, когда она последний раз это делала, сердце билось со скоростью миллион миль в час, пока она ждала выигрышной ставки на особенно ценного Дега. Тогда сотрудники возвращались в подвал, к тому месту, где хранилась картина. А она приступала к работе.
Приятные воспоминания вызвали на ее лице легкую улыбку. Продолжая улыбаться, она еще раз оглядела сливки сливок нью-йоркского общества. Многих определенно можно было отнести к «старым деньгам», но, даже не появляйся они в новостях с завидной регулярностью, она все равно знала бы, кто они. Тем более что не меньше дюжины пострадали от ее набегов за всю блестящую карьеру Саманты. В дальнем углу рядом с модернистской скульптурой стоял какой-то человек. Среднего роста, худой, жилистый, светло-каштановые седеющие волосы и дорогой, со вкусом сшитый костюм… он вполне вписывался в обстановку этой комнаты, если бы не руки.
Длинные искривленные пальцы выбивали на бедре нервный ритм, не имеющий ничего общего с мелодичным голосом Смайта или с ударами молотка. Словно почувствовав ее взгляд, он повернулся. Взгляды карих и зеленых глаз скрестились.
Она знала эти глаза всю свою жизнь, если не считать шести последних лет. Мартин Риз Джеллико.
Саманта рванулась вперед, тяжело дыша и слыша, как громом отдаются в ушах отзвуки ее собственного дыхания. Сердце просто остановилось. Пальцы заледенели, а сумочка свалилась на пол у ее ног. Даже в шумной комнате звук показался слишком громким.
– Саманта? – пробормотал Ричард, искоса глядя на нее, прежде чем поднять сумочку и положить ей на колени. – Сэм! Что случилось?
«Соберись, соберись…»
В нескольких шагах стоит призрак, и она спятила, и хочется кричать, блевануть и смыться туда, где поспокойнее, где можно поразмыслить без помех, но все это еще не означает, что стоит показывать окружающим свое состояние.
– Прости, – прошептала она. – От таких сумм голова идет кругом.
– Погоди, – хмыкнул он, – пока я не начну торговаться.
Но Саманта едва его слышала. Она старалась дышать ровнее. Подождав, пока внимание присутствующих привлечет очередной лот, она осторожно оглянулась, почти ожидая увидеть пустоту. Но он по-прежнему стоял там.
Мать твою так! Ее отец… ее отец появился на «Сотбис». Ее усопший отец. Тот, который умер во флоридской тюрьме и чьи незатейливые, дешевые тюремные похороны она видела в бинокль с расстояния в полмили. Мартин Джеллико в свое время считался одним из лучших взломщиков, но даже на пике своей карьеры не смог бы сымитировать собственное погребение. Сбежать – разумеется, и именно так он оказался в исправительной колонии Окичоби – третьем и наиболее строго охраняемом тюремном заведении, начальство которого попыталось удержать его в тех стенах.
По-прежнему стараясь дышать ровнее, хотя сердце, казалось, вот-вот прорвет дыру и вырвется наружу, Саманта сунула руку в сумку и нащупала сотовый. Но кому ей звонить? В управление исправительными учреждениями штата Флорида? Охотникам за привидениями? Стоуни? Знай об этом Стоуни… вряд ли можно предположить, что он знал и ничего ей не сказал, особенно после того, сколько они пережили вместе. А вот ее отец где-то пребывал последние три года, причем явно не под шестью футами земли. А ведь за это время она стала весьма известной особой. Если бы он потрудился связаться с ней, возможно, все было бы иначе…
– Ну вот, начинаем! – объявил Рик.
Сэм от неожиданности подскочила.
– Что именно?
