- Дельфинчиков.
- Правда? И где ты их видела?
У него неплохо получалось. Хотя я сомневалась. И переживала просто до ужаса о том, как все пройдет. Этель рассказала, что мы частенько выходим в море посмотреть на дельфинов, да и просто весело провести время. А Алекс… Он внимательно ее слушал. И смотрел… боже, как он смотрел. То на нее. То на меня… Будто спрашивал – она правда настоящая?
- Хватит болтать, не то остынет все! – хлопнула я в ладоши. Подняла бокал и вздернула бровь, потому что Алекс, кажется, вообще не понимал, что я хочу сделать. Только в последний момент, когда я собралась было убрать зависшую над столом руку, сориентировался. Схватил свой бокал и с легким звоном коснулся моего. Я слабо улыбнулась. Он – нет. Опустил ресницы. Потрогал серебряные столовые приборы.
- Что-то не так?
Я всерьез занервничала. Грязные они, или что? Почему он так на них пялится?
- Нет. Все в порядке.
Алекс взял вилку, нож… Те казались будто кукольными в его руках. Я залипла. На выступающих, будто прожилки на крыльях стрекозы венах, коротких волосках, покрывающих тыльную сторону ладоней, загрубевших костяшках. Он осторожно разрезал мясо. И тут до меня дошло. Вряд ли в тюрьме ему сервировали стол.
Стало за себя стыдно. Как если бы я ему пыль в глаза пыталась пустить. Пусть даже это было не так. А еще очень горько. За нас. За то, что произошло. Я много раз представляла того Алекса за тюремной решеткой. И у меня не получалось. Настолько его образ не вязался со всеми теми ужасами, что возникали в голове при слове «тюрьма». Должно быть, поэтому он изменился так сильно.
- Вкусно.
- Спасибо. Хоть это и не я готовила.
- Такое мне бы даже в голову не пришло. Я еще помню ту твою яичницу.
«Ту» Алекс выделил интонацией. Я сглотнула и дрожащими пальцами разгладила салфетку. Так некстати накатили воспоминания из прошлого. Когда я совершенно не была к ним готова. Алекс был первым мужчиной, кого я захотела побаловать собственной стряпней. И если честно, последним… Потому что я абсолютно точно была не предназначена для готовки. Приготовление простой яичницы с помидорами для меня обернулось кошмаром. Но он съел все. До последней крошечки. Хотя я не знаю, как ему это удалось – он ржал в тот день без остановок. Пока я, взбесившись, не запулила в него солонкой. Он увернулся. Ошалело оглянулся, а потом ринулся на меня. Схватил. Поцеловал. И мы тут же помирились… Прямо на этом острове.
- Ты вспоминаешь о том, что было потом? – хрипло поинтересовался Алекс.
- Что?! Нет! Господи, нет…
Я соврала! И он это прекрасно понял.
- Может быть, мы сделали Этель в тот раз, – чуть сузив глаза, заметил Алекс. Я неопределенно пожала плечами. Делая вид, что мне все равно. Хотя… все равно мне не было. У меня щеки горели, уши… И соски под свитером напряглись так, что я боялась, как бы они не прорезали лифчик. – А, впрочем, это могло случиться когда угодно. Мы только и делали, что трахались, – отчего-то зло заметил Алекс и одним глотком осушил остатки вина.
Его настроение менялось так же быстро, как и погода в Сан-Франциско. Вот еще ярко светит солнце, а секундой спустя – небо заволокло и срывается дождь.
- Прекрати немедленно. Здесь же Этель!
Я спрыгнула со стула и подошла к дочери, которая мало что понимала из происходящего. Погладила ее по волосам. Может быть, я ошиблась, решив их познакомить? Он ведь явно не контролировал перепады своего настроения. В нем чувствовалась внутренняя агрессия. Как у любого человека, прошедшего через ад. Посттравматический синдром – хреновая штука. А он у него налицо. И к бабке ходить не надо.
Этель подняла на меня свои глазищи. Улыбнулась. Я прижала ее головку к бедру. Алекс тихонько выругался.
- Прости. Я… Не хотел тебя обидеть.
А я не обиделась. Мне кажется, я даже понимала, что стояло за его агрессивным выпадом. Алекс намекал на то, что кроме секса нас ничего не связывало. Иначе я бы так легко не поверила его напарнику. Иначе я хотя бы попыталась докопаться до истины. У меня были все возможности это сделать.
Он обижался. Хотя… какое это глупое слово – обида. В нашей ситуации оно не передавало и сотой доли тех чувств, что он наверняка испытывал. Тех чувств, что теперь навсегда между нами пропастью. И моей виной.
- Проехали. Лучше расскажи, чем думаешь заняться дальше.
- Все тем же… - пожал он плечами.
Я отвела взгляд, чтобы не выдать своего скептицизма. В нашем деле все менялось настолько стремительно, что после четырех лет перерыва вернуться в обойму практически невозможно. К тому же с судимостью не так-то просто получить визу. И в принципе легализоваться.
- Если что-то понадобится – буду рада помочь. Я… все так же занимаюсь инвестициями.
- Спасибо.
- Уже есть какие-то идеи?
- Кое-какие.
Он ясно дал понять, что не хочет обсуждать со мной свои дела. А я не смела навязываться.
Мы доели. Этель утащила Алекса показывать ему свою комнату. Я решила дать им немного времени пообщаться наедине и осталась в кухне под предлогом уборки. Собирая со стола грязные тарелки, я напряженно вслушивалась в доносящиеся из глубины квартиры звуки. Тихий смех Этель, их с Алексом неразборчивые голоса. Когда дел в кухне больше не осталось, я посмотрела на часы. По всему выходило, что нам пора закругляться. Но Алекс, кажется, никуда не спешил, а я не могла найти слов, чтобы выставить его и не обидеть.
- Этель пора купаться.
- Оу… Тогда я, наверное, пойду?
Я кивнула и чуть перевела дух, надеясь, что он не заметит.
- Я хочу навещать ее.
- Конечно.
- Мы могли бы сходить куда-нибудь вместе. В цирк или дельфинарий. Раз уж Этель так любит дельфинов.
- Ладно. Только я… пока не могу… не могу отпустить ее вот так… - занервничала. Этель крутилась у наших ног, и я пригладила ее волосы.
- Боишься, что я наврежу ей?
Кажется, он опять взбесился. Я буквально видела, как что-то темное поднимается со дна его глаз и растекается по радужке мутью. Чтобы я ни сказала сейчас, какие бы ни привела аргументы – он бы вряд ли меня услышал.
- Просто позвони мне заранее, и мы договоримся о встрече, – пробормотала я. Он стиснул челюсти. Резко кивнул. И потрепав Этель по головке, вышел за дверь. Только после его ухода я поняла, как же сильно была напряжена все это время. Как чудовищно сильно. Я сделала глубокий вдох. В воздухе пахло его духами…
- Я хочу в дельфинарий, - улыбнулась Этель и сунула в рот пальчики.
- Мы обязательно туда сходим. Наверняка там будет интересное новогоднее представление.
В тот вечер Этель долго не могла угомониться. Я укладывала ее спать целую вечность. Не помогали ни сказка, ни поглаживания по спинке, которые обычно действовали на нее успокаивающе. Мы лежали рядышком. Друг напротив друга. В полумраке по комнате скользили тени. И казалось, будто деревья мечутся туда-сюда точь в точь, как мои мысли.
«Боишься, что я наврежу ей?» - спросил он…
А я не знала, боюсь ли. Просто глядя на него такого, изменившегося, нет-нет, да и мелькала мысль, может быть, я напрасно позволила эту встречу? Может, и впрямь было лучше увезти Этель далеко-далеко. В Америку, где он никогда бы не смог до нее добраться. Но я также знала, что никогда не сумела бы так поступить. Разве что в самом экстренном случае…
За какую-то неделю моя устоявшаяся жизнь перевернулась с ног на голову. И я понятия не имела, как с этим быть. Я так никому и не призналась в том, что отец моей дочери объявился. Ни семье, ни Игорю. Мне было важно сначала самой разобраться с тем, что происходит. С тем, что я чувствую. Потому как, видит бог, этих чувств… сумбурных, сбивающих с ног своей разностью, во мне было через край. Прошло еще две недели, а я так и не разобралась с ними. Напротив, все только сильнее запуталось. Алекс приезжал к нам еще четыре раза. А когда не приезжал, то звонил. Спрашивал о том, как прошел день Этель, я рассказывала, потом в разговоре повисала неуютная пауза, и он просил позвать ее к трубке. И вроде бы нас ничего кроме ребенка не связывало, так почему мое сердце колотилось так сильно, стоило зазвонить телефону? Почему я каждый раз перед его приходом подолгу стояла у зеркала? Так тщательно выбирала наряд и прокрашивала тушью ресницы? Не от того ли, что хотела ему понравиться? Но ведь это глупо! Он пугал меня… он меня манил. С каждой нашей встречей все больше.
