1. Я невыносимый мудак.
2. Я не собирался их трахать.
Как раз сейчас Брианна парила около четырехмесячного порога — боец, каких поискать, или чокнутая мазохистка.
— Откажись от них, — рявкнул я. — Я не работаю с ворами.
«Если только у них нет задницы, достойной каждой рэп-песни, которую я когда-либо слышал». — Мысли о Джудит Хамфри атаковали мой разум. — «Тогда бы я позволил им сохранить работу».
Хотя это чушь собачья, и я это знал. Мисс Хамфри на меня не работала. Скорее всего, я не увижу ее несколько месяцев подряд. Она обитала на другом этаже, в другом отделе. В любом случае, я никогда не трахал одну и ту же женщину дважды и никогда не прикасался к сотруднице. Официально она была токсична, как ядовитый плющ, а после того, как обокрала меня, почти такой же не соблазнительной.
Брианна облизнула губы, убирая свои тусклые каштановые кудри за уши, и приблизилась ко мне. Из студии новостей я направился в свой кабинет.
— Сэр, это было бы довольно проблематично, учитывая, что, согласно этой таблице — она провела пальцем по экрану айпада, — Вы официально внесли в черный список все химчистки Манхэттена.
Вырвав устройство из ее рук, заскользил взглядом по рядам названий, залитых красным. Просто, бл*дь, невероятно. Человеческая природа была создана для того, чтобы брать то, что хочет, и будь прокляты последствия.
И снова я подумал о маленькой мисс Хамфри. Ей не следовало вторгаться в мои мысли. Обычно я забывал о своих любовных связях на одну ночь, прежде чем высыхала сперма на моем члене. Но опять же, она обокрала меня.
«А я взял кое-что из ее вещей».
«The Smiths»? «Bloc Party»? «The Kinks»? «Dirty Pretty Things»? Девушка знала толк в музыке.
— Откажись от них, — повторил я.
— Но, сэр… — ахнула Брианна, что было довольно драматичной реакцией для данного случая.
Я остановился перед дверью своего кабинета. Она сделала то же самое. Ее лицо было таким красным, что я подумал, что она сейчас взорвётся. И очень надеялся, что этого не произойдет. У меня была новая рубашка от Brioni и, по-видимому, не было ни одной честной химчистки в пределах города.
— У нас нет другого выбора, если только вы не хотите вернуться в одну из тех химчисток, которые ранее внесли в черный список, — объяснила она.
— Не правда. Есть и третий вариант.
— Есть? — Она кокетливо захлопала ресницами.
Не многим из моих сотрудниц хватило бы на это смелости. Во-первых, потому что я был сыном президента. Во-вторых, потому что был чуть более пугающим, чем сам Люцифер. И в-третьих, потому что был, как однажды назвала меня Кейт, «убийственно недоступным». Что, по сути, означало, что меня не отвлекали торчащие сиськи.
— Ты можешь следить за ними, пока они работают над моими вещами.
— Но…
— Ты права. «Можешь» — не подходящее слово. Это то, что должно произойти.
— Сэр…
— Время пошло. Лучше беги — они приступают около полудня. — Я постучал по-своему «Ролексу», ворвался в кабинет и с грохотом захлопнул дверь.
Час спустя жалкое подобие отца забрело ко мне в кабинет, как турист в сувенирную лавку, гадающий, какого хрена он хочет сломать. Формально я должен был встретиться с ним в его кабинете. Но если уж говорить о формальностях, то он должен был вести себя как отец, а не как тупица, гоняющийся за юбками, тщеславный придурок, так что я назвал бы нас квитами. Матиас прислонился плечом к дверному косяку, засунув руки в карманы.
— Je n'aime pas que l'on me fasse attendre. — «Я не люблю, когда меня заставляют ждать».
Трудно поверить, что этот кретин был президентом американского вещательного новостного канала. Он по-прежнему настаивал на том, чтобы говорить по-французски со всеми, кто готов его слушать. Моя мать перестала быть одной из них год назад, когда умерла моя сестра. Она быстро развелась с ним, переехала во Флориду и нашла себе нового мальчика-игрушку. Я навещал маму каждые несколько уик-эндов, чтобы отвлечься от дерьма и назойливого одиночества. Бонусные баллы: Флоридские киски были загорелыми и не такими чопорными, как их Нью-Йоркская разновидность. И было намного проще провернуть трюк с туристом, чтобы люди не поняли, что я Лоран. Лораны, семья мамы — Матиас взял ее фамилию в рамках сурового брачного контракта — были королевскими особами в высшем свете Манхэттена. Мы держали свое дерьмо в секрете и молчали, и за нами почти так же тщательно следили, как и за людьми, о которых мы сообщали.
— Скорее всего, ты выживешь, — сказал я по-английски, продолжая печатать на своем ноутбуке.
«К несчастью».
— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — рявкнул отец.
Я поднял взгляд.
Полагаю, моя уступчивость поразила его, потому что великий Матиас Лоран прочистил горло, подошел к креслу передо мной и рухнул в него, как будто задерживал дыхание в течение последнего года. Что мы все и делали с тех пор, как умерла Камилла.
— У нас проблема с индивидуализацией из-за чего рекламное пространство сокращается. — Он хлопнул по хромированному столу между нами.
— Давай останемся каждый при своем мнении. Точно знаю, кто я: репортер, который каждый вечер получает самые высокие сетевые рейтинги в течение последних двух лет, и сын распутного идиота. Если ты страдаешь от потери памяти, я бы посоветовал «Гинкго билоба», витамины группы В-12 и жирные кислоты, — сказал я, не сводя взгляда с экрана.
— Послушай, сынок…
Он скрестил ноги, и я изо всех сил старалась не рассмеяться.
«Серьезно? Сынок? Это что-то новенькое».
— Я ценю твою работу здесь, но пришло время привлечь новых рекламодателей и получить чистый доход.
— Ты хочешь сказать, что пришло время позволить продавать эфирное время партийной пропаганде и каждому члену с бутылкой алкоголя или сигаретной маркой? — Я откинулся на спинку стула и переплел пальцы. — Потому что рекламные ролики у нас уже из задниц торчат. Мы не запускаем ролики, которые приносят большие деньги, потому что люди, как правило, теряют доверие к новостному каналу, который говорит им, что они должны купить упаковку презервативов и лубрикантов в качестве дополнения к выпивке.
Он закатил глаза, как подросток.
— Il n'est pire sourd que celui qui ne veut pas entendre! — «Никто не глух так, как тот, кто отказывается слушать». — Возможно, достаточно будет нескольких простых упоминаний в эфире. Я иду тебе на встречу, Селиан.
— Я бы предпочел встретиться с тобой в суде, когда подам в иск на твою задницу за то, что она нагадит в скором времени мою сеть, — перебил я его на полуслове. — Этот новостной канал будет сообщать новости. Ничего больше. Ничего меньше. Задача отдела продаж — находить выгодные сделки.
— Précisément. Они просто не могут. Ты сделал эту сеть лакомым кусочком телевидения. Мы не предвзяты, не ошибаемся и не рентабельны. И в этом проблема.
— Не вешай мне лапшу на уши. Я внимательно слежу за цифрами. обираюсь унаследовать это место.
Мы получали чистую прибыль, но не сверхдоходы, как могли бы, если бы продали душу дьяволу. Я предпочитал, чтобы моя душа была цела. Достаточно того, что у меня не было сердца.
— Продолжай в том же духе, и ты ничего не унаследуешь. — Отец покраснел от гнева.
Я с раздражением улыбнулся.
— Это не твое дело, и ты это знаешь. Моя мать дала тебе ключи от этой машины, и ты вернешь их, когда больше не будешь годен для этой работы. Разница между нами в том, что я — репортер, а ты — везучий ублюдок.
— Следи за своим языком. — Он хлопнул себя по бедру, его лицо так покраснело, что стало казаться фиолетовым.
Я знал, что должен отступить, пока у него не случился еще один сердечный приступ. Я страстно ненавидел отца, но не хотел, чтобы его смерть лежала на моей совести. Сцепил пальцы вместе, наклонился вперед и встретился с ним взглядом. Природа, должно быть, знала то, что я понял, когда мне не было и десяти — мы с ним никогда не будем близки. Уверен, что именно поэтому я так похож на свою мать. Светлые глаза, темные волосы. Единственное, что я унаследовал от Матиаса — это его рост и способность вызывать у людей желание совершить убийство.
