как Бенито и его сестра не в курсе всех моих юридических проблем, то я просто отвечаю:
«Недалеко».
Бенито – мой друг. Мы познакомились еще в детдоме. Это был мальчишка, всегда рыдавший навзрыд прежде чем ударить. Он и сейчас способен пустить слезу до того, как начать драку.
Новое сообщение:
«Недалеко это где? Ты ужинаешь сегодня с нами?»
Ага, в таком месте, где ни ты, ни я не смогут сделать и трех шагов, чтобы нас не приковали наручниками к стене. Нет, отрицать не буду, комната классная, но в таком районе я никогда не смогу спокойно выйти на улицу.
Знаю наверняка: девчонкам нравятся мои глаза, но я предпочел наделать себе всяких татуировок, пирсингов, шрамов, чего угодно, лишь бы отвлечь внимание от моих глаз. Люди редко понимают, что я просто не выношу, когда мне смотрят прямо в глаза, как это делает львица, с тех самых пор, как только меня увидела. Хотя у этой просто дар какой-то выводить меня из себя. Я быстро ответил Бенито, чтобы не разнервничаться еще больше от того, что я нахожусь здесь.
«Недалеко, но не ждите меня».
Я кладу мобильник на кровать, убираю руки за голову и принимаюсь рассматривать потолок. Кажется, впервые в жизни я вижу такой безупречный потолок: никаких непонятно-откуда-появившихся трещин, подозрительных разводов и уж тем более никакой облупленной штукатурки и паутины. Он просто белый, идеально белый, как рубашка того послушного мальчика, которого пыталась сделать из меня Солис.
И тут я вспоминаю, что эта штука до сих пор на мне. Я встаю и начинаю расстегивать пуговицы по дороге в ванную, куда иду отлить.
Когда снимаю с себя эту дурацкую одежду, то вижу, что на бирочке нашито имя другого парня. Я раскусил Солис: она такая же нищая, как и я, и купила эту рубашку в секонд-хенде.
Я сминаю ее в комок и бросаю в маленькое мусорное ведро рядом с умывальником. Но промахиваюсь, и все содержимое корзины вываливается на пол.
Закончив свои дела, заметил свое отражение в большом зеркале над раковиной. И не узнаю этого парня с серо-голубыми глазами, смотревшего на меня. Темные волосы так отросли, что торчали теперь во все стороны. Небрежная щетина, татуировки, от шеи до кончиков пальцев, и тоннели в ушах, делавшие мои мочки просто огромными. Вот он, портрет парня, которым можно пугать малышей. Но, собственно, в этом и цель: когда ты выглядишь так, никто особо и не осмелится тебя доставать.
Снова задаю себе вопрос, который никак не дает мне покоя: на кого я больше похож? На отца или на мать?
Тяжело вздыхаю. Надо очень постараться, чтобы выгнать их из моей головы, но мои внутренние демоны всегда возвращаются. Пофиг, на самом деле, на кого я там похож. Как говорит Бенито, главное, это знать, кто я есть сейчас. А этот засранец говорит только глупости!
Стягиваю с себя майку, явно нуждавшуюся в стирке, и бросил ее на пол рядом с другими моими вещами. А потом включил холодную воду, чтобы умыться. Нужно было смыть с лица это выражение несчастного воробушка и прогнать свои мысли как можно дальше отсюда. Но когда я оделся, то все еще был похож на несчастного потерянного мальчишку, на того, кого так старательно пытался спрятать за этой внешностью.
Я гляжу в зеркало и вдруг вижу в нем Елену, которая притаилась за мной, как призрак.
В повисшей тишине можно услышать, как из крана мощной струей бьет вода. Львица рассматривала мою спину, а затем подняла глаза и посмотрела в упор так, что я даже не мог шелохнуться.
– Твоему вонючему белью место в корзине, а не на полу, – холодно замечает она. – И стульчак должен быть опущен.
Я молчу. Нет, она серьезно?
Видимо, да, потому как она даже не шелохнулась, ожидая, что я побегу ее слушаться, как собачонка.
Да пошла ты, Елена!
Я поднял средний палец так, чтобы она увидела это в зеркале. Сработало, и гримаса глубокой ненависти искажает ее прелестную мордашку.
– Эй! Ты меня понимаешь? – добавляет она саркастично.
Ладно, чтобы она как можно дольше принимала меня за идиота, сделаю-ка я что-то поистине дерьмовое.
Чтобы не разочаровывать ее, я закрыл глаза и отвернулся к умывальнику. Вздохнул и резко выключил воду, прежде чем снова посмотреть на нее. Она должна бы уже уйти, но вместо этого стоит и пялится на меня.
– Тебя ждут обедать. Ты… – начинает она.
В это момент я поворачиваюсь к ней.
Она окинула меня взглядом сверху донизу, и, давайте, скажем так: ниже моих татуировок, в трусах, внезапно образовалось нечто, что она не знала, куда ей смотреть.
Закончилось все тем, что она убежала, ударившись по дороге о дверь. Она так сильно ее захлопнула, что до меня аж долетел сквознячок.
Я слышу, как дважды проворачивается замок. Она реально сумасшедшая! Тяжело будет приручить такую девчонку, но это мы еще посмотрим.
Перерыв шкафчик под раковиной, я нахожу полотенце. По дороге в комнату вытираю лицо, а затем падаю на кровать.
Я не голоден, так что могут сколько угодно ждать. К тому же семейные обеды – это не для меня.
Снова уставился в белый потолок. Время казалось, тянулось бесконечно. Но нехватка сна дала о себе знать и вместе со сном мои демоны выбираются оттуда, где я их обычно надежно прячу: внутри меня самого.
Обычно так и происходит, как только я начинаю засыпать, они тут как тут, повсюду, и из-за них я только и могу думать, что о своих тяжелых воспоминаниях.
– С днем рождения, тебя! С днем рождения, тебя! С днем рождения, Тиган! С днем рождения, тебя!
Энн и другой воспитатель, Энтон, все здесь. Они поют в честь моего дня рождения. Мне нравится, когда все поют для меня, это приятно. Все остальные детдомовские дети, кажется, не очень-то рады тому, что приходится петь.
– Давай, Тиган, задувай свечи, – говорит мне Энн.
Я смотрю на торт: он голубой, а сверху нарисована машинка. Очень люблю машинки, это мои любимые игрушки. Но не люблю делиться ими с Бенито, потому что свои он все время теряет.
– Давай же, Тиган! Дуй сильнее, чтобы твое желание исполнилось!
Свечей пять, потому что сегодня мне исполняется пять лет. День рождения мой любимый день в году, потому что я не обязан накрывать на стол или заправлять свою кровать.
Я очень сильно дунул на свечи, как и сказала мне Энн. Они все
