спустился на первый этаж. Завтракать на улице не хотелось: судя по небу, затянувшемуся тучами, и общему пасмурному виду, за пределами дома было достаточно прохладно.
Поэтому, решив расположиться в гостиной, направился к дивану аляпистого зелено-желтого цвета с красными вкраплениями. Еще Лена в свое время выбирала по совету какого-то модного дизайнера.
Там же, не доходя до него, начал хмуриться.
Кто-то, а точнее явно Максим, бросил на журнальном столике альбом и фломастеры. Самого негодника видно не было.
На всякий случай я даже заглянул под стол, мало ли. Но и там сынка Кристины не обнаружилось.
— Ладно, подождем объяснений, — пробурчал я, присаживаясь на диван.
В первые мгновения меня ничего не смутило.
А вот потом я отчетливо осознал, что под моей задницей откровенно мокро…
— Не понял, — я медленно приподнялся и обернувшись за спину, ощутил в себе желание убивать. — Кристина!!! Это что?!
Мой кашемировый халат был испорчен. Кто-то пролил на желтый диван не менее чертову желтую гуашь, в которую я имел честь сесть.
Но вместо Кристины первым в гостиную примчал Максим, с тряпкой в руках и нашкодившим видом.
— Ой! — пробормотал он, увидев меня, и отступил на шаг. — Я не хотел.
Помня, что меня посадят, я отказался от желания придушить мальца прямо сейчас. Да и к тому же в комнату наконец примчалась его нерадивая мамаша.
Причем примчалась со стороны моей спины, чтобы как следует разглядеть последствия неаккуратных художеств ее сына.
— О нет! — тут же пролепетала она, подскакивая ко мне. — Это я виновата!
— Вы, — тут же согласился я. — Кто же еще? Вы хоть осознаете, что халат испорчен?
Меня переполняло бешенство. Вот так — без прикрас. Да еще и Терминатор откуда-то примчался и принялся поливать всех громким лаем. Заплакал Максим, у Кристины загорелись щеки, губы поджались. Она подошла к сыну, вытерла ему слезы и попросила подождать ее на кухне. Он ушел, и Кристина обернулась ко мне. Показалось, еще мгновение — и она тоже начнет рыдать. Но нет, она шагнула вперед.
— Это всего лишь гуашь. Я все отстираю, главное — вот прямо сейчас застирать, — девушка схватила халат за пояс и принялась расстегивать.
Я же пытался ей помешать.
— Уберите руки! Это подарок шейха!
— Тогда тем более не мешайте мне спасти ваш халат! — Не справившись с поясом, она принялась раздвигать полы, которые я пытался свести вместе. Ее движения были дергаными, нервными, и казалось, вообще она не отдает себе отчета, что делает. Просто пыталась спасти положение хоть как-то, и если бы мне когда-нибудь сказали, что в борьбе меня победит женщина, я бы не поверил. Но как выяснилось, сил и наглости у Кристины оказалось много. Полы халата девушка все же распахнула, а дальше сама отскочила от меня на метр и отвернулась, мучительно краснея.
— До пампушек вроде не добрались, а вы снова смущены, — не удержался от колкости я.
— Вы снова голый! — обличительно заявила она.
— Я был в халате, пока вы не принялись его с меня снимать.
Она резко отвернулась, громко сопя и закрывая лицо руками.
— Просто какой-то кошмар! — сообщила горничная-кухарка, после чего топнула ногой. — Уф!
Я вскинул бровь, забавляясь зрелищем.
Кристина выглядела очень злой. И очень милой одновременно. Я верил в ее эмоции, в то, что сейчас она ведет себя естественно, без притворства и наигранных глупостей.
— Хорошо, вы говорите, что можете спасти халат? — сжалился я, прилагая железные усилия, чтобы скрыть рвущуюся наружу улыбку.
— Да, я смогу!
Она чуть повернула голову и протянула руку.
Я снял с себя единственную одежду и подал ей, подавляя желание подойти ближе и дать ей до себя дотронуться.
Кристина схватила вещь и опрометью метнулась вон, не оглядываясь и бормоча что-то невразумительное. Я же, посмотрев вниз, внезапно понял, что заинтересовался своей горничной не только как интересным человеком…
Хмыкнув, прикрыл своего младшего друга рукой и пошел одеваться, решая про себя, что, возможно, стоит предложить девушке дополнительный заработок. Деньги ей явно не помешают, а мне не помешало бы женское внимание и заботливые руки. В идеале — прямо сейчас.
Одевшись сразу в костюм, я какое-то время раздумывал над тем, как преподнести Кристине новость о моем к ней расположении, а потом решил пустить все на самотек. Она — девица не глупая, хваткая. Покажу ей свой интерес, а дальше пусть сама решает, как меня соблазнить. Останется только поддаться и воспользоваться.
И сразу обозначить момент, что не собираюсь спать с той, что ублажает еще и моего охранника — водилу.
Как только пазл сложился в моей голове, стало легче дышать и вообще жить.
Впервые за долгое время я шел по своему дому, едва не насвистывая от удовольствия. Как же удачно было встретить Кристину в том парке!
И только я улыбнулся, чувствуя себя королем ситуации, как откуда-то слева раздалось тихое, отрезвляющее: “Козель!”
Я замер.
Посмотрев в сторону лоджии, дверь на которую была приоткрыта, увидел рыжего гнома, испортившего с утра мой халат.
Гном хмурился, сопел и угрожающе держал в руках демо-версию садовых грабель.
— Что ты сказал, пацан? — Я повернулся и, подтянув брюки, присел на корточки, чтобы посмотреть своему недоброжелателю глаза в глаза.
— Ты — плохой! — смело повторил малой. — Я тебя…
Мне пригрозили садовым инвентарем.
— А дотянешься? — хмыкнул я.
— Я тебя убью!
— Граблями? Ну, попробуй. Вот он я.
Давно никто не смотрел на меня вот так, прямо выражая свои настоящие чувства. И, как ни странно, в этом я тоже видел свою прелесть. Дети тем и отличались от взрослых, что еще не умели лебезить, пресмыкаться и прогибаться. Если этот пацан чувствовал, что я ему неприятен, то так и говорил.
Это был новый, очень странный и интересный опыт общения.
— Я не шуцю! — насупился еще сильнее мальчишка. Похоже, от того, что нервничал, он начинал говорить не так четко, как обычно.
— Я тоже не шучу. Нападай. Можешь меня побить. Вот он я, без оружия, не сопротивляюсь. Что тебе мешает?
Пацан шмыгнул носом, вытер его запястьем руки и сделал шаг ко мне, угрожающе выставляя граблю вперед:
— Ты — плохой! Обижаешь мою маму!
— Разве? — Я покачал головой. — Мне кажется, это ты пролил краски на дорогой диван. И вместо того, чтобы сказать про это, признаться, сбежал. В итоге я испортил отличный халат и настроенье твоей маме. Это закономерность, мелкий. Последствие от твоего поступка.
— Я уфол за тляпкой! — крикнул он, снова шмыгая носом. — Я бы вытел сам!
— Нет, ты сбежал, не сказав никому, что накосячил. Вот и все.
На миг показалось,
