class="p1">Руслан подходит вплотную, начиная стягивать с меня рубашку. Он действует холодно и жестко, словно робот, никак не реагируя на мои жалкие попытки сопротивляться. Когда он берет меня за руку чтобы повернуть, я издаю истошный крик боли. Не могу больше сдерживаться. Я оказываюсь намного слабее, чем ожидала.
– Ааай!
Мужчина останавливается, его руки перестают держать меня. Взгляд черных глаз невероятно строгий. За секунду он словно сканирует меня всю рентгеном, заставляя сжаться сильнее.
– Что такое? Я что тебя режу сейчас, чего ты орешь?
Дрожащей рукой прикрываю рот к попытке заглушить рыдания, но получается только лишь больнее.
Прижимаю руки к груди, и это не останется незамеченным. Взгляд Руслана опасно темнеет, когда он видит мои импровизированные бинты, сделанные из его рубашки. Ими я обмотала обе руки, от пальцев до самых локтей. Кажется, повязки еще вчера были сухими, но сегодня начали промокать.
– Что это?
– Не надо, прошу…
– Что это за херня с твоими руками, я спрашиваю?!
– Ничего. Пройдет само.
– Само говоришь. Ну-ну. Руки показала. Живо!
– Нет, пожалуйста!
Не обращая внимания на мольбы, Руслан перехватывает мои руки своими, и резко снимает с них бинты. Я морщусь от боли, невольный всхлип вырывается из груди. Больно.
Мужчина громко вздыхает, когда видит красную, вздувшуюся кожу, обильно покрытую ранами. Желваки на его челюсти крепко сжимаются, и мне становиться еще страшнее.
Зажмуриваюсь, не в силах смотреть на этот ужас. Все оказывается гораздо хуже, чем я ожидала. Само такое точно не пройдет.
– Черт. Давно это с тобой?
Перевожу расфокусированный взгляд на мужчину. Все плывет и кажется таким ненастоящим. Я в опасной близости от Руслана. Даже могу дотянуться до его лица, вот только не стану этого делать первой ни за что в жизни.
Замечаю, кажется впервые, его неповторимую, грубую мужскую красоту. Выразительная, опасная бандитская внешность, которая вселяет страх. Он ненавидит меня люто, как и я его. Чувствую эту бетонную непробиваемую стену на каком-то клеточном уровне и ничего не могу с этим поделать, да и есть ли смысл. Он все равно убьет меня, это только вопрос времени.
Мои руки все еще в его ладонях, и я чувствую исходящее от них тепло. Странно, этот человек не имеет сердца, а руки у него все равно горячие. Руслан смотрит прямо на меня, но мне настолько плохо, что его слова с трудом доходят до моего затуманенного мозга.
– Эй, ты меня слышишь? Аля!
Он перехватывает меня за предплечье, не сильно вроде, лишь бы я очнулась, но я только пугаюсь этого, и начинаю отчаянно вырываться из его захвата.
– Не трогайте, не прикасайтесь…
– Как давно это с твоими руками, после чего?
Голос грубый и хриплый, а взгляд – дикий. Усмехаюсь про себя. Никому не нужна сломанная игрушка, и ему тоже.
– С пятницы. Я мыла ковры в зале, а перчаток не было. Я сама справлюсь, я сильная…
– Блядь, Аля, два дня уже прошло! Чего никому не сказала, глупая? Дверь же открыта была.
Усмехаюсь через боль. Что бы это изменило.
– Зачем? Вы же и так хотите моей смерти. Я знаю, знаю…
Начинаю хрипеть, спазмы в горле не дают сделать нормального вдоха.
– Мне больно, очень. И дышать, мне трудно дышать…
Кажется, я отвечаю из последних сил, прежде чем, наконец, провалиться в сладостную темноту.
Среди всего того дерьма и беспредела, с которым мне приходилось сталкиваться, последний месяц выдался особенно хреновым. Я похоронил своих лучших людей, и стал уже постоянным посетителем салона ритуальных услуг. Мои приемы превратились в поминки, а главным развлечением стало посещение кладбищ. Последней каплей стала пропажа младшего брата. Его тела нигде не было, и я тайно холил надежду, что он все-таки жив.
Ситуация в городе накалялась, и с каждым днем становилась все более опасной. Мои конкуренты ненавидели меня и мечтали сдвинуть с места, прибрать все к рукам, вот только не того нарвались. Словно поганые гиены, они пытались укусить меня, выглядывая из тени, и не показывая своих лиц, но я усиленно работал над тем, чтобы найти и уничтожить их всех.
Я хоронил своих парней, стоя под проливным осенним дождем, насквозь промокший. Черная рыхлая земля грузно падала на их гробы. Мы прошли с ними не один тяжелый год, это братья мои были, пусть не по крови, но по духу.
Каждый бы жизнь за меня отдал, но теперь уже и не придется. Их бездыханные тела молчаливо лежали в закрытых деревянных ящиках. Младшему было, кажется, только двадцать шесть лет. И не жил еще парень, а теперь будет червей кормить. У них не было шансов на жизнь. Кажется, они вовсе не ожидали подвоха, поэтому даже не успели достать оружие.
Наблюдая, как отчаянно воют за ними вдовы, поклялся отомстить. Я перерыл весь город в поисках источника, и все же нашел суку, которая сдала моих парней. Перепроверили несколько раз – все дороги вели к ней. Алиса Солнцева, 19 лет, официантка. Как она спелась с моим братом, ума не прилагал, но все факты были на лицо. Эта молодая сука позвонила тогда в полицию, и как на духу выложила точный адрес, где работали мои парни. Их расстреляли в упор, красиво и тихо, как безродных собак. Запись мне лично передал начальник полиции, и мой давний должник.
Все факты сложились как пазл, вот только я не понимал мотивов. В том, что она просто оказалась свидетельницей отдаленного склада, находящегося за 200 километров от нее, верилось слабо. Она действовала по наводке моих врагов, вот только я не знал, кого именно.
Мы вычислили ее очень быстро. Всего день потребовался, чтобы отрыть ее кобуру, и заявиться в гости с парнями. Даже удивился, когда впервые увидел ее. Мелкая, блондинистая тварь оказалась отличной актрисой, напустив на себя маску непонимания и страха. Ее синие, огромные глаза с непонимающим взглядом только провоцировали меня, и едва ли сдержался, чтобы не придушить ее голыми руками прямо там.
Я не знаю, нахрена вообще дал ей это право выбора. Надо было сразу ее прикончить и закопать, но острые, выпирающие ключицы, тонкая талия и высокая небольшая грудь с торчащими дерзкими сосками заставили меня захотеть эту куклу себе.
Когда назвал имя брата, увидел понимание в ее глазах. Она ждала нас, прекрасно знала, зачем мы здесь. Это стало спусковым механизмом, и я едва ли сдержался, чтобы не перерезать ей глотку, но вместо этого лишь чиркнул лезвием по смазливому лицу. Это станет
