протяжный стон, смотрит на то, как две макушки, одна с темными — это Шон, другая — с выгоревшими на солнце светлыми волосами Лукаса, склонились над ее грудью.
— Боже мой…ааааа…..боже…боже…
Шон отрывается от груди, смотрит на то, как его брат жадно сосет сосок Кэндис, слышит стоны девушки. Смотрит ей в лицо, она прикусывает свои пухлые губки, мужчина срывается, накидывается на ее рот, жадно целует, лаская языком, покусывая эти сладкие губы.
Полотенце давно упало с его бедер, член подрагивает открытой головкой, начинает сочиться смазкой.
— Потрогай меня, Кэндис, возьми его в руку, — говорит в самые губы, не в силах оторваться от них.
Лукас наблюдает, как девушка протягивает руку, обхватывая внушительный стояк брата, как скользит по нему тонкими пальчиками, как Шон толкается вперед. Сам опускается с поцелуями вниз, по животику, разводя колени девушки шире. Проводит щекой по внутренней стороне бедра, царапая щетиной, целует, сжимая кожу пальцами, спускаясь все ниже, к раскрытой промежности.
Шон прерывает поцелуй, забирается коленями на кровать, его член совсем рядом, Кэндис смотрит на крупную головку перед своими глазами, часто дышит. Проводит по набухшему члену пальчиками, ласкает выпуклые вены, тонкую кожу, облизывается, но тут же вскрикивает. Лукас начинает лизать ее между ног, задевая все самые чувствительные места. Они с Шоном одновременно смотрят вниз, Кэндис стонет, крепче сжимая член в своей руке.
— Милая, ляг чуть ниже, да, вот так. Лукас, спустись, пусть малышка ляжет.
Кэндис укладывают, отбрасывая в сторону мешающие подушки, но одну Лукас подсовывает ей под бедра. Ее тело чуть сдвигают к краю широкой кровати, Шон снова встает на пол, нежно гладит девушку по лицу, поворачивая ее голову в сторону.
Она снова вскрикивает, Лукас вылизывает ее складочки, нежно обводя языком слишком чувствительный клитор, Шон толкается членом в ее приоткрытый рот. Она открывает его шире, чтобы впустить глубже.
— Да, милая, возьми его. Это же твой первый минет, да, крошка? Твой девственный ротик сводит с ума. Такой чистый, такой манящий. Да, вот так, открой шире…черт, как же нежно. Яйца ломит об боли.
— Шон, у конфетки безумно сладкая киска, я готов пить ее возбуждение, не останавливаясь. Она постоянно течет на моих губах, — Лукас продолжает вылизывать припухшие половые губки. — Сука, она чертовски нежная, Шон, ты должен попробовать эту сладость.
Тело Кэндис колотит от возбуждения, огромный огненный шар закручивается у внизу живота. Она вбирает член Шона глубже, помогая себе рукой, скользит по толстому стволу, стонет, выгибает спину.
— Не давай ей кончить, Лукас. Хотя я сам уже на грани…оооо…. да, девочка, умница… кончу скоро. Сожми сильнее…возьми чуть глубже.
Шона впервые во время секса за всю свою жизнь так накрывает желание, грудь тяжело вздымается, сердце отбивает бешеный ритм. Он совершенно не думает, что будет дальше, только желание обладать этой девушкой, только этот нежный ротик с пухлыми губками, только эти полные желания голубые глаза.
— Лукас, не смей проникать в нее, надо отдохнуть девочке, она совсем недавно была девственницей.
Лукас не так настойчиво, но продолжает нежно лизать и слегка посасывать, собирая влагу с сочащейся киски Кэндис. Девушка на грани своего оргазма, ей хочется большего, чтобы давление на клитор было сильнее, ей хочется снова увидеть искры перед глазами, как это было уже дважды.
Лукас отрывается, поднимает голову, смотрит на то, как Кэндис, открывая рот шире, принимает член его брата. Как набухшая, блестящая от слюны головка скрывается в ее пухлом ротике, как играю мышцы на животе и вздулись вены на шее Шона. Он поднимается на колени, скользит по своему члену, размазывая капли предсемени по головке, подрачивает его.
— Черт, сладкая, сейчас кончу…аааааа….дьявол. Детка, ты сводишь с ума.
Шон резко вынимает свой член, с силой сжимая в кулаке, помогая себе кончить, заливая шею и грудь Кэндис свом теплым семенем. Хрипло дышит, скользит взглядом по ее телу, девушка дрожит, тянет руку себе между ног.
— Шон, пожалуйста, — шепчет чуть слышно.
— Да, девочка, ты кончишь на моих губах. Иди сюда, встань на колени, развернись.
Кэндис медленно поднимается, смотрит на мужчин. Оба обнажены, крепкие тела, мышцы перекатываются под загорелой кожей, четкие кубики пресса на животах обоих, по ним хочется провести руками, почувствовать тепло. Но так болезненно тянет живот, ей нужно освобождение, нужна разрядка, чтобы снять эту боль, ей нужен оргазм. Соски затвердели, тело словно горит в огне.
Лукас продолжает гладить свой член, Шон поворачивает ее за плечи спиной к себе, она упирается руками в кровать, тут же громко стонет, когда Шон, раздвигая ее попку, скользит пальцами по чувствительной плоти. Девушка жадно глотает воздух, около нее подрагивает член Лукаса.
— Возьми его, малышка. Он так хочет в твой ротик.
Кэндис берет его в рот, как до этого брала Шона, член Лукаса чуть меньше, не такой толстый, она открывает рот, Лукас помогает ей, перекидывает волосы, придерживая их, гладит ее лицо, сам толкается глубже.
— Брат, боже, у малышки просто райский ротик. Черт, долго не протяну, так горячо, так влажно.
— Какая вкусная девочка. Такая гладкая, такая скользкая. Конфетка, ты всегда так выбриваешь свою киску?
Шон опускается, накрывает ртом ее промежность, его движения резки, он настойчиво, не так нежно, как Лукас, лижет языком ее припухшие от возбуждения половые губы, жадно всасывая их, причмокивая. Засасывает воспаленный и очень чувствительный клитор так, что девушка дергается от боли и наслаждения. Она начинает кончать, кричит, дергается, сжимая белые простыни пальцами. Головка члена Лукаса набухает еще больше, Кэндис выпускает его изо рта, судорожно кончая, чувствует, как течет еще больше, кричит в голос. Крепкие руки Шона держат ее на месте, язык сменяют пальцы, он продлевает ее оргазм, жестко натирая клитор.
— Кончаю…твою мать…Конфетка….кончаю.
Лукас дрочит, выстреливая спермой на плечи и лицо девушки. Смотрит, как бьется судорогой ее тело, как Шон ее отпускает, она падает на постель. Лукас стоит напротив него, его член снова возбужден. Они смотрят друг на друга, с руки Лукаса на кровать стекает сперма. Все, что сейчас произошло, — это все было впервые, словно наваждение, дикая, необузданная похоть и страсть. Шон еще не понимает своих ощущений, не хочет даже думать, его мысли только об этой сладкой малышке.
— Горячая девочка, правда, брат?
— Заткнись.
Он опускается, гладит Кэндис по спине, девушка тихо постанывает, переворачивается, смотрит на мужчин. Даже в свете ночника видно, как она покраснела.
— Как ты, милая?
— Хорошо.
— Мы тебя всю замарали, — он нежно проводит по волосам, убирая их за ухо. — Пойдем, надо это
