скучно. Все старательно трудятся, а я сижу и ничего не делаю, потому что все понял и уже сделал.
До начала уроков остается час, когда я собираю тетради и книги в небольшой рюкзак, натягиваю джинсы, футболку и выхожу из дома. Родители выйдут завтракать через десять минут. Мира, наша домработница, обязательно зайдет, чтобы позвать и меня, но я буду уже далеко. Возможно, отец разозлится, но мне уже плевать. Не хочу, чтобы мама видела синяк на правой скуле.
– Офигеть, бро, кто тебя так?! – спрашивает Леша, когда мы встречаемся в сквере недалеко от школы.
Здесь наше любимое место для сборов. Небольшой участок в деревьях мы обнаружили случайно и с тех пор всегда тусовались на этой лужайке. Нас, конечно, без проблем можно было найти по разговорам, но обычно никто не тревожил шумных подростков. Хотя полиция один раз заглянула. Увидела, что ни косяков, ни алкоголя у нас нет, и ушла, оставив в покое.
– Да вчера подрался. Какой-то идиот докопался.
– Тебе кто-то смог врезать? – смеется Костя.
– Не смог. Я неудачно зацепился за его ногу и влетел в столб. Забейте, короче, заживет. Где, кстати, Чиж?
– Пишет, что уже подходит, – Костян вертит телефоном. – Ждем.
Я, Костя, Богдан, он же Чиж, и Леха – друзья с пятого класса. Как только сформировали наш “5-А”, так мы и подружились. С тех пор – не разлей вода. Новеньких в свой отряд не принимаем, между собой не ссоримся.
Богдан приходит как раз тогда, когда мы теряем терпение. Чижов вообще любитель опаздывать. При виде меня он тут же начинает “о главном”.
– Эй, Огнев, новенькую видел? – скалится Богдан. – Офигенная, скажи?
Я знал, что так будет. Как только увидел ее на улице у школы, понял, что захотят спор. На нее.
– Ее не трогаем, – говорю хмуро.
– Чего? – непонимающе переспрашивает. – Она особенная, что ли?
– Не особенная, – огрызаюсь. – Бесит сильно.
Не говорить же им, в самом деле, что мне теперь ее защищать полагается? Хотя бы оградить от Романовой. Сделать так, чтобы ее не трогали. Вот уж участвовать в споре на ее соблазнение нет никакого желания.
– Мы последний год учимся. Нельзя пропускать такое веселье. Ее унижение должно быть грандиозным. Твое имя войдет в историю.
– Мой кулак войдет в твой нос. Я сказал – не трогаем. С ней – не играем.
Какие игры вообще? Новенькая – не дура, еще и проницательная сильно. Я не хочу в этом участвовать. Не только с ней, а вообще. После последнего спора вся эта затея какой-то ахинеей кажется. Ребячеством.
– Сокол с тобой не согласится, – отвечает Бодя. – И сыграет вместо тебя!
Про Соколова я как-то забыл. Вчера его не было, и я решил, что он ушел из школы. Мало ли, вдруг его богатый папаша решил, что ему не место в нашей нищебродской школе. Ну или последний спор сильно по нему ударил. Хотелось надеяться, что в нем хоть что-то человеческое осталось. Хотя… во мне его тоже мало.
Вообще, с Соколом мы одно время общались. С него ведь и начались эти споры. Ни одну новенькую не пропустили. Только если слишком страшная или жирная. Вся школа об этом знала, ставки делали на меня или на него. У нас поэтому из новеньких только парни приживаются. Девки сбегают, как только все вскрывается.
– С Соколом я поговорю. Найдем другую жертву.
Парни мое решение заметно не одобряют. Вчера успели рассмотреть новенькую, понравилась. Да и кому бы не понравилась? Я и сам вчера залип с интересом. Особенно на губах.
Фак, снова не о том думаю.
С Соколовым и правда поговорить надо. Последний спор хреново закончился. И Ева, между прочим, единственная, кто остался в школе. Я когда ее увидел вчера, офигел. Глазам не верил, что после всего она не сбежала. Нет, сидела за первой партой как ни в чем не бывало, гордо вскинув голову.
Соколов в нее влюбился. Я поначалу думал, что гон это все. Ну какая любовь, нафиг, от Сокола, но нет, Жене и правда Ева нравилась. Я тогда игру предложил остановить и объявить ничью. Он не согласился. Стал победителем. Ева узнала все, конечно. Прекратила любые контакты и со мной, и с ним. Но из школы не ушла, хотя и держалась особняком. Ни с кем не общалась, потому что никому не доверяла.
В этот раз я не хотел спорить. Уж точно не на новенькую. Да и вообще пора было завязывать. Хотя я прекрасно понимаю, о чем парни говорят. Вся школа ждет грандиозного завершения наших игр. Идиотизм, говорю же.
На первом уроке Сокол не появляется, зато Тина с подругами на месте.
– Кирюша, – улыбается мне, обнимая за плечи. – Соскучилась. Ты вчера как сбежал с уроков, так и не вернулся. И не позвонил. А сегодня фингал.
Она пытается коснуться моей скулы, но я резко дергаю головой и отстраняюсь. Не люблю этих нежностей.
– Зато ты времени не теряла, – скалюсь.
– Ты о чем?
– Идем, – беру ее за руку. – Нам поговорить надо.
Из класса выходим со звонком. Я тяну Романову за угол, в кабинет, где хранится инвентарь нашей технички, и закрываю дверь на ключ. Она понимает мое поведение по-своему. Лезет обниматься, целует в шею.
– Эй, – убираю ее руки. – С ума сошла?! Я поговорить позвал.
– О чем?
– Вы новенькую вчера зачем в туалете закрыли?
– А что? – она смотрит на меня с интересом. – И откуда знаешь, что мы?
– Ваш стиль. Порезанная мокрая одежда, телефон забрали, закрыли.
– А тебе что, Кир? Новенькая понравилась?
– Не понравилась, просто постарайся ее больше не трогать.
– Чего? – заводится Тина. – С чего бы это я ее не трогала?
– С того… – я вздыхаю. – Мой отец с ее отцом в партнерах по бизнесу. Мне вроде как поручили за ней присматривать. Или отец лишит машины. Ты же хочешь покататься после выпускного?
– Хочу, – она улыбается, дуться перестает. – Но пусть свалит с первой парты.
Я вздыхаю.
