Я почувствовала, как мои глаза расширились.
— Ты мне ничего не должна, — продолжил он. — Мне было хорошо, так что я не жалуюсь. Но утоли мое любопытство. Какого хрена?
— Я никогда… никогда… — я замолчала, не зная, была ли я оскорблена, обижена, зла или все вместе.
— Ты никогда, что? — рявкнул он.
— Это, — сказала я, взмахнув рукой в сторону дома.
Его густые брови сошлись вместе.
— Пытаешься сказать мне, что была девственницей?
— Конечно, нет, — быстро ответила я.
— Тогда, что? — настаивал он.
— Не знакомилась, — сказала я.
— Ты никогда не знакомилась, — заявил он, давая понять, что не верит мне.
— Ну, я знакомилась, но не так. Ну, знаешь, как это сделали мы. Я не знакомилась с парнем, чтобы потом уйти с ним, а потом, ну… делать все, что мы делали дальше.
Он сердито посмотрел на меня.
— Я не знаю правил, — выпалила я.
Сердитый взгляд дрогнул, когда он спросил:
— Правил?
— Я не знаю, как себя вести. Что делать. В смысле, что делать, когда связь на одну ночь явно подходит к концу?
— Господи, — прошептал он, теперь уставившись на меня так, будто никогда в жизни не видел женщину.
— Я… там… ты был… ты стал… — я запнулась, затем сменила тему. — Это не похоже на свидание, чтобы узнать друг друга. С этим я знаю, что делать. Но я не знаю, что делать с интрижкой.
— Хочешь немного просвещу? — спросил он.
По выражению его лица я поняла, что мне не очень этого хочется.
И все же, осторожно кивнула, — единственный ответ, который я могла дать из-за выражения его лица.
Я ошибалась, этот нахмуренный лоб с такими густыми бровями мог выглядеть пугающе.
— Когда мужчина, которого ты превосходно трахнула четыре раза, открывается достаточно, чтобы сказать тебе, что у него тяжелые времена, потому что в этот день, тремя годами ранее, умер его отец, и именно по этой причине он накануне вечером отправился в бар, чтобы немного выпить, ты не сразу начинаешь избавляться от него, чтобы продолжить свой день.
— О, боже, — прошептала я.
— Вот именно, — выпалил он в ответ.
— Я не знала, — мягко заметила я (и, надо сказать, осторожно, так как то выражение все еще не покидало его лица).
— И это твое оправдание? — спросил он.
— Эм… нет. Но, в свою защиту…
— У тебя никогда не было связи на одну ночь и ты не знаешь правил, — закончил он за меня.
Сейчас это прозвучало совершенно слабым оправданием.
Я поджала губы.
Он изучал меня несколько секунд, прежде чем спросить:
— Господи Иисусе, ты, правда, никогда раньше не цепляла парня и не трахалась с ним?
Я медленно покачала головой.
— Ты ханжа, — заявил он.
— Ну, не в последнее время, но, гм… да, — подтвердила я. — Понимаешь, кто-то должен был кормить собак и приезжать на машине за мамой и сестрой, когда они попадали в ситуации и, э-э… другие вещи. Хотя, все шло своим чередом и казалось естественным, до определенного момента, как я уже сказала, у меня никогда такого не было, но ты уже об этом слышал.
— Почему я зол на тебя и все еще хочу смеяться до упаду? — с любопытством спросил он.
— Потому что я веду себя как идиотка? — спросила я в ответ.
— Да, поэтому, — согласился он.
Я замолчала.
Джонни не нарушил молчания.
Я не могла вынести тишины и выпалила:
— Как я тебе уже говорила, я умею готовить, не хочу хвастаться, но, на самом деле, я очень хороша в этом. Так что, чтобы загладить свое поведение идиотки, если хочешь, можешь отвезти меня к моей машине, и я разберусь с делами и приготовлю тебе ужин, а позже ты заглянешь ко мне. Познакомишься с детками. Я тебя накормлю, а потом, может быть, сделаю что-нибудь еще, ну, знаешь, чтобы… загладить вину за то, что я была идиоткой, когда у тебя был тяжелый день.
— Так ты говоришь, что накормишь меня, познакомишь со своими питомцами, а потом оттрахаешь до потери сознания.
По спине пробежала знакомая дрожь и, не отрывая взгляда от его горла, я пробормотала:
— Что-то вроде этого.
— Из.
Я посмотрела ему в глаза.
— У меня есть традиция на сегодняшний вечер, которую мне нужно сделать одному. Но завтра я приеду.
Сердце пропустило удар, и мои губы сложились в слово:
— Правда?
Он снова обхватил меня за талию, оттащил от грузовика, открыл дверцу, и после того, как я забралась внутрь, бросил мне свой телефон.
От неожиданности я чуть его не уронила, но все же поймала, пока Джонни говорил:
— Код: восемь, девять, один, два. Забей свой номер. Позвони мне. Забей мой номер себе. Позже я тебе позвоню.
Затем он захлопнул дверцу и начал обходить капот.
Я не знала, чем он зарабатывал на жизнь.
Но я знала код его телефона.
Я склонила голову к экрану, прилагая титанические усилия, чтобы не улыбнуться так широко, что лицо треснет.
Джонни сел рядом со мной, завел мотор, и я оторвалась от занесения своего номера в его телефон, чтобы уловить, как он положил руку на спинку моего сиденья, чтобы сдать назад и развернуться по широкой дуге на огромном пространстве возле дома.
Затем Джонни Гэмбл повез нас к моей машине.
Мы уже далеко отъехали по грунтовой дороге, я закончила с обменом контактами на наших телефонах и тихо сказала, не глядя на него:
— Прости, что так сильно облажалась за завтраком.
— Не волнуйся, — ответил он.
— Я потеряла маму, так что знаю…
Его пальцы крепко сжали мое колено, и он прервал меня.
— Выбрось это из головы. Единственное, о чем я хочу, чтобы ты думала, — это чем будешь кормить меня завтра вечером и что собираешься дать мне после.
— Тебе нравятся куриные энчиладас?
— Ага.
— А оливки?
— Ага.
— А сметана?
— Ага.
— По шкале от любителя небольшого кусочка сыра до сырного фанатика, где ты находишься?
— Фанатик.
У нас было кое-что общее.
— Будешь пиво, вино или что-нибудь еще?
— Пиво.
— Вот, с ужином мы разобрались, — пробормотала я.
Он расхохотался, скользнул рукой вверх по моему бедру и задержался там.
Я облегченно вздохнула.
Джонни притормозил, посмотрел по сторонам, затем выехал с грунтовой дороги на асфальтированную.
И отвез меня к моей машине.
Глава 3
Быть
Иззи
НЕ УСПЕЛА я переступить порог дома, как на меня налетели мои собаки.
В этом не было ничего удивительного. За исключением того, что обычно я отлучалась только на работу и на редкие светские мероприятия, в остальное же время я находилась с ними.
После того, как я их потискала и выпустила гулять, я отправилась на поиски кошек.
Они гораздо меньше обрадовались моему возвращению.
Но я все равно потискала и их.
Я проверила птичек, а затем вышла на заднее крыльцо. Расстегнув симпатичные босоножки, в которых отправилась прошлым вечером в бар, я сбросила их на деревянный пол и натянула черные резиновые сапоги с большими розовыми розами, голубыми листьями и крошечными желтыми цветочками.
В сопровождении собак, следовавших за мной по пятам, и с телефоном в руке я направилась в конюшню.
Итак, сегодня мне предстояло три дела. Позвонить Дианне. Сменить простыни на кровати. И съездить в город, если мне что-нибудь понадобится для приготовления ужина Джонни завтра вечером.
Я выросла вне плана, жила хаотичной жизнью, где время принадлежало лишь мне, потому что на мамину долю выпало много испытаний, ее трудная жизнь, упорный труд, безграничная любовь к своим дочерям, удары судьбы и выбор, который она принимала в той или иной ситуации, научили меня, что стабильность — это люди, а не места и вещи.
Но мой образ мыслей яростно отвергал подобную идею. Поэтому, покинув мамин дом, я стремилась к порядку и стабильности почти во всех аспектах своей жизни до такой степени, что планировала время, когда позволю одной из этих двух вещей перестать существовать.
